Артем Скворцов — рабочий человек - Кочубей Нина (читать книги онлайн без txt) 📗
«Артем, оставь мне на память свой автограф. Я сохраню эту книжку на всю жизнь…»
И я напишу ей: «Человек — это звучит гордо. Вика, будь человеком!» У нее порозовеют щеки (это на нее очень похоже), она робко (что на нее совсем непохоже) глянет мне в глаза и шепнет: «Артем, я никогда не думала, что в тебе кроется такой талант!..»
Итак, я принял твердое решение: стану писателем.
Между прочим, может, «Неразгаданная тайна» и не фонтан, но я уже голову сломал, придумывая название своей будущей повести. Но в конце концов не в названии дело. Будет книжка — будет и название. Без названия не бывает. Вопрос — с чего повесть начать?
Можно так: «Однажды в холодную дождливую ночь кто-то осторожно стукнул в мое окно…» Или: «Я проснулся внезапно от выстрела за окном. Была глухая ночь…»
Но дальше первой фразы у меня ничего пока не придумывается. Придумается! Самое главное, чтобы в книжке было все понятно, все чистейшая правда. И я постараюсь быть правдивым.
Дальше Артемкино «Предисловие» обрывалось. Под самой последней строкой той же шариковой ручкой был нарисован профиль девочки со вздернутым носом и косичками.
А еще ниже, в самом конце страницы, стояла фраза, написанная, несомненно, Артемкиной рукой: «Все это буза на постном масле!»
Неожиданная встреча
Артемка еще раз тщательно пересчитал деньги, о которых ничего не знала мама. Девять рублей восемьдесят семь копеек. Негусто. Но что делать, он честно не обедал в школе три последние недели и не съел за эти дни ни одного мороженого. Даже в кино не ходил. В этом отказать себе было всего тяжелее. Уж очень любит Артемка кино. Особенно приключенческие фильмы.
Зажав весь свой капитал в кулак, Артемка решительно переступил через порог «Сапфира».
Артемка, разумеется, понимал, что с его скудными финансами в таком магазине делать нечего. Зашел он сюда, как говорится, просто так, для интереса, без особого расчета.
Вдоль прилавков толпились люди. Они стояли, плотно сомкнув ряды, плечом к плечу, но каждый потихоньку норовил протиснуться к витрине.
Иногда в этой густой массе покупателей образовывался слабый просвет. Совсем крошечный. Но Артемка мягко и упорно штопором ввинчивал в него свое тело. И ввинтился! Протиснулся совсем близко, в первый ряд. Те, что так же, как он, сумели пролезть к самому прилавку, будто окаменели, уставившись в молчании на витрину.
А на ней под стеклом лежало великое множество колец, брошек, бус, браслетов… Словом, все то, что Артемкина мама называет бирюльками. «Бирюльки» лежали в больших плоских ящиках на черной бархатной подкладке. Подсвеченные невидимыми электролампочками, они сверкали, горели просто нестерпимо красиво и ярко.
Какая-то жуткая девица с неопрятной рыжей гривой, в затасканных до неприличия джинсах почти улеглась на витрину, впилась в нее глазами.
Артем тоже просто оторопел от этого сияющего великолепия! Он еще крепче сжал кулак, где томились его девять рублей и восемьдесят семь копеек.
Мама, в общем-то, эти самые бирюльки любит. Правда, она никогда не обвешивается ими, как новогодняя елка, но кое-что у нее есть. Например, когда у них на заводе случается торжественное собрание, мама надевает черное платье с закрытым воротом и вдевает в уши крошечные сережки. Они блестят, как две росинки, которые скатились к мочкам маминых ушей и никак не могут от них оторваться. В серых маминых глазах тогда тоже появляются вдруг какие-то блесточки, а сама мама становится красивой и чуть торжественной. Еще есть у мамы бусы. Но с тех пор, как не стало отца, бусы ни разу не вынимались из коробочки. Мама говорит: «Зачем я буду носить чужую вещь?» Чужую…
Артемке давно хочется подарить маме какое-нибудь украшение. Кулон, например. Или колечко с красивым камушком. Сегодня для этого как раз подходящий момент.
Артемка скользит взглядом по ящикам, подбитым бархатом. Какое тут все необычное, праздничное. Но и дорогое! К каждой безделушке прикреплен ярлычок с ценой.
И вдруг Артемка замер: вот оно! То самое кольцо… У одной маминой знакомой есть такое. Ажурная серебряная оправа, а в центре крупный, с мелкими гранями камень. Сейчас камень кажется фиолетовым, вынести его на свет — в нем появятся зеленые отблески, на солнце камень порозовеет, а вечером, если включить электричество, вспыхнет рубиновым огнем!
Когда мама впервые увидела такое кольцо у своей знакомой, она прямо вся изахалась. То наденет его на палец, то так разглядывает, то поднесет к окну, то к зажженной настольной лампе, а то помчится в кухню, куда как раз заглядывало солнце, и все кричит:
— Ты только погляди, Артемка, какая прелесть! Погляди, какое чудо! Никогда не знала, что есть на свете такие камни!
Артемка думал, что это редкостное кольцо, а выходит — нет. Лежит вот себе на витрине. Пожалуйста, покупай. Вот бы обрадовалась мама такому подарку! Интересно, сколько оно стоит?
Артемка нагнулся, прислонившись одной щекой к витринному стеклу, разглядел цифры. На малюсеньком ярлычке цена: тридцать четыре рубля! Умереть можно! Где же Артемка возьмет такие деньги? Если бы знал — копил бы целый год. А теперь, видно, от кольца придется отказаться. Не по карману. Шаль. Уж очень бы мама обрадовалась. Что же тогда Артемка ей купит? Тут, небось, за девять восемьдесят семь ничего и нет. Может, вон то колечко недорогое? Камушек у него маленький, светлый. Оно подошло бы к маминым сережкам-росинкам. Пожалуй, надо попросить, чтоб показали его поближе…
Между тем рыжая гривастая девица в джинсах сказала что-то продавщице, и та, достав с витрины только что облюбованное Артемкой колечко с маленьким камушком, положила его на прилавок. Девица примерила. Артемку поразили грязные руки с отросшими ногтями, покрытыми каким-то ядовито-малиновым лаком. Он перевел взгляд на ее лицо и…
— Акула!
— А… Привет, Артемий.
— Ты откуда взялся?
— Где был — там нет.
— Домой заходил?
— Забыл я там что-нибудь?
— Обокрали вас недавно ночью.
— Да ну! Что же вы там так крепко спите? Вор ушел?
— Ушел. — Артемка потупился.
— Нехорошо. Милиция была?
— Была.
Пашка вернул колечко продавщице и, взяв Артемку за рукав, стал выбираться из толпы.
— Выйдем… — Они отошли в сторонку, стали у огромного трехстворчатого окна. — Ну и что, напали на след преступника?
Артемка хотел было подробно рассказать., как все было в ту тревожную ночь, но вспомнил младшего лейтенанта, его просьбу поменьше об этом рассказывать:
— Нет, по-моему, не напали. Я, в общем-то, мало что знаю, я спал.
— Может, ничего и не было? — предположил Пашка. — Приснилось?
Артемка пожал плечами:
— Говорят, что было.
— Ну, а что унесли, слыхал?
— Будто бы костюм твой.
— На что позарились, крохоборы! — Пашка презрительно дернул гривой. — На потрепанный костюм!
— Кондратьевна говорит, новый. Продать можно.
— Новый! Ха! Это она со страху.
— И еще вроде бы деньги. Они в кошке без головы лежали. Ты зашел бы к тетке. Она тебя потеряла.
— Да ну! — отмахнулся Акула. — Надоели мне ее махинации. Работаешь на эту сквалыгу, как ишак, а она тебе потом — рупчик! Жила! Ты помалкивай, что меня видел, понял? А то она еще разыскивать начнет. Я домой больше не вернусь.
— Где же ты живешь? — поинтересовался Артемка.
— Ха! — ощерился Пашка. — Я живу как бог! — Он огляделся по сторонам. — Пошли с этого базара.
Артемка беспрекословно подчинился.
Никогда бы не произнес Артемка вслух то, что знал лишь он один, что было его сокровенной тайной, никому бы не признался в том, что боится Акулы. И всегда боялся. Еще когда Пашка учился и они часто встречались то в школе, то во дворе, Артемка не мог постоять за себя, дать Пашке отпор. А тот действовал уверенно, нагло. Однажды мама подарила Артемке к Новому году перочинный нож. Классный был ножичек! Два лезвия, отвертка, все, что хочешь, а сверху — зеленый перламутр. Пашка увидел: «Ничего инструмент, смотрится!» — и положил себе в карман. Артемка знал: требовать обратно — бесполезно. Лучше молчать. И жаловаться нельзя. Вон Женька Мельник пожаловался, когда Акула точно так же забрал у него красивую шариковую ручку, — потом три дня в школу не ходил. Избили его после уроков почти у самого дома. Нет, Акула к нему не прикасался. Били какие-то незнакомые парни. Но каждому было ясно, что это дело рук Пашки. А попробуй докажи!
