Старшины Вильбайской школы - Рид Тальбот (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

— А-а… так это был нож!

— Насилу-то догадались.

— Где же он? У тебя?

Этот вопрос не понравился Тому. Он вовсе не желал расставаться со своей находкой и не преминул окрыситься:

— Какое вам дело до моего ножа? Я его нашел, и теперь он мой.

— Мне он и не нужен, я хочу только взглянуть на него, — сказал Риддель как мог мягче.

Но Тома одолел бес подозрительности:

— Ну да, а потом вы скажете, что ножик ваш, что это вы прыгали из окна. Только напрасно: все равно не поверю. Тот был совсем другого склада.

Риддель невольно улыбнулся при мысли, что его могли заподозрить в том, что ради какого-нибудь ножа он возьмет на себя чуть не преступление.

Долго еще упрашивал Риддель упрямого мальчишку показать ему нож; тщетно доказывал он ему, что даже если бы нож оказался его собственностью, ему нет никакого расчета предъявлять на него свои права. Том не сдавался. Дело в том, что пока шли все эти переговоры, ему пришла в голову счастливая мысль извлечь выгоду из своей находки, и теперь он обдумывал, как бы получше это обделать.

— Зачем вам видеть нож? — спросил он наконец.

— Может быть, я знаю, чей он.

— Вот что: я покажу его вам за полкроны, только не в долг, а за чистые денежки. Я не намерен даром ввязываться в это дело и рисковать своим местом.

Риддель беспрекословно достал деньги и имел наконец удовольствие видеть, как Том полез шарить по своим карманам. Но ножик еще не скоро увидел свет. Карманы у Тома были вместительные и, кроме ножа, заключали массу сокровищ, между которыми такую небольшую вещь, как перочинный ножик, найти было не легко. Наконец из глубочайших недр туго набитого кармана он вытащил ножик и, крепко зажав в кулак один его конец, поднес его Ридделю.

Если бы Тома меньше занимала лежавшая на скамье монета, он удивился бы внезапной бледности, покрывшей лицо старшины, когда взгляд его упал на ножик Виндгама… Да, это был ножик Виндгама. Ошибки быть не могло. Риддель хорошо знал этот ножик. Когда его подарили Виндгаму, тот страшно носился с ним: под предлогом очинить карандаш он вынимал его каждые пять минут, и нельзя было доставить ему большего удовольствия, как попросить его одолжить ножик. Риддель вспомнил, что видел его у Виндгама вечером накануне гонок, и вслед за тем с мучительной ясностью припомнил весь этот вечер: каким взволнованным казался Виндгам, как ему не сиделось на месте, как трудно было заставить его приняться за уроки и с каким жаром он толковал о наступающих гонках и о том, что их шлюпка должна выиграть во что бы то ни стало. Вспомнил Риддель и то, как внезапно тогда мальчик ушел от него и как сейчас же вернулся за своим ножиком — тем самым, который два часа спустя он обронил в шлюпочном сарае, спеша скрыться от зорких глаз Тома. У Ридделя голова закружилась от этих воспоминаний.

— Ну что, насмотрелись? — спросил его Том, поглядывая жадными глазами на монету.

— Да, я видел… — пробормотал Риддель.

Пораженный звуком его голоса, Том заглянул ему в лицо и вскрикнул:

— Что это, как вы странно смотрите… точно никогда не видали ножа.

Риддель сделал слабую попытку улыбнуться.

— Знаете что? — сказал вдруг Том, озаренный новой счастливой мыслью. — Я вижу, что ножик вам понравился, так и быть, давайте еще полкроны, и он будет ваш.

Риддель машинально вынул кошелек и достал деньги. Это были его последние деньги до конца года, но в эту минуту он и не подумал об этом. Том загреб обе монеты и подал Ридделю нож. Старшина приказал своему рулевому завернуть лодку и с тяжестью на сердце, какой он до тех пор ни разу не испытывал, стал медленно грести к школе.

XXIII

ВИЛЬБАЙЦЫ — ПОБЕДИТЕЛИ

Вышло так, что Ридделю пришлось отложить решение мучительного вопроса: следующие три дня некогда было думать ни о Виндгаме, ни о его проступке. Когда он пришел в школу после своего катанья в обществе Тома, его встретил Ферберн, давно его искавший.

