Механический ученик - Чапковский Александр Вениаминович (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Ваня повернул голову и ахнул — перед ним стоял Стёпка Клинок! Их глаза встретились, но Стёпка и бровью не повёл. Солдат тем временем впустил заключённого в острог и долго возился с замком, запирая дверь. Сделав дело, он вышел на опушку, где расположился на ночёвку Бахарев со спутниками, и присел у телеги. Второй солдат между тем распряг лошадь и пошёл к острогу. Ночь выдалась тёплая, ночевали под открытым небом.
— Заключённый у меня не просто так человек, а колдун, — заговорил солдат, усаживаясь поудобнее.
Драгуны испуганно переглянулись.
Колдун, по рассказу солдата, объявился возле поместья помещика Блудова. Люди помещика прознали о нём случайно, а узнав, зачастили к нему со всеми бедами.
Колдун наперечёт знал лесные травы. Больше того, знал он и какие травы от каких болезней могут излечить, а стало быть, умел ворожить. Кто ему дал эту науку — может, леший, а может, ведьмы? Бог знает! Да только если кто поранит на косьбе руку или животом занедужит — сразу к нему.
На каждый случай у него своё зелье. Какая ни есть хвороба — любую от того зелья как рукой снимет.
Однажды случилось вот. Проходил колдун по деревне и увидал свору помещичьих гончих. Поглядел он на них да и скажи: «Эких кобелей выкормил. Людей бы так кормил!»
А на другой день неожиданно для всех подох в самом расцвете своих собачьих лет любимый блудовский кобель.
Все стали судить да рядить об этом.
Выходило, что сглазил кобеля колдун своим чёрным взглядом. Не иначе.
Злодея привели в приказную избу, и там на допросах да под пытками он во всём повинился. Подьячим там Емеля, у него все сознаются — и правые и виноватые. Порешили колдуна казнить — и вроде бы делу конец.
Ан нет. Послали его в покаянную избу, а он, сидючи там, сказал государево слово и дело. И тут же казнить его стало никак невозможно, надо дальше вести распрос. Вдруг он и впрямь ведает про измышления на их императорское величество, либо про бунт, либо про измену.
Принялись его вдругорядь пытать да расспрашивать. И тогда он показал вот что.
Умышления на государя, на бунт или измену он будто бы ни за кем не ведает, а государево слово и дело сказал затем, чтобы указать, где таятся несметные залежи серебра.
И будто бы на Алтае, у самого Колыванского озера, живут отдельно от всех татарин Азим и русский человек Рябухин. Рябухин человек не простой: умеет плавить серебряные деньги — две части меди и одна часть серебра в копейке. Серебра в этих залежах тысячи пудов.
— И так он ладно врал да заливал, — продолжал солдат, — так, видать, крепко знает рудное дело, что все ему поверили. И написали обо всём в Тайную канцелярию. Прождали недолго — и года не прошло, как прислали ответ: приказано впредь о сыскании руд в Тайную канцелярию не писать, а писать в Берг-коллегию. В Берг-коллегии велели вместе с острожником отправляться на Колыванское озеро и самим посмотреть, что да как.
— Вот и идём мы теперь на Алтай, искать татарина Азима да русского человека Рябухина, — со вздохом закончил солдат.
Ночью, когда все уснули, Иван вылез из-под телеги. Свет полной луны ярко освещал бревенчатое здание острога и солдата, стоявшего на часах. Он подошёл к острогу.
— Глянь-ка, — обратился Ваня к солдату. — Какая большая луна. Полнолуние.
— Нам о том знать не положено, — отвечал солдат.
— Отчего же это про луну да не положено, — удивился Ваня. Он встал спиной к двери и положил руку на засов. — А про месяц, когда он тонкий-тонкий, как клинок, про месяц положено?
Заключённый кашлянул.
Солдат искоса поглядел на острог и сказал:
— Нам разговаривать не велено. Стой на часах да думай. Вот и всё.
— Об чём же ты думаешь? — спросил Ваня и слегка надавил на засов.
Было страшно.
— О корове, — сказал солдат, не замечая лёгкого скрипа.
Засов отошёл в сторону.
— О какой корове? — спросил Ваня и опустил руки.
Между скобой и засовом появился зазор. Дверь острога была открыта.
