Шарло Бантар - Яхнина Евгения Иосифовна (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗

Каждый из находившихся здесь знал, что в этом листке обречённых есть или будет и его имя.

Окинув пленных злым взглядом, Анрио пробежал глазами список и нарочито медленно произнёс:

— Терри!

Последовала пауза, длинная, томительная.

— Леонтина Бажу, чулочница… Кордье, гравёр…

Назвав эти три фамилии, Анрио поспешил, скрыться.

Первым нарушил молчание Терри:

— Кто останется жив, пусть помнит моё завещание, — он потряс в воздухе кулаком: — уничтожайте врагов! Не знайте жалости!

— Идём! — грубо крикнул один из конвойных, схватив Терри за руку.

— Да здравствует Коммуна! — крикнул Терри.

— Идём! — конвойный подтолкнул пожилого человека с длинными усами и бородой, гравёра Кордье.

Кордье поднял голову и сказал:

— Я расстаюсь с жизнью на склоне лет, но вы, молодые…

— Мне только двадцать три года, но пусть знают всё: я горжусь, что кровью своей, жизнью своей заплатила за то, что люди дышали свободно семьдесят дней! — задорно и молодо крикнула чулочница Бажу. Она повернулась к державшему её конвоиру — А ты, наёмная гадина, иуда, будь проклят навеки! — И плюнула ему прямо в лицо.

Разъярённый жандарм набросился на неё и пинком ноги вытолкнул за дверь. Увели Терри и Кордье.

Ошеломлённые пленные услышали за дверями три голоса, слившиеся в один возглас:

— Да здравствует Коммуна!

Потом всё умолкло. В скорбном молчании стояли коммунары перед трупом Левека. Жозефина Ришу прикрыла его лицо платком.

Сколько времени прошло — никто не знал. Час, может быть, два, может быть, значительно больше…

Кри-Кри сидел на полу, поблизости от двери. Мысли путались в его голове. Он не думал о смерти, которая подстерегала его за порогом этой двери. Наоборот, дверь влекла его как возможность спасения. Он не терял надежды, что ему удастся проскользнуть через неё незамеченным в какой-то удобный момент. Постепенно он стал впадать в дремоту, как вдруг ему почудился где-то совсем близко разговор, сразу заставивший его встрепенуться. Придвинувшись к самой двери, Кри-Кри приник к ней ухом.

Разговаривали двое:

— Возьми двадцать солдат, переодень их в форму национальных гвардейцев, и отправляйтесь по одному или по двое на баррикаду Рампонно.

— А пароль?

— Запомнить нетрудно: «Коммуна или смерть!» Исполнишь всё, что прикажет капитан Капораль.

На этом разговор оборвался.

Кри-Кри был ошеломлён. Как, Люсьен Капораль заодно с Анрио?! «Постой, постой… — думал Кри-Кри. — Надо хорошенько во всём разобраться… Да чего тут разбираться! Я слышал ясно: “Исполнишь всё, что прикажет капитан Капораль”… Сомневаться нечего: Люсьен — предатель. Что же теперь делать? Как предупредить дядю Жозефа?..»

Он был так погружён в свои размышления, что не заметил, как в погреб ввели нового пленника.

Ненавистный голос Анрио заставил мальчика вздрогнуть:

— Ты, щенок, я вижу, торопишься стать к стенке… Эй, Таро, приглядывай за ним, пока я не вернусь!

Дверь за Анрио захлопнулась.

— Гастон!

Этот крик вырвался из самого сердца Кри-Кри. И радость встречи, и страх, и волнение за судьбу друга — всё было в этом возгласе.

— Кри-Кри, как ты сюда попал?.. — И Шарло очутился в объятиях Гастона. — Разве и в нашем районе версальцы уже рыщут по домам?..

Пользуясь отсутствием Анрио, друзья устроились в уголке и принялись обсуждать свои дела.

— Рассказывай, рассказывай скорей! — торопил Гастон. — За мной могут прийти каждую минуту.

Сбиваясь и волнуясь, Кри-Кри поведал о своих приключениях. Он поминутно прерывал печальную повесть возгласом: «И подумать только, какой я дурак!»

— Но важно не это, — говорил Кри-Кри. — Самое главное — я только здесь узнал об измене Люсьена. А ведь это было ясно ещё и там, у Трёх Каштанов, когда эти два шпиона о чём-то шептались… Но скажи, как попался ты?