— Где ты пропадал? — спросил он Ридделя; но, взглянув ему в лицо, вскрикнул: — Что с тобой?

— Я катался по реке, — отвечал Риддель на первый вопрос, делая отчаянные усилия казаться спокойным.

— Глядя на тебя, можно подумать, что ты ходил топиться, да не решился. А у меня к тебе поручение.

— От кого?

— Ни за что не отгадаешь: от Блумфильда. У него остается еще одно место в первой партии крикетистов, и он предлагает тебе занять его.

Несмотря на свое грустное настроение, Риддель не мог подавить улыбку удовольствия при этом известии. Честь, которой его удостаивали, льстила его самолюбию, хотя, по свойственной ему неуверенности в себе, он счел долгом возразить:

— Не знаю, право… Я боюсь играть против рокширцев; я, наверное, сконфужусь и напутаю… Неужели во всей школе не найдется игроков искуснее меня?

— Поверь, что если б нашлись, Блумфильд не обратился бы к тебе, — сказал Ферберн. — Видишь ли, нам недостает хорошего сшибателя шаров, — а ты в этом мастер: сам Блумфильд это говорил… Вообще, дружище, когда ты был в нашем отделении, ты почему-то скрывал свои таланты.

— Может быть, когда Блумфильд смотрел на нашу игру, мне просто везло, — заметил Риддель.

— Вздор! Блумфильд слишком опытный игрок для того, чтобы не разобрать этого сразу, а комплиментов говорить он тоже не станет. Он даже перессорился из-за тебя с Гемом и всей этой компанией; они страшно рассердились на него за то, что он тебя выбрал. Им хотелось бы составить всю партию из своих, да, видно, без нас не обойдутся. Ну так как же? Играешь ты против рокширцев?

— Конечно, раз Блумфильд этого хочет: ведь он старшина клуба игр.

— Вот и чудесно! Так приходи сегодня на «большую практику». Сегодня у нас вторник; до субботы только три дня — нельзя терять времени (на субботу была назначена партия против рокширцев). Теперь у нас практика по два раза в день: в три часа и в шесть с половиной. Смотри же, приходи.

Итак, в течение трех дней, оставшихся до субботы» Ридделю пришлось посвятить все свои свободные минуты крикету. В другое время участие в первой партии игроков заняло бы его гораздо больше; конечно, отчасти оно занимало его и теперь, но ему хотелось бы прежде обдумать на свободе то, что его мучило, и если б это зависело от него, он с удовольствием отложил бы на некоторое время состязание с рокширцами. Но это от него не зависело. Отказаться же от участия в игре было немыслимо. Помимо удовольствия, его долгом было воспользоваться этим случаем для усиления своего влияния как старшины школы. Кроме того, и отделение Вельча выигрывало от его участия в крикете: то, что один из «ихних» будет участвовать в публичном состязании, должно было поднять вельчитов в их собственных глазах, а Риддель только этого и добивался. Была еще одна причина, побудившая Ридделя посвятить себя на несколько дней крикету: он боялся встречи с Виндгамом, а ежедневная практика давала ему хороший предлог избегать этой встречи. Он послал сказать Виндгаму, что так как эти дни он очень занят и устает, то не может готовить с ним уроки, и Виндгам перестал приходить к нему по вечерам.

Риддель сказал себе, что до субботы он не будет думать о Виндгаме. Но сказать — одно, а исполнить — другое; мысль о Виндгаме не давала ему покоя до такой степени, что это отразилось даже на его вновь приобретенном искусстве крикетиста. Особенно трудно показалось ему на первой «большой практике»: кроме того, что ему было не до игры, он чувствовал, что и игроки и зрители следят за ним с усиленным вниманием, и читал недоброжелательство во многих взглядах. Начал он, по обыкновению, неудачно, но потом разыгрался и вышел из испытания с честью. По окончании практики общий приговор был тот, что хотя Риддель и не принадлежит к первым игрокам и вести партию не может, но что благодаря своим зорким глазам и верной руке он может быть полезным членом каждой партии.

— Он вполне годится, — говорил Блумфильд Гему в пятницу вечером после последней практики. — Сегодня он отлично отбивал шары Ферберна.