Диана, Купидон и Командор - Питцорно Бьянка (е книги .TXT) 📗

Серрата, вилла «Верблюд»

22 ДЕКАБРЯ, накануне освобождения

Дорогая Тереза,

до сих пор не могу поверить: завтра утром Командора освободят! Ура!!! Его выпишут из клиники со справкой, в которой говорится, что он совершенно здоров психически и что попал в клинику лишь по «достойной всяческого сожаления ошибке».

Это все наша заслуга: моя, Дзелии, Розальбы, Элизы, Приски… Единственный, кто нам помог из взрослых, да и то в самый последний момент, – это доктор Леопольдо Маффей. И, конечно же, главврач «Оливкового сада» профессор Губерни, который выслушал нас и отнесся к нам с вниманием, а не так, как обычно взрослые к детям.

Кажется, после моего последнего письма прошла вечность, а ведь я писала тебе в прошлый вторник. Сколько всего случилось за эти дни! И знаешь что? Теперь я уверена, что судьба и вправду существует. Иначе нам ни за что не удалось бы найти доказательства, которые помогли бы нам раскрыть заговор взрослых.

Тем более что мы их совсем не искали. Во всяком случае, не эти. Они попались нам совершенно случайно. Дзелии так вообще упали прямо на голову.

Кто бы мог подумать, что дядя Туллио сам возьмется искать в медицинском справочнике все эти странности – типа вообразить себя лошадью или переставлять по ночам мебель, – которые передал потом своей жене, и моей маме, и тете Лилиане, чтобы они выставили Командора в таком ужасном свете?

И тетя Лилиана тоже хороша – прикидываться больной, чтобы видеться с доктором Саломони и болтать ему все эти небылицы! Она рассказывала ему настолько подробные детали, что даже он, доктор, ни разу не осмотрев Командора, поверил ей и написал направление в клинику, оставив его без даты – чтобы они в любой момент могли отправить туда Командора, если он вдруг станет опасным.

Тут Элиза была права. Доктор, действительно, оказался слишком доверчивым. К тому же у него не было никакой причины думать, что тетя Лилиана, моя мама, тетя Офелия, Сильвана и Пьер Казимир – все сговорились и рассказывали ему одинаковую ложь. И он не решился осматривать Командора лично, потому что те убедили его, что старик ненавидит врачей и может на него напасть. Наверное, если бы он все-таки с ним встретился, то наверняка понял бы, что никакой Командор ни псих, но ведь именно этого они и хотели избежать.

Но они не посчитались с тем, что ноги у лжи все-таки коротки. Чтобы отправить Командора в психушку, они выбрали как раз тот день, когда доктор Саломони уехал из города на свадьбу. Им тогда даже не пришлось бы его вызывать, чтобы сообщить об очередном «кризисе» Командора. Потом, после того как его насильно упекли в лечебницу и обращались с ним как с психом, Командор уже и сам так взбесился, что повел себя и впрямь как самый настоящий сумасшедший, поэтому доктор Саломони думал, что все то, что рассказали ему до этого родственники, – чистая правда.

Ты спросишь меня, откуда я все это знаю. О чем-то мы догадались сами, по уликам, как частные детективы в фильмах – помнишь, Хэмфри Богарта в «Глубоком сне»? В чем-то признался сам доктор Саломони. Но если бы не помощь судьбы, то мы никогда бы не нашли доказательства, которые позволили освободить Командора из клиники.

Ведь никто не знал, что медицинский справочник, в котором дядя Туллио собственноручно подчеркнул все симптомы, которые рассказывались потом про Командора, был спрятан в кладовке именно в том шкафу, где Форика и Дзелия искали близнеца Пеппо? И что этот олух оставил в ней листок с перечнем выписанных симптомов, копии которого он передал потом маме и тетям? Чтобы те не противоречили друг другу, когда рассказывали бы эту ложь о Командоре своим знакомым.

