Кундуз-Гардез. Бригада уходит в горы - Бикбаев Равиль Нагимович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Строится батальон! — доносится крик дежурного по батальону.
— Строится вторая рота! — кричит снаружи палатки дневальный.
Лениво поворачиваюсь на койке с бока на бок и смотрю как выбегают на построение бойцы. Вчера я узнал, что попал в первую партию отправляющуюся в Союз. Почти месяц следуя незыблемой армейской традиции отдаю свое пайковое сливочное масло молодым солдатам: «Вам еще служить, а мы дома вволю пожрем. Кушайте внучки, дедушка угощает». Неделю назад сдал командование взводом вновь прибывшему лейтенанту и меня уже ничего не касается.
— Вставай да вставай же! — толкает меня забежавший в палатку Лёха.
— Чего еще?! — недовольно ворчу я и отталкиваю его руку.
— Всю бригаду комбриг строит… — говорит стоя у моей койки Лёха. Смуглое лицо у него встревоженное.
— Да пошел он к духовой матери! — не вставая с кровати равнодушно отвечаю я, и улыбаясь, — Лёха мы же в первую отправку уходим, скоро в Союз…
— Четвертый батальон духи в кольцо взяли, — кричит мне Лёха и с силой бьет ногой по сетке кровати, — Да вставай же ты! Все наши уже пошли на построение…
Батальон окружили? Такого еще не было. Построена бригада. Все в строю стоят. Только в охранении на позициях оставлены дежурные посты.
— Четвертый батальон окружен в горах, — лицом стоит комбриг к построенной части, — у них большие потери.
Даже утром в апреле уже жарко, беспощадно жжет горное солнце. Кружится у меня голова, пересохло в глотке, в четвертом у меня полно знакомых ребят, еще в учебке службу вместе начинали. В ротном строю никто не шепчется. Растет у всех напряжение от командира роты; до последнего страдающего поносом солдата из минометного взвода. Напился мерзавец не кипяченной воды вот теперь и поносит. Боже мой какая ерунда в голову лезет, какое мне дело до этого засранца, какое мне вообще до всего этого дело…
— По данным командира батальона, подтвержденным авиаразведкой — сухо продолжает говорить подполковник, — силы противника составляют до полутора тысяч душманов вооруженных легким и тяжелым автоматическим оружием, в том числе и минометами. Если мы не деблокируем батальон, все погибнут.
После короткой паузы подполковник начинает рубить приказами:
— Всех без исключения в строй.
У меня холодеет под сердце. Колоколом грохочут «фибры души»: «Ну вот тебе и звиздец пришел!» Как же обидно, под самый дембель. Смотрю на немолодое загоревшее лицо подполковника и слушаю:
— В ротах и батареях в нарядах оставлять не более двух солдат. В охранении части оставить только дежурные посты. В штабе части остается только караул и знаменный взвод. Всех офицеров штаба распределить по боевым группам. Весь личный состав батарей и вспомогательных частей распределить по ротам в качестве усиления.
Мало, все равно мало. Один батальон, разведрота, батареи, хорошо если хоть шестьсот человек нас наберется. В четвертом батальоне еще триста. Девятьсот. В чужие незнакомые горы на укрепленные позиции духов, в атаку на пулеметы. Они же нас из укрытий всех положат. Набатом бьют «фибры души»: «Убьют тебя, убьют!»
— Командирам рот через тридцать минут доложить о готовности к выступлению. Командование операцией принимаю на себя. И… — подполковник чуть замялся, может слова ободряющее искал, может хотел брякнуть что нибудь этакое патриотичное, не нашел и не брякнул, коротко закончил:
— К бою!
Не хочу я к бою, я домой хочу, мало я навоевался что ли, пусть другие теперь… В расположении роты молча собираю свое РД: патроны, сухпай, гранаты. Щелкая затвором проверяю механизмы РПКС. Все в порядке. Другие тоже собираются. Вся рота готовится. Их уже учить не надо, сами знают что да как.
— Ты что-то побледнел, — замечает подошедший П*** тихо предлагает, — можешь остаться.
Первый раз при солдатах называю его по имени:
— Хватит Сашка х. ню пороть, — коротко злобно отвечаю я П***.
— Все жить хотят, — как-то неопределенно говорит П*** Он уже переоделся в солдатскую полевую форму, нет звездочек на погонах, нет на панаме офицерской кокарды. Да, все хотят жить.
Тоже мне новость! Вот в том то и дело что все хотят. Мы хотим, солдаты окруженного батальона хотят и верят что не бросят их придут на помощь, даже духи что по ним стреляют тоже надеются, что не их убьют в этом бою.
