Клуб знаменитых капитанов. Книга 1 - Минц Климентий Борисович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Вот о чём думали капитаны в этот час на борту корвета.
Туман не рассеивался. Через короткие промежутки времени ревела сирена. Мерцали ходовые огни, но они почти не были видны в тумане. Пришлось запускать ракеты, выбрасывающие красные звёздочки.
По распоряжению капитана корвета были приняты все предупредительные меры во избежании гибельного столкновения с каким-либо судном. На случай же встречи с пиратом команда была готова к бою.
Артур Грэй, задумчиво поглядев в иллюминатор, беззвучно прошептал:
— Барбер?! — и, внезапно обернувшись к друзьям, воскликнул — Вспомнил, капитаны… в одном из старых морских журналов я читал, что пират Барбер на бриге «Юникорн» появился в гавани Ново-Архангельска в 1802 году.
— Не собьёмся ли мы в тумане с курса? — спросил Гулливер.
— Я проверял. Мы идём строго по курсу к острову Ситха, — ответил капитан корвета.
— Вернее, к острову Баранова, — поправил Артур Грэй. — Ещё при жизни правителя острову Ситха было присвоено его имя.
— Вы не тревожьтесь раньше времени, Гулливер, — успокаивал его капитан корвета. — Мы настигнем пиратский бриг. Ваше мнение, Грэй?
Артур Грэй ничего не ответил на его вопрос, а продолжил разговор, начатый у иллюминатора…
— «Моряк искусный, но человек недобрый…» — так говорили на Аляске о Барбере в те времена.
Дик Сэнд с досадой отозвался:
— Жаль, что Клуб знаменитых капитанов не в полном сборе. Где сейчас Мюнхаузен? Куда исчез Тартарен? Да-а, его коллекция оружия могла бы нам пригодиться при свидании с королевским корсаром.
— Особенно в абордажной схватке! — добавил Артур Грэй.
— Пойду распоряжусь, — сказал капитан корвета, направившись к двери. — Надо на всякий случай снять «куртки» с пушек. Так называли просмолённые парусиновые чехлы, прикрывающие чугунные жерла.
— Это предусмотрительно, — одобрительно произнёс Немо. — В тумане пиратский бриг может совершенно неожиданно появиться у самого борта. Нетрудно себе представить, что произойдёт, если мы не успеем дать бортовой залп и каши пушки будут молчать!
Раскатистый голос старшего помощника капитана гремел на палубе, прошумел над «вороньим гнездом» марсового матроса, налетал на снасти и паруса и даже глухо отзывался в трюме.
— Поставить брамсели и бом-брамсели!.. Убрать стаксель!.. Подобрать гика-шкот!..
Вскоре корвет «Коршун» исчез в тумане. Но долго ещё восточный ветер, славившийся своим коварством, доносил гулкий бой судового колокола и пронзительный рёв корабельной сирены.
Тёплая августовская ночь. Над Москвой поднималась Луна. И редко кто из прохожих смотрел на клоунский лик вечного спутника Земли, хотя в этот час в районе Моря Дождей медленно двигался советский луноход…
К этому «чуду» уже привыкли и со дня на день ждали нового и более невероятного сообщения, поглядывая на Марс, ярко мерцавший красноватым блеском. В эту ночь — десятого августа 1971 года — Марс был в великом противостоянии с Солнцем и находился на самом близком расстоянии от Земли. Но, пожалуй, больше всего удивило редких пешеходов другое явление. Мимо Курского вокзала промчался старинный почтовый дилижанс. Четвёрка лошадей как вихрь пронеслась по мостовой, обогнав такси.
Ведь лошади уже давно исчезли с московских улиц. Их можно было увидеть только на бегах и на манеже цирка. А тут — четвёрка коней, запряжённых в почтовый дилижанс! Да ещё с ряжеными на козлах!