Хотя, может, одной только книги и не хватило бы. Но в тот же самый день я нашла подтверждение их сговора в ящике маминого комода! Тебе я могу в этом признаться, Тереза. Мы поклялись не иметь друг от друга секретов. Ящик вскрыла для меня Розальба иголкой циркуля. Мне так хотелось прочесть хотя бы одно письмо Манфреди, но в спешке я схватила не его, а конверт, где рукой дяди Туллио были перечислены для мамы отобранные им симптомы. Когда я это обнаружила, Розальба уже закрыла ящик комода так хорошо, что никакого другого письма было не достать… Ничего, этот конверт тоже оказался еще каким важным!

Но не думай, что на этом совпадения, посланные нам судьбой, заканчиваются. Знаешь, как мы обнаружили, что доктора Саломони в тот день не было в Серрате, из-за чего медицинское заключение оказалось недействительным? Помнишь, я писала тебе, что доктор уехал из города на свадьбу, но тогда мы этого еще не знали. И представь себе – вот она, судьба! – на той же свадьбе в качестве свидетеля оказался и дядя Элизы, который привез по возвращении фотографии для жены. И на одной из них на заднем плане сидел и доктор Саломони – прямо под часами!

Все эти доказательства убедили дядю Элизы, что в наших подозрениях есть смысл и что мы не просто играем в детективов, насмотревшись фильмов, как утверждал отец Приски. Поэтому он позвонил главврачу психиатрической клиники и попросил о встрече.

Конечно же, дома мы никому ничего не рассказывали, даже Галинуче. Или синьоре Нинетте, чтобы не подавать ей ложной надежды. Вот они удивятся, когда Командор вернется завтра домой! Но я не хочу даже думать о том, что случится потом…

Но вернемся к встрече с профессором. Чтобы не возбуждать подозрений, мы встретились с ним не в его кабинете в «Оливковом саду», а в раздевалке стадиона, где он играл в футбол со своей командой психов. Мы вели себя как заядлые болельщики, дядя Леопольдо даже взял с собой своих восьмимесячных близнецов; видела бы ты, как им было весело и как они шли потом на руки к психам без тени всякого опасения! Я ничего не понимаю в футболе, поэтому не могу сказать, была ли команда «Наполеонов» лучше другой. Но они выиграли, и все были так счастливы! Из пяти голов один забил сам главврач, профессор Губерни, которого на первый взгляд самого не отличишь от его пациентов; один – отец Томмазо Гая, работающий там санитаром; и три оставшихся – один из психов, бывший алкоголик, но страшно веселый. Он все время отвлекал вратаря противников тысячей финтов и ложных ударов, кривлялся, показывал язык, корчил рожи и в самый неожиданный момент отправлял мяч в ворота одним точным и сильнейшим ударом. Мы думали, Томмазо тоже будет играть, но он сидел с нами, потому что еще не достаточно натренирован, и Элиза страшно смущалась, сидя рядом с ним, – ты же помнишь, ей пришлось два раза целоваться с ним за информацию о медицинской справке и условиях содержания в клинике. Но всем известно, что шпионам приходится жертвовать собой, особенно таким образом, чтобы нащупать верные улики. Вспомни только Мату Хари!

После матча профессор Губерни принял душ и присоединился к нам в баре. Как обычно, он сделал кучу комплиментов Дзелии и смеясь рассказал нам, что после ее визита сестра-привратница чуть не лопнула от ярости, что ее обвела вокруг пальца такая соплячка (это были слова монахини, и Дзелия страшно оскорбилась; ты и сама знаешь, что нос она всегда держит в полном порядке). Дядя Элизы сразу же поведал ему о наших подозрениях, и что мы хотели бы продемонстрировать ему доказательства заговора взрослых.

Профессор не ахти как обрадовался, но сказал: «Что ж, посмотрим», тогда мы вытащили книгу с красными отметками, список и записку дяди для мамы. Но его все это не убедило. «Даже если вы уверены, что это почерк вашего дяди, может быть, он искал эти сведения уже после того, как у Командора случился кризис, чтобы проверить, правильно ли поставлен диагноз».

Но тут доктор Маффей показал ему фотографию со свадьбы, добавляя: «Я тоже был на свадебном банкете. И если вы мне не доверяете, то вот газета. В «Светской хронике» есть статья об этой свадьбе: здесь перечислены все приглашенные, платья и прически дам и все такое».

