Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак (Историко-приключенческие повести) - Щербак Владимир Александрович
— Если море для тебя не временная блажь, а дело на всю жизнь, тогда бросай ты это лакейство и берись за матросскую науку.
Мальчишка и сам подумывал об этом, но, благодарный Гольмингу, стеснялся просить его о переводе в палубную команду. Догадавшись о его колебаниях, Антти добавил:
— Капитан Гольминг настоящий моряк; он тебя поймет.
Так оно и случилось. Гольминг внимательно выслушал Фабиана, как всегда пристально посмотрел ему в глаза и после некоторого раздумья сказал:
— Хорошо. Я согласен. Тебя заменит Вилле Кахилайнен. Но если передумаешь или будет трудно, можешь вернуться на это место.
— Я не вернусь, геррэ капитан!
Гольминг едва заметно улыбнулся.
— Достойный ответ. Кажется, из тебя и в самом деле получится моряк. Грамоту знаешь?
— Немного.
— Вечерами, когда буду свободен, заходи. Будем заниматься.
— Спасибо, геррэ капитан.
Бывший гарпунер, а ныне кок Антти Нурдарен тоже был недоволен жизнью и жаловался забегавшему иногда на камбуз Фабиану. Однажды он выпил несколько больше обычного и был особенно разговорчив.
— Понимаешь, малыш, вроде бы и неплохо я устроился: и жратвы сколько хочешь, и глотку есть чем промочить, ха! И все-таки не то…
— Сам же говорил: главное — это сытая жизнь! — укоризненно напомнил ему юнга.
— Гм… Не помню. Дело не в этом. Я не стряпуха, чтобы только харчи готовить, и не ломовой извозчик, чтобы возить шерсть или пеньку. Я китолов! Знаешь ли ты, малыш, что такое кит? Это самая громадная животина на земле. То есть я хотел сказать: на воде… В общем, и на земле, и на воде. Человек против кита — муравей, но вступает с ним в схватку и побеждает!
— Всегда побеждает?
— Ха, конечно, нет! Во-первых, если ты смел и умел, а во-вторых, если повезет. Ведь кит может одним ударом хвоста разнести в щепки шлюпку с гарпунером и гребцами. Да что шлюпку! Корабль может запросто на дно пустить. Силища!
— Дядя Антти! Я тоже хочу стать китоловом! — выпалил Фабиан и насупился заранее, ожидая насмешек. Но они не последовали.
— Добро, малыш! — грянул старый моряк. — Так оно и будет, верю! — Он вдруг затуманился и начал с клекотом сосать потухшую трубку. — А меня, видать, уже никто не возьмет на китоловный промысел: стар стал…
— Я возьму. Стану шкипером и возьму тебя к себе гарпунером.
— Да я уже к тому времени помру.
— А я быстро выучусь, дядя Антти!
— Ну, ну, — обронил Нурдарен, нимало не веря. — Ты славный малыш. Спасибо тебе… Ну, ступай, а то боцман линьков задаст…
Шло время. За кормой «Орла» оставались пройденные мили, за спиной Фабиана — прожитые годы. Он обжил Атлантику, побывал в портах Европы, восточной Америки, западной Африки, мечтал об Индийском и Тихом океанах. Познакомился, правда, пока заочно, с китами. Словно полупогруженные в воду гигантские бревна, они нередко проплывали в отдалении, царственно не обращая внимания на судно. Временами над исполинами возникали странные фонтаны, похожие на гейзеры, виденные Фабианом в Исландии, недалеко от Рейкьявика.
20 декабря 1853 года Фабиану Хуку исполнилось 17 лет. Капитан Гольминг пригласил его к себе в каюту, и прежде чем начать разговор, долго по своему обыкновению рассматривал стоящего перед ним парня. Фабиан никак не мог привыкнуть к этому разглядыванию и всегда смущался и злился. По его мнению, это был единственный недостаток капитана. А Гольминг сравнивал этого Фабиана с тем, которого встретил впервые в таверне «Бросим якорь?». Куда девался тщедушный робкий мальчик с глазами, полными слез! Сейчас перед ним стоял широкоплечий юноша с крепким румянцем и светлым пушком на щеках, с глазами, вобравшими в себя морскую синеву и глядевшими уверенно. Даже цвет волос его изменился: из рыжеватых они стали каштановыми; выбиваясь из-под вязаного берета, крупными завитками лежали на плечах.