— Наш батальон десантируют с вертолетов, — помолчав начинает объяснять П*** — ориентировочно за пять километров от места боя.
— Ясно.
— Ты командуешь группой передового дозора, — заканчивает постановку задачи П*** — действуй по обстановке. Главное чтобы они нас раньше времени не обнаружили.
Отбираю себе группу. Какие там на хер добровольцы? По очереди подзываю бойцов: Ты пойдешь! Бледнеет Кузьма; И ты! Опускает глаза Олег; Ты тоже! И прямо в глаза смотрит мне Валерка. Со мной четверо нас. Хватит. Другие тоже жить хотят. Не повезло вам ребята, были вы лучшие солдаты во взводе, вот первыми и пойдете.
Уже сидя на жесткой скамейке в фюзеляже вертолета почувствовал, вроде как и отпустило. От шума винтов от вибрации корпуса машины, летящей к месту выброски, в десантном отсеке ничего не слышно. Закрыв глаза утешаю себя, убьют так убьют да хрен с ним, все одно когда никогда, а помирать придется. Маму конечно жалко, один я у нее, а так вроде как и ничего. Вертолет то вверх то вниз, ныряет, противно сосет под ложечкой. Знаю когда летчик так пилотировать начинает, выполняет машина противозенитный маневр. Лица у всех ребятишек как побледнели, кой кого уже поташнивать стало. Вот так ребята, в десанте служить, это вам не в берете перед девками вые…ться.
— К машине!
Завис вертолет над землей, не глушит пилот двигатель, открыт десантный люк. Бьет в лицо воздушный поток, бешено свистит разгоняемый лопастями винта воздух.
— К машине! — повторно перекрывая рев двигателя, кричу я, — Пошел!
По одному из люка выпрыгиваем, и сразу от вертолета в цепь разворачиваются группа. Вертолет взмывает в воздух. И тишина. Никто не стреляет, никого не видно, не обнаружили нас пока. Вот и чудненько. При доставке не сбили, при высадке не перестреляли, а уж дальше мы сами. Еще десять минут лежим, перекуриваем, осматриваемся и прикрываем высадку остальных групп. Все в сборе? Все. Пошел!
На двести метров вперед от роты уходит передовая походная застава. Это ж сколько раз я дозором то ходил? Много, почти на каждой операции. Ничего пока живой. Слушай горы солдат, смотри вперед и по сторонам, под ноги глянуть не забудь и слушай, слушай «фибры» своей души, может и обойдется все. Виляет узкая горная тропа, что там за поворотом? Да хрен его знает! Идешь? Вот и иди, что будет то и будет.
— Ну чего тебе? — не оборачиваясь на ходу спрашиваю веснушчатого Валерку. Он чуть поодаль со мной в паре идет. Чувствую, что давно хочет что-то спросить.
— А ты вправду духов чуешь? — ускорив шаг и подходя ближе нерешительно спрашивает Валерка.
— Правда, — утешаю его. Пусть верит, ему так легче будет впереди идти. Обернувшись глянул на его красное все мокрое от пота лицо и замогильным голосом тихонько провыл:
— Еще чую, что тебе твоя девонька со студентом изменила, а когда ты живой вернешься, то на другой женишься.
— Это кто же тебя сказал? — от удивления разинув рот спрашивает Валерка и спотыкнувшись о камень короткой очередью выплевывает матерное ругательство.
— Духи гор, — подвывая говорю я и не выдержав тихонько смеюсь и посмеиваясь всё веду наблюдение. Что-то мне не нравится, вот та гряда не нравится, и шепчут «фибры души»: Будь осторожнее.
— Какие еще духи?!
— А вот те, что за теми горками прячутся, — уже без улыбки шепчу и командую, — Ложись!
Ползком в укрытие. За кучу камней и голову не выставлять. Лучше смотри, не мелькнет ли кто, нет ли дымка, не блеснет ли на солнце чужая оптика. А горная гряда в пятистах метрах от нас и в самом деле подозрительная, тропка через нее идет, очень, очень удобное место для засады. Пригнувшись подбежала вторая пара дозора. Олег с Кузьмой. И тоже укрываются за камнями. Кузьма все никак к климату здешнему не привыкнет, все потеет и потеет, дышит тяжело. С Архангельска парень, жару плохо переносит. Тихо то как, только издалека где ждет нашей помощи четвертый батальон, слышен приглушенный рокот дальнего боя.
