Образование Маленького Дерева - Картер Форрест (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Уилберн сказал, когда он вырастет, выберется из приюта на волю и начнет грабить приюты и банки и всякое в этом роде, то первым делом убьет Преподобие. Он сказал, что ему все равно, если он и попадет в ад, — как я.
После этого каждый вечер, когда сумерки зажигали звезду Собаки, я говорил дедушке, бабушке и Джону Иве, что хочу домой. Я не смотрел картин, которые они посылали, не слушал. Я им говорил, что хочу домой. Звезда Собаки краснела, снова белела, потом опять становилась красной.
На третий вечер звезда Собаки скрылась за тяжелыми тучами. Ветром повалило электрический столб, и в приюте стало темно. Я знал, что они услышали.
Я стал их ждать. Зима вступала в свои права. Ветер становился все резче и по ночам завывал вокруг приюта. Некоторым это не нравилось, но не мне.
Во дворе я теперь проводил все время под дубом. Он должен был спать, но сказал, что не спит, не спит из-за меня. Он говорил медленно… и тихо.
Однажды поздно вечером, когда мы уже почти должны были идти внутрь, мне показалось, что я увидел дедушку. Это был высокий человек, и на нем была черная шляпа. Он уходил по улице. Я подбежал к железным воротам и стал кричать:
— Дедушка! Дедушка!
Он не обернулся.
Я бежал вдоль ограды, пока она не кончилась. Он уже исчезал из виду. Я крикнул изо всех сил:
— Дедушка! Это я, Маленькое Дерево!
Но он не услышал. Он скрылся из виду.
Седоголовая леди сказала, что приближается Рождество. Она сказала, что мы все должны быть радостными и петь. Уилберн сказал, что в часовне они только и делают, что поют. Он сказал, что им теперь приходится разучивать слова, а любимчики толпятся вокруг Преподобия, как цыплята вокруг наседки, и ревут песни, завернувшись в белые простыни. Я слышал, как они поют.
Седоголовая леди сказала, что скоро придет Санди Кляуз. Уилберн сказал, что это дерьмо собачье.
Два каких-то типа принесли дерево. На них были костюмы, как у политиков. Они смеялись, ухмылялись и говорили:
— Смотрите-ка, ребята, что мы вам принесли! Разве это не чудесно? Ну разве не чудесно? Теперь у вас есть своя собственная рождественская елка!
Седоголовая леди подтвердила, что это вполне чудесно, и велела нам всем сказать двум политикам, что это вполне чудесно, и поблагодарить их. Что все и сделали.
Я промолчал. Совсем незачем было рубить это дерево. Это была сосна мужского пола, и теперь она медленно умирала в этом зале.
Политики поглядели на часы и сказали, что долго оставаться не могут, но хотят, чтобы все мы были радостными. Они сказали, что хотят, чтобы каждый взял ленту из красной бумаги и повесил на дерево. Все, кроме меня и Уилберна, так и сделали.
Политики ушли, завопив в дверях:
— Счастливого Рождества!
Некоторое время мы все стояли вокруг дерева и смотрели на него.
Седая леди сказала, что завтра будет рождественский вечер, поэтому около полудня придет Санди Кляуз и принесет подарки. Уилберн сказал:
— Разве не странно, что Санди Кляуз придет на рождественский вечер в полдень?
Седоголовая леди посмотрела на Уилберна и нахмурилась. Она сказала:
— Уилберн, ты это говоришь каждый год. Ты же сам прекрасно знаешь, сколько разных мест должен обойти Санди Кляуз. Ты также знаешь, что он и его помощники сами имеют право в рождественский вечер быть дома, со своими семьями. Ты должен быть благодарен, что они вообще нашли время — какое-то время, — чтобы прийти и принести вам Рождество.
Уилберн сказал:
— Дерьмо собачье.
И действительно, на следующий день к дверям подъехали четыре или пять машин. Из них вышли мужчины и леди, и у них в руках были свертки. На них были смешные маленькие шапочки, а у некоторых в руках были колокольчики. Они звонили в колокольчики и вопили:
— Счастливого Рождества!
Они вопили и вопили без конца. Они сказали, что они помощники Санди Кляуза. Санди Кляуз вошел последним.