— О своей, о чьей же ещё, — отвечал солдат. — Как она там без меня?
— Эх ты, — сказал Ваня, облегчённо вздыхая. — Ты бы лучше о звёздах размышлял или о луне. О божьем творении.
— Корова — тоже творение божье, — ответил солдат.
— А раз так, — заключил Ваня, — то и ладно, думай дальше. Пойду спать.
В ту ночь Ване не спалось. Он вспомнил рассказ солдата о колдуне, обдумывая каждое слово. Почему Степан говорил о серебре на далёком Алтае и умолчал про золотую жилу возле деревни Шарташ? Держал ли он своё слово перед Ваней? Или хотел подальше увести солдат?
Ваня так и не нашёл ответа на этот вопрос. Он задремал только на рассвете, но вскоре был разбужен страшным криком.
— Сбежал! — кричал солдат. — Сбежал колдун!
Колдун убежал. Часовой задремал, а колдун открыл дверь острога и укрылся в лесу. Как он изловчился отодвинуть засов? Как сломал кандалы? Никто ничего не понимал. Одно слово — колдун.
— Теперь его не сыскать, — убивался солдат. — Ведь лес для него что дом родной. Что теперь со мной будет?
Бахарев велел спешно закладывать лошадей и собираться в путь.
АЛТАЙСКОЕ СЕРЕБРО
В Екатеринбург пришла радостная весть. Прапорщик геодезии Андрей Иванович Порошин открыл в окрестностях города близ деревни Шарташ богатую золотую жилу. О том немедля написали в Петербург.
— Вот ведь повезло человеку! — говорили вокруг. — Мы здесь испокон веку живём и ни о каком золоте слыхом не слыхали. А он не успел приехать и — на тебе! — находит золотую жилу. Вот что значит заграничное учение.
Ваня слушал эти слова и усмехался про себя. Он-то знал, в чём дело. Знал да молчал.
— Спасибо, Ваня, — сказал ему Андрей Иванович. — Ты сделал для меня великое дело. Я этого тебе никогда не забуду. На днях нашим городом проезжал начальник алтайских Колывано-Воскресенских заводов генерал-майор Беэр. Он прослышал про новые прииски, предложил мне переехать к нему, на Алтай. Там начинается новое, великое дело. Все демидовские заводы на Алтае перешли в руки её императорского величества. Есть на чём себя показать.
— И что, вы согласились? — спросил Ваня.
— Да, но при одном условии, — сказал Порошин. — Со мной поедут мои люди. И среди них непременно будешь ты. Ну как?
— Конечно, едем! — воскликнул Ваня.
Он даже подпрыгнул от радости.
— Погоди веселиться, — сказал Порошин. — За тебя ещё придётся повоевать с Беэром. Он требует опытных мастеров, а ты для него никто, какой-то механический ученик. Но я своего добьюсь. Без тебя не поеду.
С этого дня Ваня стал жадно ловить любые известия, приходившие с далёкого Алтая.
Приедут из тех краёв купцы или горщики — он тут как тут. Прислали в канцелярию новые приказы, он тотчас к Бахареву — нет ли в них чего-нибудь про Алтай?
Понемногу он узнал вот что.
Первым на Алтай поспел вездесущий Никита Демидов. Это было понятно. С такой хваткой да не первым! Ещё в 1724 году он послал туда своих разведчиков.
Прошло два года, и его сынок Акинфий повёз в Петербург образцы алтайской руды. Акинфий расторопностью пошёл в отца. Он быстро добился у государыни разрешения добывать на Алтае медную руду и строить заводы.
Заикнулся он было о золоте, но получил уклончивый отказ. Буде такие руды обнаружатся, их следовало безволокитно отсылать в Петербург на пробу. Там разберутся.
Первые алтайские заводы назвали Колывано-Воскресенскими. Возле них, на реке Барнаулке, начал расти ещё один небольшой заводик. Его обнесли земляным валом и крепостной стеной. Завод охранял батальон солдат. Заводской посад стал главным городом Алтая — Барнаулом.
На алтайских заводах плавили чёрную медь, а слитки везли на Урал. Там из них получали чистую красную медь.
— Зачем возить слитки в такую даль? — удивлялся Ваня. — Не проще бы делать всё на самом Алтае?