«Киносъёмка… — подумал постовой милиционер и, улыбаясь, прикинул в уме: — Что же это может быть за картина? Историческая, наверно…»
Домыслы сержанта милиции не оправдались. На этот раз это была не киносъёмка. На козлах сидело двое — Карл Фридрих Иероним Мюнхаузен с длинным бичом в руке, а рядом — знаменитый охотник за фуражками и гроза львов — Тартарен из Тараскона.
— Гоните прямо в нашу кают-компанию, Карл Фридрих Иероним.
— Да говорите просто Мюнхаузен, — сердито перебил его барон, придерживая лошадей.
— Что же вы?.. — нервно воскликнул Тартарен. — Ведь заседание клуба уже в полном разгаре. Дайте мне бич!
— Вы что, ослепли? — закричал Мюнхаузен. — Красный свет! Не видите?! У нас отнимут права.
— Мы не на «Волге», Мюнхаузен, — возразил любимец Тараскона. — В крайнем случае заплатим штраф.
— Чем? Франками или марками?
— О! Зелёный! Подхлестните лошадей!
Мюнхаузен взмахнул бичом, и гулкий топот конских копыт по Садовому кольцу снова поразил слух поздних прохожих.
Пока они мчались в библиотеку, Тартарен рассказал Мюнхаузену, как ему удалось бежать из квартиры Катюши. Он сошёл со страниц Альфонса Доде в то время, когда девушка ушла в Театр имени Вахтангова на «Принцессу Турандот». Захватив саквояж с вещами и на всякий случай свою коллекцию оружия, он вылез на балкон и спустился вниз по пожарной лестнице. Это было нелегко, но охотник за фуражками знал, что сегодня состоится встреча знаменитых капитанов в кают-компании. Он обязан быть там и занять своё постоянное кресло у камина, рядом с круглым столиком, где всегда стоял большой глобус.
Тем временем почтовый дилижанс остановился во дворе, у подъезда школы. Здесь находилась библиотека, ставшая пристанищем клуба. От взмыленных лошадей валил пар.
Мюнхаузен с необычайной лёгкостью побежал вверх по лестнице.
Снизу доносился умоляющий голос Тартарена:
— Подождите меня… Дайте хоть отдышаться на площадке…
Мюнхаузен перегнулся через перила и посмотрел в тёмный пролёт лестничной клетки. Любимец Тараскона, задрав голову и закатив блестевшие глаза, еле дыша, отдуваясь, пыхтел…
— Не так-то легко… втащить на третий этаж… мои сто десять кило… да ещё… багаж… Могли бы помочь… Где вы воспитывались, барон?..
— Извольте, любимец Тараскона, — крикнул Мюнхаузен, сбегая вниз. — Заодно я смахну звёздную пыль с моих ботфорт. — Он поставил ногу на подоконник и ловко щёлкнул платком по лакированному сапогу. — Кстати, Тартарен, вы должны поклониться мне в ноги!
— Почему?
— Какая у вас скверная память… Я же вас подобрал на Комсомольской площади у Ярославского вокзала после вашего бегства от Катюши. Вы с вашим саквояжем, рюкзаком и коллекцией оружия к утру не доплелись бы до библиотеки.
Тартарен, уже немного отдышавшись, вызывающе ответил:
— Это я оказал вам честь, Мюнхаузен, согласившись занять место рядом с вами на козлах почтового дилижанса. Но смею спросить, как вам удалось скрыться из квартиры Марии Петровны?
— Ну, это… совершенно исключительная по своей правдивости история. Я лежал на кровати Марии Петровны.
— Нашли местечко, барон!..
— Я его не искал, поверьте. Мария Петровна любила читать лёжа в постели. И очень меня сердила!
— Отчего же?
