Сто рассказов о войне - Алексеев Сергей Петрович (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Дедушка в прошлом солдат. Всю войну просидел за картой. По карте следил за войной. По карте в войну играл.
— Я солдат! Я солдат! — четыре года выкрикивал дедушка. — Фюрер ведет нас к победе. Хайль Гитлер!
Когда дедушка брал в руки карту, попугай садился к нему на плечо. Тоже смотрел на карту. Научил его дедушка Курт с большим почтением относиться к карте. «Вот тут наши победы», — тыкал дедушка рукой на карту. Научил он попугая фашистским приветствиям.
— Хайль Гитлер! — кричит Густав.
Нравится это дедушке, нравится это бабушке, очень нравится Герхарду.
— Хайль Гитлер! — дружно кричит семейство.
Но вот все изменилось. Докатилась война до Германии. Докатилась война до Берлина. Все ближе и ближе подходит к той улице, где живут дедушка, бабушка, внук и Густав. Живут они в центре. На Фридрихштрассе. Недалеко от имперской канцелярии.
Бомбят центр города советские самолеты. Орудия бьют по центру. Где же укрыться? Кто-то сказал — под землей в метро.
И вот бабушка Эльза, дедушка Курт и маленький мальчик Герхард бегут в метро. Дедушка Курт клетку несет с попугаем.
— Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! — кричит Густав.
Спустились они под землю. Масса народа укрылась сейчас в метро. Старики и старухи, мальчики, девочки, калеки, младенцы. Вот друзья Герхарда Фред и Отто. Вот подружки Гретхен и Эва. Где-то идет стрельба. Там, наверху, война. Здесь, под землей, спокойно.
Часы показали вечер. Ко сну потянулись люди. Задремали бабушка Эльза и дедушка Курт. И Герхард, и Фред, и Отто. И подружки Герхарда — Гретхен и Эва. И сотни других людей.
Вдруг сквозь дрему, сквозь сон почудился Герхарду всплеск воды. Открыл он глаза, и верно: вода бежит из тоннеля. Все прибывает. Поднимается выше и выше.
Проснулась бабушка Эльза, проснулся дедушка Курт. Отто и Фред проснулись. Гретхен и Эва. И сотни других людей. Проснулся и старый веселый Густав.
— Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! — кричит Густав.
Увидели люди воду. Бросились к выходу. Но и отсюда бежит вода. Началась паника. Давка. Крики. Барахтаются люди. Водоворотом бушует кругом вода.
Это по приказу Гитлера на реке Шпрее были открыты шлюзы. Боялся Гитлер, что по тоннелям метро советские войска прорвутся к имперской канцелярии. Приказал открыть шлюзы, залить тоннели.
Все больше и больше воды в тоннелях. По пояс вода, по шею. Вот скрылись Герхард, и Отто, и Фред. Гретхен и Эва скрылись. Бабушки Эльзы уже не видно. Все выше и выше кругом вода. Лишь клетка с Густавом, как лодка по морю, плавает.
— Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! — кричит, надрывается Густав.
30 апреля. После полудня. Бои идут рядом с имперской канцелярией.
Личный шофер Гитлера Кемпке получил приказ раздобыть 200 литров бензина. Принялся Кемпке искать горючее. Нелегкое это дело. Уже несколько дней, как перерезаны все дороги, ведущие к имперской канцелярии. Не подвозят сюда горючее. Носится Кемпке, выполняет приказ. Сливает бензин из разбитых машин, из пустых баков по капле цедит. Кое-как набрал сто литров. Доложил.
— Мало, — сказали Кемпке.
Снова носится Кемпке. Снова по каплям цедит. «Зачем же бензин? — гадает. — Бежать? Так ведь поздно. Перерезаны все пути. Если проедем, так сто, от силы двести метров. Зачем бензин? Конечно, бежать! Удачлив фюрер. А вдруг прорвемся?!»
Облазил Кемпке, обшарил, обнюхал все, что мог, даже, рискуя жизнью, на соседние улицы бегал. Набрал еще восемьдесят литров. Нет больше бензина нигде ни грамма.
Доложил Кемпке:
— Сто восемьдесят литров, и больше нигде ни грамма.
Во дворе имперской канцелярии находился сад. Приказали Кемпке в сад притащить горючее. Снес он сюда канистры. Стоит и опять гадает: «Зачем же в саду бензин?»
А в это время там, внизу, в подземелье у двери, ведущей в комнату Гитлера, стоят в молчании приближенные фюрера. Прильнули к закрытой двери. Ловят малейший звук.
