Приключения Никтошки (сборник) - Герзон Лёня (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
– Ты имеешь в виду конусы и параллелепипеды? – спросили его коротышки, но Герадокл сказал:
– Нет, это слишком простые формы. А тогда появились очень сложные формы. Они состояли из множества простых, соединенных между собой.
Коротышки задумались. Герадокл подождал, чтобы дать им поразмышлять над его словами, и потом продолжал:
– Это были очень странные существа. Нам бы они показались нелепыми и ужасными. У них было по десять рук, и на каждой разное число пальцев – от одного до сотни. У них было по тринадцать ног, и некоторые из этих ног закручивались между собой.
Герадокл снова помолчал.
– Сейчас все коротышки одинаковые и имеют по две ноги, две руки и одной голове на плечах. А тогда появились существа с тремя головами. Вместо плеч у них торчала нога, а вместо колен шарообразные пальцы. Были и существа всего только с двумя кубическими головами и тремя руками. Были и такие, у которых вовсе не было головы, а была только одна нога в форме пирамиды и одна рука с двумя пальцами. Наконец, были и подобные нам: с одной головой, парой рук и ног.
Коротышки раздумывали над тем, что сказал Герадокл. Каждый стал представлять себе этих странных и загадочных существ.
– Но это всё не важно, друзья, – помедлив, продолжал Герадокл. – Много чего странного и необычного появилось в то время. Главное то – что выжили только приспособленные.
– Как это? – не поняли все.
– А так. Разве могли передвигаться, добывать себе пищу, разводить огонь и вообще жить по-человечески существа с семью головами и восемнадцатью ногами? Конечно же нет! Поэтому все они погибли. Вымерли. А остались только те, у которых было две ноги, две руки с пятью пальцами на каждой и одна голова.
– Где же они теперь? – спросил Пустомеля, который совершенно случайно оказался среди слушателей. – Те, что остались?
– Я ждал этого вопроса, – сказал Герадокл. – Я знал, что обязательно найдется кто-нибудь, кто его задаст. Подойди к зеркалу, о любознательный коротышка, и посмотри внимательно в него. Там ты найдешь ответ.
И Герадокл раздал коротышкам бумажки, на которых было написано:
...
«ВЫЖИВАЮТ ПРИСПОСОБЛЕННЫЕ».
Герадокл любить сидеть в ресторанах и кафе. Он заказывал себе какую-нибудь еду, каждый раз разную и обязательно ярких цветов. Но Герадокл никогда заказанное кушанье не ел. Он сидел перед тарелкой и размышлял. Различные блюда – морковный салат с майонезом, фаршированный зеленый горошек, куриные отбивные в земляничном соусе – давали пищу его размышлениям. Герадокл подцеплял на вилку отбивную и долго смотрел, как с нее стекает подлива. Или строил из пюре замок и украшал его. Пушки он делал из сосисок, окна – из огуречных семечек, купол – из половинки горошины. Вокруг выкапывал ров, заполняя его майонезом. Потом Герадокл заливал замок гранатовым соком и смотрел, как красная жидкость течет по его стенам и просачивается в окна. «Это кара», – бормотал он.
Порой Герадокл просто лепил из еды разные бессмысленные формы. Посетители ресторанов, а также официанты не любили его за то, что он иногда вдруг брал еду прямо руками и начинал ее мять. Больше всего Герадоклу нравились соусы и подливы. Они текли, и съедобный натюрморт на тарелке менялся. Это соответствовало главной теории Герадокла – ТЕОРИИ ВСЕОБЩЕГО ТЕЧЕНИЯ. «Всё течет, всё изменяется», – любил повторять Герадокл. Глядя на его руки, чуть ли не по локоть вымазанные в кетчупе, некоторые коротышки открыто возмущались. Но Герадокл всегда исправно платил за заказанные блюда, к тому же он оставлял щедрые чаевые, поэтому в ресторанах его терпели.
Сегодня историк был одним из немногих посетителей «Патиссона». На тарелке его, как обычно, высилась гора какой-то серой, бесформенной массы, политой чем-то красным. Спор малышек с Кастрюлей заинтересовал его.
Мимо ресторана проходила большая компания коротышек. В это время дождь ливанул изо всех сил, и компания бросилась в «Патиссон».
