Тореадоры из Васюковки (Повести) - Нестайко Всеволод Зиновьевич (лучшие книги .txt) 📗
Мы были без огня, одни в запутанном подземном лабиринте, в полнейшей темноте. Выбраться отсюда можно было только наугад. Но можно было и совсем заблудиться. А если учесть, что в таких пещерах часто живут ядовитые змеи, летучие мыши, гигантские крысы и другая погань, то…
— А ну бахни еще раз, я найду… — жалобно сказал снизу Ява.
Я судорожно нажал на спуск. Ба-бах!.. На какой-то миг при вспышке я увидел виновато опущенные плечи моего друга. «Как он теперь, должно быть, переживает, что уронил спички», — подумал я (в минуту беды всегда сочувствуешь другу).
Внезапно где-то рядом раздался дрожащий Валькин голос:
— М-мальчики, не стреляйте! Что вы делаете?!
Валька! Откуда она здесь?!
— Э-эй! Где ты? — радостно крикнул я.
— Т-тут… — И в нескольких шагах от нас, за Явиной спиной, неожиданно вспыхнул фонарик.
— Да ты с фонарем! Вот здорово! А то мы спички потеряли, — бодро заговорил Ява, приосаниваясь. И он — в который уж раз — гордо глянул на меня, снова его Валька нам пригодилась. Да еще в такую минуту! Это уж прямо как в кино…
— А ты-то как здесь очутилась? — спросил я.
— Да потом… Идемте отсюда… Тут так страшно…
Да и то правда, поговорить мы еще успеем. И мы торопливо зашлепали к выходу.
У-ух!.. Как же хорошо из подземного, промозглого холода попасть в теплые объятия звездного летнего неба! И какими симпатичными кажутся эти хмурые темные деревья! Насколько лучше все-таки на земле, чем под землей!..
— А что это вообще за пещера? — спросил я, озираясь на черную разинутую пасть подземелья.
— Да это же дренажная система. Для отвода подземных вод, — сказала Валька.
И от этих будничных слов «дренажная система» подземелье сразу потеряло свою страшную таинственность и стало понятным, чем-то вроде канализации (хотя я и в канализацию ночью б не полез).
— Так что ж, они вас завели и бросили? Да? — спросила Валька.
— Да кто их знает, — пожал я плечами. — Они попрятались и молчат. А когда я стрельнул, они: «Атас!» — и побежали. Кто-то из них даже шлепнулся по дороге! Аж загудело!.. Если бы у нас был фонарик…
— Ой, мальчики! — схватилась Валька руками за щеки (даже фонариком себе по виску стукнула) — Там же колодцы! Может, он убился!..
— Что? Какие колодцы?
— Да дренажные! Вы слышали, вода шумит? Там идет коридор, а потом — раз! — колодец, а потом снова коридор. Там, где вы были, один ход на склоны выводит, а другой — к колодцу. А колодец глубокий, метра два, а то и больше. Ой, мальчики!
Мы с Явой переглянулись.
— Идем? — сказал Ява.
Я кивнул.
Это было все равно что утопленнику, которого только-только вытащили, снова лезть в воду.
— Дай фонарик, — сказал я Вальке.
Держа в одной руке фонарик, в другой пистолет, я сделал резкий выдох (как на старте) и первым нырнул в подземелье. Как-то уж так получилось, что во всей этой истории мне приходилось быть впереди. Из-за меня заварилась вся эта каша с часами, мне ее первому и расхлебывать!
Я шел и чувствовал себя разведчиком, идущим на смертельно опасное задание. Мне не было страшно ни капельки. Сзади сопел Ява, за ним шмыгала носом Валька. И вообще… мы же идем по самой обычной дренажной системе. Подумаешь! Только чего это так тенькает под ложечкой? Вот еще эта «подложечка»!.. Тенькает, когда ее не просят… Ничего ведь страшного!.. Мы же идем вытаскивать Будку, который, может быть, убился, упав в колодец. Ой, чтоб тебе!.. Прямо из- под ног у меня скакнула в сторону здоровенная жабища. Тьфу!
А вот и то место, до которого мы было дошли. Конечно! Вон еще и спички наши размокшие лежат. О, тут коридор заворачивает и разветвляется! Теперь ясно: они погасили фонарики и бросились за угол. А потом, когда я стрельнул, кинулись наутек. Один побежал этим коридором. А может, они оба побежали сюда? Тогда никто ни в какой колодец не падал и не убивался, и мы только зря идем. Ну и прекрасно! Что ж, разве я хочу, чтоб кто-то убивался? Боже сохрани! Но все-таки нужно пойти туда, к колодцу. А что, если… Шум воды сильнее и сильнее. Какая там водосточная труба, это уж самый настоящий водопад! Луч фонарика упирается в кирпичную стенку колодца, который, пересекая коридор, тянется сверху вниз. Я осторожно подхожу. И почему-то сначала смотрю вверх. Метра на три надо мной светлеет круг звездного неба, перекрещенный толстыми железными прутьями решетки.
