Любимая девочка дяди Фёдора - Успенский Эдуард Николаевич (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Глава пятая
«БОЛЬШОЕ СПАСЕНИЕ ДЯДИ ФЕДОРА». НАЧАЛО
Обычно в Простоквашино у дяди Федора постоянно звонил телефон. Это мама и папа все время спрашивали — как здоровье у него и что ему привезти.
Дядя Федор всегда отвечал, что здоровье у него нормальное, привозить ничего не надо, только книжки с картинками и мороженое. И еще кости для Шарика.
И сегодня с утра (в этот операционный день) мама тоже позвонила:
— Мой мальчик, как у тебя дела?
— Дела у меня хорошо, — ответил дядя Федор. — Температура у меня нормальная. И вырос я на один сантиметр.
— А что ты делаешь?
— Сижу, читаю Брема. Про слонов.
— А что тебе привезти? — спросила мама.
— Книжки про американские машины и самолеты. И про флаги разных стран. И еще жевательной резинки несколько пачек. Она для зубов полезна.
Тут в разговор папа вмешался:
— А где Шарик с Матроскиным? Что-то я не слышу, как Шарик на Матроскина воспитательно рычит. А Матроскин его дружественно из дома выталкивает.
— Они за грибами пошли, — говорит дядя Федор. — Еще с утра сегодня.
— А что, уже грибы появились? — говорит папа. — Тогда я к вам завтра же с утра приеду. Я страсть как люблю грибы собирать.
— А что Матроскину в подарок привезти? — спрашивает мама. — Я ему нарядный передник вышила.
— Передник он и сам вышить может, — ответил дядя Федор. — Ты ему что-нибудь про бизнес и про культуру торговли привези.
— А чем тр-тр Митю порадовать? — кричит папа.
— Ничем. Мы его и так каждый день творогом радуем, — говорит дядя Федор. — Молоко в радиатор заливаем. Он у нас скоро сливочным маслом плеваться начнет.
Они еще долго разговаривали.
А Матроскин, Печкин и Шарик в это время уже два часа как по лесу ходили, с комарами сражались.
На комаров в этом году был большой урожай. Такие комары летали, что их можно было палкой сбивать, в корзину собирать и кур ими откармливать. Когда на Печкина восемь комаров село, он упал.
Наши друзья от комаров специальной мазью спасались, повышенной вонючести, и белыми халатами. Комары, как известно, всего белого боятся. Я, например, никогда не видел комара в холодильнике.
Самое трудное было найти этот коварный гриб «африканец». Потому что время для грибов еще не очень подошло. То есть нет, извините. Время уже подошло, но только для плохих грибов — для поганок, мухоморов, дедушкиных Табаков. И всяких там африканцев. Просто нашим «спасителям» не везло.
Печкин, кот Матроскин и Шарик с корзинками весь лес обыскали. Наконец Матроскин закричал:
— Вот он!
И точно, под трухлявым пеньком стоял молоденький белый гриб. Ровненький, аккуратненький. Вымытый, как столик в кафе. А снизу он был весь черный. Видно, его снизу редко промывали. И пах он как-то тухлятенько.
Печкин свою колдовательную книгу из-за пазухи достал, тряпицу развернул, посмотрел на картинку, понюхал ее и сказал:
— Точно. Пошли домой целебную картошку с грибами делать.
— А все остальное? — спросил Матроскин.
— Все остальное у меня есть.
— Послушайте, — спросил Шарик, — как же мы дядю Федора этой отвораживающей гадостью накормим? Принесем ему в тарелочке и скажем: «Дядя Федор, поешь этой тухлятинки перед сном».
Кот Матроскин задумался.
— А мы скажем, что у нашего Печкина День рождения. И что он свою любимую еду для гостей приготовил. Дяде Федору и отказаться будет неудобно.
— Он мне еще и подарок принесет, — гордо сказал Печкин.
— Этот подарок не будет считаться, — проворчал Матроскин. — Мы его обратно унесем.
«Как же! — про себя подумал Печкин. — Я вам тоже гриба попробовать дам, вы про подарок и забудете». И пошли наши заговорщики к Печкину спасательный отвар готовить в виде грибов с картошкой.
Тут почтальон Печкин свою печку затопил и стал всякие травы доставать сопроводительные: дурман-траву, зверобой, крапиву и картошку молодую.