Капитан отвел наконец взгляд от лица Фабиана и пригласил его сесть, впервые обратившись к нему на «вы».
— Вам, Хук, исполнилось семнадцать — возраст, в котором нужно уже не только мечтать, но и принимать решения. Вы знаете больше, чем это необходимо простому матросу, но меньше, чем нужно штурману. Каковы ваши дальнейшие намерения?
— Я хочу учиться, — ответил Фабиан. — Я как раз собирался поговорить об этом с вами, геррэ капитан, но вы меня опередили.
— Не сомневался в этом, — кивнул Гольминг. — Через два-три дня мы приходим в Або [21]. Вот вам рекомендательное письмо к директору мореходной школы, а это ваше жалованье за минувший рейс.
— Спасибо, геррэ капитан.
— Вряд ли еще увидимся. Возьмите на память этот сундук. Он пуст, и от вас самого зависит, чем он со временем наполнится. Желаю успеха.
Фабиан хотел сказать, как он благодарен Гольмингу — не за сундук, сам по себе красивый и, наверное, ценный — за то, что тот поверил когда-то ему, слабому мальчишке, взял на свой корабль, многому научил… Но капитан сделал жест, означающий конец аудиенции. Чуждый всяким сантиментам, Гольминг даже не вышел из своей каюты, когда Хук в порту Або сошел на берег, чтобы уже никогда не подняться на борт «Орла».
Иным было прощание с Антти Нурдареном. Китолов, осушивший с горя не одну кружку грога, обнял своего юного друга, по-отцовски нежно потерся носом о его щеку [22] и всю грудь ему залил, слезами, хоть и пьяными, но искренними.
— Будь здоров, малыш! Не забывай старого Антти.
— Вот, возьми на память. Я сам сделал, — Фабиан протянул другу пуукко [23] в изящных деревянных ножнах.
Навсегда запомнит Хук свой первый корабль и его капитана. Всю жизнь он будет подражать Гольмингу и в сдержанной манере поведения, и в привычке хорошо одеваться, а главное, в уважительном отношении к людям, независимо от их возраста и положения. От Антти же он унаследовал страсть к китоловству. Ему уже было мало почти каждодневно вступать в схватки с Нептуном, ему хотелось помериться силами с самим Левиафаном [24].
Фабиан поступил в мореходную школу города Або и спустя полтора года получил аттестат штурмана за номером 27. Можно было продолжить учебу, венцом которой был диплом шкипера открытого моря, но Хук торопился, ведь его ждал старый гарпунер Нурдарен, которого он обещал взять на свое судно.
Еще в те годы, когда юный Фабиан только учился делать первые шаги по шаткой палубе «Орла», было создано «Русско-финское китоловное общество на Тихом океане». Первое судно компании — «Суоми» — было закуплено в Германии, все последующие строились финскими корабелами. Но едва китоловы вышли в море, взяв курс к берегам далекого Дальнего Востока, как разразилась Крымская война 1854–1856 гг. Англо-французская эскадра, не ограничиваясь Черным морем, пиратствовала и в Белом, и даже на Тихом океане, она захватывала и топила мирные суда. Промысел китов прекратился, едва начавшись.
Вскоре после окончания войны в Або было спущено со стапелей китоловное судно «Граф Берг» грузоподъемностью 300 лэст [25] — одно из самых больших, по тем временам.
Фабиан, несмотря на то, что в школе тогда начались экзамены, каждый день ходил на верфь и жадно следил за тем, как достраивалось, а потом оснащалось и вооружалось судно. На «Графе Берге» разместили десять шлюпок для гарпунеров и гребцов, пять пушек, железные котлы для топки жира, резервуары для его охлаждения; погрузили множество гарпунов и ружей, сетей, гаков, сотни сажен манильского троса и другого снаряжения; в трюмы накатали более семисот бочек для ворвани…
Дух захватывало у молодого моряка при виде такого размаха, и в день получения аттестата, отказавшись от участия в дружеской пирушке, он явился на борт «Графа Берга» и предложил капитану свои услуги.
— А что вы умеете, сударь?
— Вообще-то у меня аттестат штурмана, но я хотел бы…