Профессор Губерни взглянул на фото и скривился, словно у него разболелся зуб. «Неужели Саломони мог на такое пойти?!» – возмущенно воскликнул он.

Мораль всего этого следующая: на следующее утро он вызвал к себе Саломони, показал ему фотографию, статью в газете и поинтересовался, не научился ли тот, случаем, раздваиваться, как буддийские монахи или привидения. Тому пришлось во всем признаться, хоть он и продолжал утверждать, что ошибкой его было лишь то, что он выписал справку без даты, но что Командор совершенный псих.

Теперь, когда уже доказано обратное, лишь от великодушия моего деда зависит, отделается ли он просто выговором Союза медиков или же ему придется ожидать суда.

Главврач решил немедленно назначить комиссию из пяти докторов для осмотра Командора и даже хотел сам ее возглавлять. Но Дзелия сказала: «Я думаю, он так разозлился на вас за эти дни, что сразу же станет ругаться, брыкаться и, может быть, даже плюнет вам в лицо. Я бы тоже так сделала. И докторам тогда будет очень трудно разобраться, сумасшедший он или нет».

«И что же ты предлагаешь, принцесса?» Он называл так Дзелию потому, что в тот раз, с монахиней, она явилась в «Оливковый сад» в коляске.

– Если вы позволите войти сначала мне и оставите нас одних на полчасика, то я объясню ему, что это не ваша вина, что это не вы упекли его в психушку, а, наоборот, хотите его освободить. Что он должен оставаться спокоен и показать вам, что с головой у него все в порядке. Вот увидите, тогда он будет вести себя хорошо», – сказала Дзелия.

«Но ты понимаешь, как это может быть опасно? Он может наброситься на тебя. Я не желаю брать на себя такую ответственность», – ответил профессор.

«А если я зайду к нему вместе с девочкой? – предложил тогда дядя Леопольдо. – Командор знает, что я его друг. И в худшем случае, если он действительно выйдет из себя, я смогу уложить его одной левой».

На том и порешили. Дзелия рассказала мне потом, что Командор, увидев ее, залился слезами, а после ее рассказа на него нашел такой приступ ярости, что он с размаху ударил кулаком о стену и сломал себе палец. Но в конце концов он успокоился. Санитары принесли ему его одежду, Дзелия причесала его, а доктор Маффей одолжил свой галстук (галстук Командора не вернули ему из страха, что он повесится или кого-то удушит, ты только подумай!).

Консилиум длился три дня, и каждый день с разными медиками. И все написали в справке, что характер у него сверхраздражительный, но что он полностью в своем уме. Завтра утром ему вернут все его вещи и выпишут.

За ним поедем мы – я и Дзелия. Естественно, тайком от взрослых. Сделаем вид, что идем в школу, а на самом деле встретимся в квартире на улице Энрико Тоти с дядей Леопольдо, который отвезет нас на своей машине в «Оливковый сад».

Представляешь себе, Тереза? Нам удалось освободить Командора до Рождества! Вот обрадуется синьора Нинетта.

И вот рассердятся мама, дядя Туллио и вся честная компания, когда узнают о нашем контрзаговоре…

Что ж, все они могут сердиться, сколько захотят. Мы сделали то, что было правильно, так и профессор Губерни сказал. И дядя Элизы тоже. И если мама отлупит нас, тоже ничего. Хотя не думаю, что Галинуча даст ей поднять руку на Дзелию. Значит, влетит опять только мне, как обычно. Но знаешь, чего мне больше всего жаль? Что моя собственная мать и мои же родственники, после того как они казались мне такими добрыми и приятными людьми, смогли так долго лгать и вести себя так жестоко. И все ради чего? Ради денег! Хоть им вовсе не грозила нищета или просто бедность. Права была Аурелия, когда говорила: «Скорее верблюд пролезет в игольное ушко, чем богач попадет в рай».

Когда я думаю об этом, Тереза, мне становиться так грустно, что хочется плакать. Хотя я должна радоваться, что победила (с Дзелией и моими новыми подругами).

Слушай, я пошлю тебе это письмо завтра утром, как только выйду из дома. И обещаю, что если случится что-то важное, то напишу снова, даже не ожидая твоего ответа.

Целую тебя тысячу раз, твоя