— Нас окружили, когда мы защищали баррикаду на перекрёстке улицы Монтрей и бульвара Шарко. С тыла неожиданно нагрянул сильный отряд версальцев: пруссаки, пропустили их через нейтральную зону… Пока у нас были патроны, мы отстреливались, а когда перешли в штыки, на каждого из нас навалилось по десятку солдат. От удара прикладом в грудь я упал. Кто-то крикнул: «Этого оставьте! Придёт в себя — может, развяжет язык!» Солдаты поставили меня на ноги и повели… Вот не думал, что увижу здесь тебя.

— Ты попался, исполняя боевой приказ Коммуны, — печально сказал Кри-Кри, — а я… Мне стыдно! Подумать только, какой я дурак! Мышь поймала меня в мышеловку, которую я для неё поставил!

— А из этой мышеловки редко кто уходит живым, — сказал Гастон.

— Я не боюсь умереть! — воскликнул Кри-Кри. — Но как предупредить дядю Жозефа об измене Люсьена?

Гастон слушал, нахмурив брови.

— Об этом как раз я и думаю, — проговорил он. — Тебе надо отсюда бежать во что бы то ни стало. Необходимо предупредить Дядю Жозефа и спасти то, что ещё возможно.

— Разве я могу бежать отсюда, оставив тебя в опасности?

— Ерунда! — отрывисто бросил Гастон. Он говорил сейчас как старший, как взрослый, и Кри-Кри невольно почувствовал его превосходство. — Моя судьба решена. Меня схватили с оружием в руках. Мне никто уже не поможет. — Голос его звучал бодро. — Но всё обернётся по-иному, если предательство Люсьена будет раскрыто и удастся схватить вместе с ним и других заговорщиков. Ты должен отсюда вырваться!

— Но как бежать?

Кри-Кри безнадёжно огляделся вокруг. Стены прочны и крепки, единственное окно огорожено снаружи железной решёткой, охрана строгая и неусыпная.

— Надо что-нибудь придумать, — несколько раз повторил Гастон. Лицо его выражало сильное напряжение, на лбу обозначилась морщина. — Надо что-нибудь изобрести…

И неожиданно он добавил, наклонившись к Шарло:

— Ты не забыл, о чём я просил тебя тогда, на площади?

Кри-Кри почему-то сконфузился:

— Конечно, помню. Ты это о стихах для Мари?

Гастон кивнул головой:

— Да!

— Конечно, конечно! — заторопился Кри-Кри. — Если только я увижу когда-нибудь Мари…

— Ну вот и хорошо!

— А если не мне, а тебе посчастливится увидеть Мари? — спросил вдруг Кри-Кри.

— Тогда я прочту ей стихи и скажу, что это ты написал их для неё.

— Идёт! Только замени тогда слово «светлый» словом «нежный».

— Хорошо! Непременно!

Послышался звук поворачиваемого в замке ключа, и все сразу замолкли.

Появившийся в подвале Анрио спросил:

— Кто здесь из батальона школьников?

Гастон сделал два шага вперёд, остановился перед Анрио и спокойно ответил:

— Я, Гастон Клер!

— Ну-ка, малый, поговорим. Ты кажешься мне очень дерзким. Признайся: ты стрелял в нас?

— Стрелял.

— Сколько раз?

— Я считал до сорока, а потом бросил.

— Ах ты, каналья! — процедил сквозь зубы Анрио. — Ну, теперь на тебя понадобится не больше одного заряда. Идём!.. Эй, Таро!

Кри-Кри бросился на шею Гастону.

— За себя и за Мари… — шептал он сквозь слёзы, горячо обнимая друга.

— Париж бессмертен, пока в нём будут рождаться такие дети! — раздался чей-то восхищённый голос.

Это замечание подлило масла в огонь.

— Чего ты смотришь, Таро! Разними этих бездельников!

Таро силой вырвал Гастона из объятий друга.

— Прощай, Кри-Кри! Да здравствует Коммуна!

Это были последние слова Гастона, которые донеслись до Кри-Кри. Железная дверь с шумом захлопнулась за Гастоном и его палачами.

Вне себя от горя Шарло подбежал к окну. Он не переставал кричать: «Гастон! Гастон! Прощай, Гастон!», хотя юноша не мог уже его слышать…

Раздался глухой ружейный выстрел. Его значение не сразу дошло до сознания Кри-Кри.

Жозефина Ришу, всё время с глубоким состраданием следившая за мальчиками, тихо прошептала:

— Бедное дитя! Ему, наверное, не было ещё пятнадцати лет!

Кри-Кри вздрогнул и подбежал к Ришу:

— Почему вы сказали «было»?