Он был одет в красный костюм, под которым были набиты подушки, перевязанные ремнем. Борода у него была не настоящая, как у мистера Вайна; она была привязана к голове и болталась у подбородка. Когда он говорил, она не двигалась. Он вопил: «Хо-хо-хо!» — и никак не мог остановиться.
Седоголовая леди сказала, что все мы должны радостно вопить им в ответ: «Счастливого Рождества!»
Что мы все и делали.
Одна леди дала мне апельсин, за который я ее поблагодарил. Но она никак не отходила от меня и все повторяла:
— Разве тебе не хочется съесть хорошенький апельсин?
И я его съел, пока она на меня смотрела. Апельсин был вкусный. Я еще ее поблагодарил. Я сказал, что апельсин был вкусный. Она спросила, не хочу ли я еще один апельсин. Я сказал, что не возражаю. Она куда-то ушла, но апельсин так и не принесла. Уилберну досталось яблоко. Оно было не такое большое, как те, которые всегда забывал в кармане мистер Вайн.
Теперь я жалел, что не сохранил половину апельсина, как сделал бы, если бы эта леди не стояла у меня над душой. Я выменял бы на нее часть уилберновского яблока. Яблоки я любил куда больше.
Тут все леди зазвонили в колокольчики и завизжали:
— Сейчас Санди Кляуз будет раздавать подарки! Соберитесь в круг! У Санди Кляуза кое-что для вас припасено!
Мы собрались в круг.
Санди Кляуз по очереди вызывал всех по имени, и каждый должен был выйти вперед и получить у него подарок, а потом постоять, пока он трепал его по голове и растирал волосы. Потом нужно было его поблагодарить.
Тут та или другая леди набрасывалась на получившего подарок с криками:
— Открой же подарок! Ну разве тебе не хочется открыть хорошенький подарок?
Что вносило в раздачу подарков сумятицу, потому что леди метались и носились как угорелые, преследуя каждого по пятам.
Я получил подарок и поблагодарил Санди Кляуза. Он растер мне голову и сказал:
— Хо-хо-хо!
Леди тут же завизжала, чтобы я его распечатал. Что я и так пытался сделать. Наконец мне удалось снять упаковку.
Внутри оказалась картонная коробка с изображением какого-то зверя. Уилберн сказал, что это лев. В коробке была дырочка. Нужно дернуть за веревочку, сказал Уилберн, и коробка будет рычать как лев.
Веревочка была порвана, но я ее починил. Я завязал узелок. Узелок плохо проходил в дырочку, отчего рычанье у льва получалось неважное. Я сказал Уилберну, что, по-моему, выходит больше похоже на лягушку.
Уилберну достался водяной пистолет. Он протекал. Уилберн пытался из него стрелять, но вода лилась почему-то в основном на пол. Уилберн сказал, что может пописать гораздо дальше. Я сказал Уилберну, что, скорее всего, пистолет можно будет починить, если раздобыть сладкой камеди; вот только я не знал, есть ли поблизости камедное дерево.
Мимо прошла еще одна леди, раздавая леденцы. Я получил свой. Потом она опять набрела на меня и дала мне еще один. Я разделил излишек с Уилберном.
Санди Кляуз завопил:
— До свиданья, ребята! До следующего года!
Счастливого Рождества!
Все леди и мужчины завопили то же самое и зазвонили в колокольчики.
Они вышли в парадное, расселись по машинам и уехали. После этого показалось, что стало очень тихо. Мы с Уилберном сидели на полу у своих кроватей.
Уилберн сказал, что леди и мужчины приехали из городской ратуши или из деревенского клуба. Он сказал, что они являются в приют каждый год, чтобы потом можно было со спокойной совестью напиться. Уилберн сказал, что ему все это надоело. Он сказал, что когда он вырастет и выберется из приюта на волю, то ни за что на свете не будет обращать на Рождество ни капли внимания.
Перед самыми сумерками все ушли в часовню на рождественскую службу. Я остался один, и когда стало темнеть, до меня донеслось пение. Я стоял у окна. Воздух был прозрачен, и ветер стих. Они пели о звезде, но это была не звезда Собаки, я специально прислушался. Я смотрел, как звезда Собаки восходит и разгорается ярче.