— Старушка всё время смеялась. Я был уязвлён!.. — Мюнхаузен говорил резко, особенно когда нервничал, и в своей манере, подчёркивая каждое слово. — Как будто бы мои необычайные приключения! На суше, на море и в воздухе! Так правдиво описанные Эрихом Распэ! Были только шуткой! Не больше! Я хотел сойти со страниц! Объясниться! Но сдержал себя! И прекрасно!.. Так как Мария Петровна, взглянув на часы, включила телевизор и села отдохнуть у голубого экрана. Что делать? Передавали «Войну и мир». На моё счастье, кипело сражение на Бородинском поле! Комната Марии Петровны наполнилась пушечной канонадой, криками «ура!», разрывами ядер, стрельбой! Я даже почувствовал запах пороха! Воспользовавшись громом орудийной пальбы, я тотчас вылетел! На дежурной запряжке уток! Со страниц «Приключений Мюнхаузена»!
— Спокойнее, барон, тише. Не так быстро, — приговаривал Тартарен, присев отдохнуть на своём туго набитом саквояже.
— Легко сказать — не так быстро! Вы когда-нибудь летали на запряжке с сотней диких уток?
— Не приходилось, — усмехнулся Тартарен.
— Тогда молчите! Не перебивайте! — крикнул увлечённый Мюнхаузен. Его глаза засверкали, как два драгоценных камня в лучах солнца. Сейчас уже его никто бы не удержал. Речь его полилась бурным потоком, заливая Тартарена. Дикие утки уносили барона под самые разные широты. — Но мне не повезло. Вместо уютной кают-компании я попал в циклон! С ураганной скоростью совершаю… я успел сосчитать… восемнадцать витков! Вокруг экватора! Гляжу в океан. Нептун грозит мне трезубцем. Очаровательная морская наяда приглашает выкупаться в солёной воде. Посылаю воздушный поцелуй! Но циклон заносит меня к Полярному кругу. Льды! Белые медведи! Королевские пингвины! Четыре витка над снежной пустыней превращают вашего покорного слугу в ледяную сосульку! Если угодно — в «эскимо»! Но антициклон увлекает моих уток в тропики. Оттаиваю… Иду на посадку. Иду? Не то слово! Падаю камнем! Ещё мгновенье… и — катастрофа! Конец! Ни завещания, ни мемуаров — ничего! Спасение приносит внезапно налетевший смерч. Он закручивает меня вместе с утками до самых облаков! И выше! Выше! Чувствую, что теряю весомость. Достаю безмен — взвешиваюсь… И — о, ужас! Вместо шестидесяти двух килограммов, я уже вешу только сорок четыре! Сорок! Тридцать два! Шестнадцать килограммов! Восемь! Пять! Три килограмма семьсот граммов! Когда я родился, я весил столько же — три семьсот. Я инстинктивно закричал: «Ма-ама!..» А стрелки весов тем временем скакнули вниз. Два килограмма. Один! «Что же будет дальше?» — с ужасом подумал я. Вот уже полкило! Сто грамм! Ну, разве это вес для Карла! Фридриха! Иеронима! Мюнхаузена? Четыре грамма! И, наконец, ни одного!.. Начинаю парить среди стаи уток в высших слоях атмосферы. А мозг лихорадочно работает, работает: неужели Мюнхаузен будет вечно носиться вокруг Земли? Станет спутником… небесным телом и будет нанесён на карту звёздного неба! В этот момент со мной сталкивается метеорит. От страшного сотрясения я меняю орбиту и лечу на Землю. Пробиваю перистые облака… кучевые. А затем, воспользовавшись сильным воздушным течением, планирую, раскрыв длинные фалды моего камзола, и влетаю в раскрытое окно магазина подписных изданий на Кузнецком мосту. Быстро нахожу на книжных полках первый томик Диккенса. Одалживаю у добрейшего мистера Пиквика почтовый дилижанс и мчусь в нашу библиотеку. На всякий случай — опять достаю безмен — взвешиваюсь. Увы! Всего пятьдесят килограммов. Я потерял двенадцать кило за несколько минут моего необыкновенного путешествия. Но зато приобрёл особую весомость поборника истины!.