Я направляю фонарик вниз. Сперва я вижу светлое, выбитое водопадом кирпичное дно колодца — там никого. И я уже решаю, что все в порядке. Как вдруг… Тут я чуть сам не упал в колодец от страшной неожиданности. Прямо под ногами у себя я увидел мокрое лицо Будки. Вцепившись растопыренными пальцами в пазы между кирпичами, он едва держался на отвесной стене колодца сантиметров за двадцать от края, где я стоял. Он промок до нитки — водопад задевает его по левому плечу. Я еще не понимаю, что он делает, но мне ясно: еще миг — и он сорвется вниз. И я рывком ложусь прямо в воду, не успевая сказать ни слова, только сунув назад Яве фонарь и пистолет. Обеими руками хватаю Будку за плечи. И только тогда хриплю:
— Ява, передай фонарик Вальке и помоги!
Еще мгновение, и Ява шлепается на живот рядом со мной. И уже вдвоем мы держим Будку за плечи. Теперь он не упадет, не сорвется… Но вытащить его наверх вот так, лежа, мы не можем: он слишком тяжелый, а мы не геркулесы. Мы лежим и держим. Вода затекает нам в штанины, льется по всему телу и через ворот рубашки выливается в колодец. Что это такое, поймет лишь тот, кто испытает… Добавлю только, что вода ледяная.
— Мальчики! Ой! Что там? Ой! Ну скажите! — ойкала Валька, подпрыгивая сзади нас. Наши тела мешали ей подойти и самой заглянуть. И она, наверно, так и пошла бы по нашим телам (вы же знаете девчачье любопытство!), если бы не ухитрилась как-то поставить между нами свои ноги: сперва одну, потом другую, потом снова — уже прямо возле моего носа… И наконец заглянула.
— Ой, Будка! Ой, Будочка! Ой, держись! Да лезь же, лезь! Ну тут же мало осталось. Ну пожалуйста, Будочка… Ну еще немного… — надрывалась она.
Я уже хотел крикнуть ей, чтоб она замолчала (кудахчет, как наседка, тоже мне помощница!), и вдруг почувствовал, что Будка лезет…
Валькины причитания подействовали на него больше чем наши усилия. А усилия наши были прямо-таки титанические. Я так тянул, что казалось, вот-вот у меня что-то лопнет в груди. Я только тут понял, какие же мы с Явой слабаки. А мы-то себя воображали Власовым и Жаботинским среди васюковских ребят. Ведь мы выжимали кусок рельса, в который звонят на обед в нашем селе, — Ява девять, а я семь раз… А «запорожец» Карафолька еле-еле три раза, а уж Коля Кагарлицкий так и совсем выжать не мог. И когда мы сжимали свои бицепсы, ведь они нам казались тверже, чем тот рельс. А теперь… В голове у меня почему-то все время крутятся слова: «Ох, нелегкая это работа из болота тащить бегемота…», «Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота…», «Ох, нелегкая это рабо…» Ну прямо как испорченная пластинка… Вот ведь бывает: прицепится какая-нибудь песня или слова — и крутятся, крутятся, крутятся в голове.
Будка уцепился руками за край колодца. Мы уже не лежим, мы стоим на коленях и тянем, тянем, тянем из последних сил. Валька тоже вцепилась одной рукой в Будкин ворот и тоже тянет. Вот уже Будка уперся руками, вот уже коленями встал на край… У-ух… С дрожью в ногах от усталости я поднимаюсь.
— Идемте, идемте быстрее отсюда… — затараторила Валька. Вы все такие мокрые! Вы же простудитесь…
— Постой! А ну посвети, посвети… — нагнулся Ява. — Пистолет… Я его где-то здесь бросил… где-то здесь… Вот!
Он поднял мокрый, в грязи пистолет. Будка взглянул:
— Стартовый? Я… с-сразу догадался, — сказал он, лязгая зубами и шмыгая носом.
«Чего же ты тогда драпанул так, что прямо в колодец угодил?» — подумал я. Но промолчал. Неудобно было…
— Идем, идем… Вы же заболеете… Там поговорим, — тянет нас Валька.
Да мы и не собираемся тут задерживаться — мокрая одежда липнет к телу, зуб на зуб не попадает. И вот снова теплый и такой легкий-легкий воздух охватывает меня со всех сторон.
