Команда «Братское дерево». Часы с кукушкой - Стрезовский Йован (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Тетя Анджа отвела меня к себе, достала иголку с ниткой, но Мира опередила ее:
— Дайте мне.
Озорно сверкнув глазами, тетя Анджа вышла из комнаты.
— Повернись! — скомандовала Мира, держа иглу на изготовку.
— Вот еще! — возмутился я. — Сам справлюсь.
— Самому тебе не с руки, а я мигом.
Не долго думая, Мира повернула меня и, как я ни упирался, взялась за дело. Латая штаны, она тихонько приговаривала:
— Ну что ты сердишься? Ну не злись на меня.
Я упорно молчал. Наконец мои мучения закончились, можно было отправляться на урок. Уже приоткрыв классную дверь, я замешкался. Мне было здорово не по себе.
— Не беспокойся, зашито — комар носа не подточит, — ободрила меня Мира и легонько подтолкнула.
Класс грохнул, будто в нем взорвалась мина. И вдруг осекся, потому что у тети Анджи брови сошлись на переносице и она с досадой сказала:
— Угомонитесь! Кто еще раз ухмыльнется, выйдет за дверь.
Я стал неуклюже пробираться к своей парте. Беда была в том, что я не был уверен в надежности заплаты, а потому придерживал ее ладонью.
После обеда, когда до звонка оставалось еще несколько минут, тетя Анджа, наша учительница, вышла на школьное крыльцо и помахала рукой, призывая всех собраться.
Нас словно ветром сдуло в одну кучу. Перед входом образовалась толкотня и неразбериха, было где разгуляться сторожу дяде Петре.
— Встаньте в строй! В строй, шкодники! — разорялся он, размахивая прутиком, с которым никогда не расставался.
Покуда сторож по-свойски наводил порядок, тетя Анджа, привалившись к дверному косяку, загадочно улыбалась и, когда мы утихомирились, нараспев спросила:
— А не отправиться ли нам на прогулку, как вы считаете?
— Ура-а-а! Идем гулять! — не сговариваясь, грянули мы в ответ.
Что тут началось! С трудом налаженный строй враз смешался, в воздух полетели портфели. Гвалт поднялся такой, что тетя Анджа поспешила заткнуть уши и стояла так до тех пор, покуда мы немного не поостыли.
— Прошу вас, постройтесь по одному, чтобы в селе не говорили, что мы бредем, как стадо.
Коле выскочил вперед и дал знак на построение. Отбивая шаг и глядя в затылок друг другу, мы подтянулись. Строй получился ровный, как стрела. На сей раз сторожу пришлось «поработать» с одним только Бузо. Он схватил Бузо за ухо, скрутив ухо, как затычку для бутылки, и втолкнул Бузо в строй. Тот фыркнул и, ни слова не говоря, пошел прочь.
Учительница из конца в конец обошла всю цепочку и, довольная, сказала:
— Вот теперь можно идти.
Мы вышли со школьного двора, промаршировали немного по дороге и, свернув к ручью, остановились.
— Куда дальше, тетя Анджа?
Тетя Анджа отерла платочком лоб и шею, отдышалась, словно бы выпуская из легких весь жар, скопившийся за дорогу, и сказала усталым голосом:
— Остановимся у ручья.
Мы скисли.
— Пойдемте дальше, на луг. Здесь и места-то совсем нет.
— До луга очень далеко, не дойти мне, — вздохнула тетя Анджа и примостилась на придорожном камне.
— Да разве ж это далеко? Рукой подать!
— Для вас, может, и рукой подать, а обо мне вы подумали?
Невелика радость топтаться у этого вонючего ручейка. Ну, побегали мы по берегу, покидали в воду камни, попрыгали через него, больше делать было решительно нечего, и мы снова сгрудились вокруг учительницы.
— Тетя Анджа, если вам тяжело идти, Йоле может привести своего ослика.
— Ну что вам стоит, тетя Анджа? Ну пожалуйста… — ныли мы.
Учительница улыбнулась и устало опустила веки.
С превеликими муками взгромоздили мы тетю Анджу на осла. Дорога была неровная, вся в рытвинах и ухабах, осел пошатывался под непомерно тяжелым грузом, и голова его, как качели, то падала вниз, то взлетала вверх. Тетя Анджа подскакивала в седле, тело ее ходило ходуном, а мы плелись сзади, палками и криками поторапливая осла.
— Потише, потише! Всю душу вытрясли, — сердилась тетя Анджа и еще крепче хваталась то за недоуздок, то за уши осла.