Матроскин говорит:
— Вообще-то, хорошо бы это отворотное средство испытать на ком-нибудь. Проверить его действие прежде, чем дяде Федору давать.
— А на ком? — спрашивает наивный Шарик.
Матроскин так, глядя в потолок, отвечает:
— Обычно всякие медицинские лекарства прежде, чем людям давать, сначала на собаках проверяют.
— Чего? — кричит пес. — А на кошках не проверяют?
— А на кошках не проверяют, — говорит Матроскин.
— А почему?
— Потому что кошки царапаются.
— И ничего подобного, — кричит Шарик. — Не потому, что они царапаются, а потому, что кошка — это не существо, а так, одна шкурка! А собака — друг человека. Собаку ничем не заменишь.
— А кошку чем заменишь? — спрашивает Матроскин.
— Мышеловкой, — отвечает Шарик. — Вот чем!
— Да?! — кричит Матроскин. — И собаку запросто заменить можно.
— Это чем? — спрашивает Шарик.
— А тем, — говорит Матроскин. — В дверь замок поставить. А в собачью будку радиогавкалку запихнуть.
— Вот что, друзья животные, прекратите ссориться. Мы должны работать дружно, в сговоре, — говорит Печкин.
— И потом, от кого ты меня отворачивать собираешься? Не от себя ли? Я и так на тебя смотреть не хочу, все время отворачиваюсь.
— Ладно, ладно, — успокоил его Матроскин. — Я думаю, это средство не надо проверять. Оно, наверное, уже веками проверено, раз оно в колдовскую книгу попало.
На этом они сошлись и решили испытания не проводить.
А дядя Федор ничего не знал, сколько заботы о нем проявляется. Он себе спокойно в гостях у профессора Семина чай пил.
Профессор Семин его о личной жизни спрашивал:
— Ну, как у вас дела, молодой человек: что у вас в огороде растет?
— Много чего, — отвечает дядя Федор. — Морковь, редиска, картошка сортовая.
— А какая картошка сортовая? — спрашивает профессор Семин. — Сейчас вся научная интеллигенция аргентинским картофелем «Лолита Торрес» увлечена. Мне лично академик Воздвиженский — крупный куровод — целый мешок на развод подарил. Все картофелины круглые, как бильярдные шары. А кожура тонкая, можно руками снимать. Могу с вами поделиться осенью.
— У нас картошка из Голландии, — отвечает дядя Федор. — Мой папа искусствовед. Он по всем музеям на всех картинах картошку высматривал. И увидел очень хорошую на картине Рембрандта. Там каждая картофелина была размером с кирпич. Она очень кривобокая, но очень большая.
— Я читал про эту картошку в художественной литературе, — сказал профессор Семин. — Она так и называется «Рембрандтовская скороспелая». Отдельные экземпляры у нее размером с печатную машинку бывают. Только в ней уж больно кожура толстая. Очисток много. Не навыбрасываешься.
— А мы очистки не выбрасываем. Они как раз нам нужны для коровы и для теленка. Мы еще хотим поросенка завести.
Так они интеллигентно беседовали, пили чай. А девочка Катя портрет дяди Федора рисовала. Очень ей дядя Федор нравился. Портрет получился просто на диво. Он и сейчас висит в городской квартире профессора Семина, Катиного дяди. С названием: «Портрет неизвестного мальчика дяди Федора из деревни Простоквашино. Акварель».
Домой дядя Федор пошел очень серьезно обогащенный знаниями про картошку.
Вечером дядя Федор заметил, что Матроскин что-то больно красиво наряжается. Он матроску свою самую любимую выгладил. Бескозырку чернилами подкрасил. И весь вечер песню распевал:
— Когда я на почте служил ямщиком, Был молод, имел я силенку.
И крепко же, братцы, в селенье одном Любил я в те поры сгущенку.
И Шарик все перед зеркалом крутился, все себе блох из хвоста выкусывал. И тоже напевал:
— Я моряк, красивый сам собою,
Мне от роду двадцать лет.
Полюби меня ты всей душою,
Что ты скажешь мне в ответ?
Матроскин говорит:
— Шарик, a, Шарик, давай песнями меняться. Я тебе про ямщика отдам, а ты мне про моряка. Ведь я же из морских котов, из корабельных.
Шарик не согласен:
— Я сгущенку не люблю.
Матроскин предлагает:
