Дом на горе - Мусатов Алексей Иванович (мир книг .txt) 📗
Наконец в табеле у Алёши появилась первая тройка по математике.
В перемену Митя поздравил Костю и Алёшу с победой.
— Велика победа! — фыркнул Витя. — Хотя и то сказать: каков шеф — таков и подшефный.
Костя молча проглотил обиду. Что греха таить, математика ему никогда не давалась так легко, как Вите…
Галина Никитична побаивалась, как бы занятия с Праховым не помешали Косте самому хорошо учиться. Она предложила мальчику отказаться от помощи Алёше.
— Что вы! — опешил Костя. — Я же слово дал… он в бригаде у нас…
— Знаю… Но Алёша тебя назад потянуть может, трудно с ним.
— Не утянет… Мне бы только математику ему в голову вбить!
Галина Никитична спросила, чем же, в конце концов, по-настоящему интересуется Алёша.
— Не поймёшь его! — вздохнул Костя. — Нос всюду суёт, только остывает быстро.
Галина Никитична задумалась. Плохо ещё знает она своих учеников!..
Несколько раз она пыталась вызвать в школу Алёшину мать, поговорить с ней, но та почему-то не приходила.
Галина Никитична сама отправилась к Праховым. Поднялась на крыльцо и только было взялась за щеколду двери, ведущей в сени, как из-за угла выскочила Катя с полным жбаном пива в руках.
— Ой, Галина Никитична! — растерянно вскрикнула девочка. — Вы к нам?
— Да, Катя. Хотела с Дарьей Гавриловной поговорить. А у вас что, гости?
— Нет, какие там гости! Один Саша Неустроев сидит… Пиво пьёт. За Алёшины успехи.
— За какие успехи?
— Ой, зачем я это говорю! — покраснев, спохватилась девочка и вдруг махнула рукой: — Ну ладно, так и быть… Саша обещает Алёшу научить трактор водить. «За два месяца, говорит, трактористом сделаю. На практике, без всяких курсов». Вот мамка его пивом и угощает. Я уж третий раз в сельпо бегаю…
— Вот оно что! — нахмурилась Галина Никитична. — А ну-ка, веди меня в дом.
Появление учительницы, как видно, застало Сашу Неустроева и Алёшу врасплох. Первый замолчал, а второй, выскочив из-за стола, громко поздоровался с Галиной Никитичной и бросил грозный взгляд на сестру.
Мать Алёши, рослая моложавая женщина, подала учительнице стул.
— А я, Дарья Гавриловна, к вам, — сказала Галина Никитична. — Насчёт Алёши.
— Смекаю! Не вы первая из учителей заходите… — Дарья Гавриловна недовольно посмотрела на сына. — А ему, пустельге, хоть кол на голове теши! Никак учение в голову не идёт… Всё проказы на уме да забавы. Только место в школе занимает.
— Мама, да я же теперь… — взмолился Алёша.
— А ты помолчи, когда взрослые говорят! — остановила его мать. — Я, Галина Никитична, сейчас об одном гадаю: как бы мальчишку к какому ни на есть рукомеслу определить. Вот Саше спасибо, что он к машине берётся Алёшу привадить.
— Да-да, я уже об этом слышала… — Учительница обернулась к Неустроеву: — Так ты, оказывается, специалист по срочной подготовке трактористов? Очень интересно!
— Что вы, Галина Никитична! — смутился Саша. — Это мы так беседуем, между прочим…
— А почему же, между прочим, ты сам вечернюю школу посещаешь? И, кажется, довольно аккуратно…
Тракторист, стараясь не смотреть на Дарью, беспокойно заёрзал на лавке.
— Так вот, Саша, — продолжала Галина Никитична: — если Алёша трактором интересуется, ты ему, конечно, объясни, что знаешь, но голову зря не кружи!
Посидев ещё немного, Саша ушёл, а учительница ещё долго беседовала с Алёшей и его матерью.
Через несколько дней она привела Алёшу в «кузнечный цех», где Паша Кивачёв и ещё несколько школьников изучали сельскохозяйственные машины.
— Рекомендую, Яков Ефимович, мой ученик! Очень интересуется машинами.
— Местечко всегда найдётся, — усмехнулся кузнец. — Только у меня с ребятишками такой сговор: кто с математикой не в ладу — к машинам близко не подпускать.
Алёша провёл в кузнице два часа, и ему очень понравилось собирать и разбирать старенькую жатку. А от Паши Кивачёва он потом узнал, что скоро члены кружка будут изучать мотор трактора.
В этот же день Алёша сам пришёл к Косте Ручьёву и предложил заниматься математикой в первую очередь.
Глава 14. «СОПКА РУЧЬЁВА»
Прошла неделя. Однажды вечером Варя сообщила сестре, что завтра Костю будут принимать в комсомол и школьный комитет приглашает Марину на заседание.
— И тебя и Сергея… Обязательно приходите!
Марина ответила, что на завтра у неё куча всяких дел по колхозу, но потом быстро повязала своё «крыло жар-птицы» и накинула на плечи ватник.
— До Ручьёвых, сестричка? Надолго? — с улыбкой спросила Варя.
— Нет, я быстренько. С Сергеем надо согласовать… может, выступить на комитете придётся.
— И я с тобой! — сказала Варя.
Она быстро оделась, и сёстры, окунувшись в дождливую темь, с деловым видом зашлёпали по лужам.
Появление сестёр Балашовых привело мужское население дома Ручьёвых в сильное замешательство.
Сергей, только что вернувшийся с поля, кинулся в чуланчик переодеваться. Костя заметался по комнате, запихивая под кровать грязные сапоги, собирая разбросанную одежду. Он чуть не споткнулся о Кольку, который лежал на полу и раздувал самовар.
— Варюша, смотри! — вскрикнула Марина. — Они ещё только печку топят. А ну-ка, засучивай рукава!
Она сбросила ватник, размотала полушалок и принялась за хозяйство: помешала кочергой в печке, подкинула хворосту, одни чугунки поставила поближе к огню, другие — подальше.
Не отставала от сестры и Варя: убрала со стола посуду, замела пол, потом, схватив сапог, принялась раздувать самовар. И самовар вскоре зашумел, огонь в печке разгорелся, в чугунках забулькало, запело.
Вошёл Сергей.
— Зачем это? — сказал он. — Мы уж сами как-нибудь!
Марина, раскрасневшаяся от печки, досадливо отмахнулась. Затем, посмотрев на Костю, сказала:
— А ты знаешь, Серёжа, какой у твоего брата день завтра? В комсомол принимают.
— Да-да, — спохватился Сергей. — Ты почему, Костя, не напомнил?.. Ну-ка, давайте отметим такое событие…
Не прошло получаса, и стол был накрыт.
— Милости прошу, дорогие хозяева! — с шутливым поклоном пригласила всех Марина.
— Гостям почёт! Садитесь и вы с нами, — сказал Сергей и выразительно посмотрел на Костю и Кольку.
Те поняли брата и с рыцарской стойкостью замерли у стены, дожидаясь, пока Марина с Варей с церемонным видом не сели за стол.
— Серёжа! — вдруг вспомнил Колька. — У нас же мёд есть… Полная банка.
— Раз такое дело… всё на стол мечи! — кивнул Сергей.
Не успели братья Ручьёвы и сёстры Балашовы приняться за ужин, как на пороге появился Фёдор Семёнович. Он был в брезентовом дождевике и с фонарём «летучая мышь» в руках — верный признак того, что наступили тёмные, ненастные вечера.
— Добрый вечер честной компании! — поздоровался учитель. — По какому же это случаю пир на весь мир?
Сергей поднялся ему навстречу:
— Как же это вы кстати, Фёдор Семёнович! Садитесь с нами… Костю завтра в комсомол принимают.
Он принял от учителя мокрый дождевик, подвернул огонь в фонаре и невольно подивился чутью, которое всегда вовремя приводит Фёдора Семёновича в дом к людям: в дни ли большого горя или радости, в час ли раздумья или сборов в дальнюю дорогу. Или, может, из дома на «школьной горе» учителю всё хорошо видно и он знает, у кого жизнь идёт сбивчиво, трудно, а у кого течёт плавно и ровно, словно полноводная река?..
Фёдор Семёнович сказал, что ужинать не будет, но горячего чаю выпьет с удовольствием, и присел к столу.
— Это правильно, что собрались! В комсомол один раз вступают… Событие на всю жизнь. — Учитель оглядел собравшихся за столом. — Что ж, Серёжа, надо будет брату в напутствие доброе слово сказать.
Сергей задумчиво посмотрел на Костю:
— Что ж тебе сказать, братец? Шагай! Рад за тебя. Сейчас комсомол… потом партия… Вся жизнь у тебя впереди. И живи ты честно, открыто, смело… Я вот сколько лет в комсомоле состоял и горжусь этим. И будь я в твоих годах, опять бы в комсомол записался. Минуты не раздумывал бы. Был бы наш отец жив, и он бы порадовался. Ведь отец как говорил; «Жизнь, она как река большая. Один на сухом месте отсиживается, в кусточках; другой у бережка барахтается, в осоке да в тине, боится, как бы не унесло, а третий на самую стремнину выгребает…»