Но вот показалась цель нашего похода, и, подхлестываемые нетерпением, мои одноклассники припустились бегом, только пятки засверкали.
Заворачиваю осла к лугу. А луг у нас мировой! Ровный, словно бы его в те времена, когда земля была еще кашей, специально утаптывали тысячи людских ног. Он для каких хочешь игр годится: и для чехарды, и для «слонов», и для «соленого мяса». И девчонкам здесь раздолье, знай себе цветы собирают или гоняются друг за другом и визжат так, будто их кто по ногам крапивой стегает. А главное, тут можно было вдосталь поиграть в «пни шапку» — лучшую на свете игру, которая просто создана для нас. Пинаем, пинаем чью-нибудь шапку, покуда от нее одни клочки не останутся. Мои друзья прямо-таки в восторг приходили, когда я надевал свой треух. Даже самый настоящий футбольный мяч не мог бы с ним сравниться! Подбрасываешь его ногой, и треух свистит в воздухе точь-в-точь как надутый бурдюк. Соскребать грязь, а то и стирать шапку приходилось довольно часто, но однажды она все-таки не выдержала удара Танаса — порвалась. Зная, что дома мне устроят хорошую встрепку, ребята утешали:
— Не унывай, Йоле, из-за этого старья! Его, верно, еще твой дед носил.
Тетя Анджа натянула недоуздок и велела остановить осла. Захожу спереди, морда осла упирается мне в грудь. Тпру, ослиная твоя душа, тпру! Фу, кажется, остановился.
Но теперь нам предстояло самое тяжкое — снять тетю Анджу с осла. Поднатужившись, мы дружно принялись ее стаскивать, поддерживали под руки, подставляли спины, но не тут-то было! Тете Анд же мерещилось, что она вот-вот упадет, и все попытки шли прахом. Выход был один — отыскать камень побольше, чтобы учительница могла без нашей помощи спуститься на землю, и мы разбрелись по лугу в поисках камня.
Наконец все облегченно вздохнули: тетя Анджа слезла с осла и блаженствовала в густой тени дерева. Как ошалелые бросились мы в разные стороны.
— Чья очередь шапку давать? — спросил Коле.
— Йоле, Йоле! — закричали ребята, и несколько рук потянулись к моей голове.
— Стойте! — воспротивился я. — Дедушка запретил в нее играть.
— Брось, Йоле, не жадничай!
Сзади подскочили, стянули у меня с головы шапку, и она пошла перелетать от одного к другому. Напрасно я гонялся за игроками по всему лугу и требовал вернуть мне шапку — они так самозабвенно ее пинали, что попросту не замечали меня. Не знаю, сколько бы я еще пробегал, выклянчивая злополучную шапку, если бы она вдруг не отлетела к девчонкам. Не раздумывая, Мира отняла ее у подруги и принесла мне.
Ух, что тут началось! Ребята осыпали нас насмешками, язвили, а потом принялись скандировать:
— Жених и невеста, тили-тили тесто! Жених и не-вес-та, ти-ли-ти-ли тес-то!
Я мял в руках шапку, готовый сквозь землю провалиться. Мира улыбалась и бросала в мою сторону лукавые взгляды. Вдруг к ней подлетели несколько мальчишек, подхватили под руки и потащили ко мне.
Ну что, скажите на милость, я должен был делать? Я побежал. Я бегу, а они за мной. Я быстрей, и они ходу прибавляют, да еще орут как оглашенные. Залез я на первую попавшуюся вербу и затаился среди веток — спасся, думаю. Да куда там! Ватага преследователей, потешаясь вовсю, собралась под деревом. Когда этого им показалось мало, они решили, что и Мира должна составить мне компанию на вербе. Но тут меня будто что толкнуло: спрыгнул я вниз и выпалил им в лицо:
— Да, я люблю Миру! Люблю, и вас это не касается!
Чтобы дело приняло совсем уж никудышный оборот, прибежал брат Миры. Это Бузо его позвал, будь он неладен. Скроив зверскую мину и выпятив грудь, Мирин брат со всего размаху залепил мне пощечину.
— Я, кажется, предупреждал, чтоб ты не смел с моей сестрой шашни заводить! — И давай мне пинки отвешивать.
Все расступились. Только Мира стояла рядом и, прижав ладони к лицу, плакала.
Когда ее брат наконец убрался, к ней подошел Васе и сказал:
— Ну чего голосишь? Тебя, что ли, били? Мира взглянула на меня и опять зарыдала.