Томительно длится время.
Сегодня утром Гитлер объявил свою волю — он уходит из жизни.
— Немецкий народ не достоин меня! — кричал на прощание фюрер.
— Трусы!
— Глупцы!
— Предатели!
И вот сидит на диване Гитлер. Держит в руке несколько пилюль с отравой. Напротив овчарка Блонди. Преданно смотрит в глаза хозяину.
Ясно Гитлеру — все кончено. Медлить нельзя. Иначе завтра плен, и тогда… Страшно о плене подумать. Страшится людского гнева.
Поманил фюрер Блонди. Сунул пилюлю. Позвал щенят. Потянулись, глупцы, доверчиво… Тихо, замерло все за дверью. Камердинер Гитлера Линге посмотрел на часы. Половина четвертого. Открыли дверь приближенные. Мертвы и фюрер, и Блонди, и щенки.
Завернули тело Гитлера в ковер. Тайным ходом вынесли в сад. Положили у края большой воронки. Облили бензином. Вспыхнуло пламя. Пробушевал над ковром огонь. Горстка золы осталась. Дунул ветер. Золу развеял. Очистил воздух. Рассеял гарь.
А в это время советские воины шли в последний бой. Начался штурм рейхстага.
Начался штурм рейхстага. Вместе со всеми в атаке Герасим Лыков.
Не снилось такое солдату. Он в Берлине. Он у рейхстага. Смотрит солдат на здание. Колонны, колонны, колонны. Стеклянный купол венчает верх.
С боем прорвались сюда солдаты. В последних атаках, в последних боях солдаты. Последние метры война считает.
В сорочке родился Герасим Лыков. С 41-го он воюет. Знал отступления, знал окружения, два года идет вперед. Хранила судьба солдата.
— Я везучий, — шутил солдат. — В этой войне для меня не отлита пуля. Снаряд для меня не выточен.
И верно, не тронут судьбой солдат.
Ждут солдата в далеком краю российском жена и родители. Дети солдата ждут.
Ждут победителя. Ждут!
В атаке, в порыве лихом солдат. Последние метры война считает. Не скрывает радость свою солдат. Смотрит солдат на рейхстаг, на здание. Колонны, колонны, колонны. Стеклянный купол венчает верх.
Последний раскат войны.
— Вперед! Ура! — кричит командир.
— Ура-а-а! — повторяет Лыков.
И вдруг рядом с солдатом снаряд ударил. Поднял он землю девятым валом. Сбила она солдата. Засыпан землей солдат.
Кто видел, лишь ахнул:
— Вот так пуля ему не отлита.
— Вот так снаряд не выточен.
Знают все в роте Лыкова — отличный товарищ, солдат примерный.
Жить бы ему да жить. Вернуться бы к жене, к родителям. Детей радостно расцеловать.
И вдруг снова снаряд ударил. Рядом с тем местом, что первый. Немного совсем в стороне. Рванул и этот огромной силой. Поднял он землю девятым валом.
Смотрят солдаты — глазам не верят.
Жив оказался солдат. Засыпал — отсыпал его снаряд. Вот ведь судьба бывает. Знать, и вправду пуля ему не отлита. Снаряд для него не выточен.
— Сержант Егоров!
— Я, сержант Егоров.
— Младший сержант Кантария.
— Я, младший сержант Кантария.
Бойцов вызвал к себе командир. Советским солдатам доверялось почетное задание. Им вручили боевое знамя. Это знамя нужно было установить на здании рейхстага.
Ушли бойцы. Многие с завистью смотрели им вслед. Каждый сейчас хотел быть на их месте.
У рейхстага идет бой.
Пригнувшись, бегут Егоров и Кантария через площадь. Советские воины внимательно следят за каждым их шагом. Вдруг фашисты открыли бешеный огонь, и знаменосцам приходится лечь за укрытие. Тогда наши бойцы вновь начинают атаку. Егоров и Кантария бегут дальше.
Вот они уже на лестнице. Подбежали к колоннам, подпирающим вход в здание. Кантария подсаживает Егорова, и тот пытается прикрепить знамя у входа в рейхстаг.
«Ох, выше бы!» — вырывается у бойцов. И, как бы услышав товарищей, Егоров и Кантария снимают знамя и бегут дальше. Они врываются в рейхстаг и исчезают за его дверьми.
Бой уже идет на втором этаже. Проходит несколько минут, и в одном из окон, недалеко от центрального входа, вновь появляется Красное знамя. Появилось. Качнулось. И вновь исчезло.