– Входите, входите! – гостеприимно приглашал Кастрюля, придерживая дверь и принимая у новых посетителей зонты и мокрые куртки.
– Я слышал ваш разговор, – начал Герадокл, втискиваясь между Кнопочкой и Барвинкой, которые все еще стояли у входа.
– О чем идет речь? – спросил у Кастрюли кто-то из вошедших.
– Некоторые считают, что нельзя есть мясо. Потому что для этого надо убивать животных.
– Животных? – удивились все.
– Это интересно!
– Ерунда какая-то!
– И правда, жалко куриц!
– А как же мясо-то есть, если не убивать? Непонятно!
– Тема, которую вы затронули, составляет глубокую философскую проблему, – продолжал Герадокл, не замечая остальных и обращаясь к Барвинке с Кнопочкой.
– Какую же? – нетерпеливо спросила Барвинка.
– Мы питаемся рыбой, а рыба питается червяком. Съев одну рыбу, мы тем самым спасаем тысячу червяков, которых она могла бы съесть за свою оставшуюся жизнь, если бы не умерла.
Герадокл сделал паузу и многозначительно пошевелил пальцами рук, словно изображая спасшихся от зубов рыбы червяков.
– Только представьте себе эту тысячу счастливых червячков, безмятежно копошащихся в земле и радующихся жизни. Но не всё так просто! Червяк, в свою очередь, питается разными букашками. Спася тысячу червяков, мы обрекаем на гибель миллион букашек, которых съедят эти червяки, и которых они бы не съели, если бы мы не съели рыбу. Представьте себе миллион несчастных букашек, обреченных на смерть!
– А чем питаются букашки? – спросил малыш по имени Гнобик, с размаха сняв куртку.
Тут все призадумались. Оказывается, этого никто не знал.
– Может, они питаются микробами? – робко предположила веснушчатая малышка Рябочка, с жиденьких рыжих косичек которой текла вода.
– Ну вот. Теперь нужно решать, можно или нет убивать микробов.
– Знаете что? – сказала Барвинка. – Мне нет никакого дела до того, кого едят рыбы или кого убивают червяки. Я лично не хочу никого убивать, вот поэтому я и не ем рыб. А то, что рыбы убивают червяков или не убивают – это пусть будет на их совести.
– Но у рыб же нет никакой совести! – возразил повар Кастрюля.
– Это точно! – послышался голос из глубины зала.
Все повернулись в ту сторону, и увидели малыша по имени Мормышкин, который преспокойно сидел за столиком и с удовольствием ел уху. Мормышкин был заядлым рыболовом.
– Я вчера весь день на речке провел. Ну хоть бы маленького карасика поймать! И главное – клёв-то есть. Но рыбы стали просто наглыми. Совести у них просто никакой! Всего червяка по кусочку обкусывает, а на крючок не попадает. Целую банку червей извел!
В ресторан входили новые малыши и малышки. Повар Кастрюля лично рассаживал всех за столики. А Герадокл с Барвинкой и Кнопочкой все еще стояли у дверей. К ним подошел поэт Пёрышкин, который был завсегдатаем «Патиссона».
– Послушайте! У меня родилась басня! – громко возвестил Пёрышкин.
– Какая еще басня? – возмутилась Барвинка. – При чем тут басня, мы обсуждаем серьезные вещи?
– А у него, может, серьезная басня, – возразил сидящий неподалеку художник Мальберт. Он набрасывал карандашом портреты коротышек в своем маленьком альбомчике.
– Пусть читает! – закричали все.
Пёрышкин взобрался на стул и с достоинством откинул назад свою длинную челку, напоминавшую воробьиные перья. Подождав, когда вокруг стихнет, он откашлялся и звонко произнес название: «КРУГОВОРОТ СЧАСТЬЯ». И стал читать:
Букашка пообедала микробом.
Он пострадал, но счастлива букашка.
Букашку съел червяк – и с Богом!
Он рад, но бедная букашка…
Тут червяка настал черед, он стал едою.
И рыба счастлива вполне и весела.
Но мимолетно рыбье счастье под водою,
Ведь на крючке она тогда уже была.
Страданье рыбе – человеку благодать.
Как вкусно пообедал он ухой!
Но вот болезнь его свалила на кровать,
