Парадокс Ромео - Усачева Елена Александровна (читать книги онлайн txt) 📗
Пришло СМС: «Даже не думай ко мне приходить!»
Всеволод застегнул молнию на куртке и свернул в арку. Чтобы добраться до Белова, нужно было перейти шоссе.
Дождь сделал тяжелым сам воздух. Дышалось с трудом. Люди плыли в сумерках, как рыбы в аквариуме – медленно, лениво. Машины щедро разбрызгивали грязь из-под колес. Небо было зашторено плотными тучами. Гул улицы, мелькание пешеходов, желтые фонари, скрип заблудившихся велосипедов, отблески света в лужах. Пытаясь не замочить ноги, Всеволод вышагивал дурными зигзагами. Как слон. Переход с клетки на клетку. Шаг. Еще.
А девчонки – болтушки. Зачем они вообще полезли в это дело? Почему телескоп взяла именно Нина? Зачем потом передала его Светке? А Света удлинила цепочку, добавив в нее Лелика? Какая-то очень запутанная партия получилась. И ведь кто-то наверняка знал ответы на эти вопросы. Если бы Ромео предупредили, никто бы не умер. Если бы он хотя бы предположил, что можно не верить своим глазам. Допустил вероятность того, что смерть – не единственный вариант.
Засыпала звонками Нина. Отвечать не хотелось. Пропустив зеленого «пешеходика» на светофоре, Всеволод отправился более сложным маршрутом, на другую сторону перекрестка, где был тоннель. Стоило еще подумать, попробовать собрать пазл.
Дверь открыл не Белов, а его отец.
– Ага! Ты-то мне и нужен! – решительно вышел он на лестничную клетку, не пуская в квартиру. – Как ты мог так поступить? Сева! Вы же друзья!
Всеволод поморщился, с тоской глядя на небольшую щель между дверью и косяком.
– Я хочу побеседовать с Леликом, – с трудом выговорил он.
– Не надо с ним сейчас разговаривать! – Отец ладонью нажал на дверь, убирая щель. – Он страдает. Ты не представляешь, как он страдает! Ты был его лучшим другом. Он всегда хотел быть похожим на тебя. А теперь? Теперь – что?
Всеволод молчал. Это все Нина со своими истериками. Хотя, если бы Всеволод пришел с девочками, дверь не была бы закрыта. Но и поговорить им не удалось бы. Ну, почему нельзя все просто решить, не включая эмоции?
– Я могу все объяснить. Можно мне поговорить с Алексеем?
– Не надо, ничего не надо! – замахал руками отец. И вдруг исчез за дверью, на полуслове обрывая разговор.
Всеволод не спеша спустился на один лестничный пролет. За окном шел дождь. Он уже был не таким сильным и безысходным. Так, изморось. Со снегом.
На телефоне сбросил очередной звонок Нины и сам набрал номер. Как только произошло соединение, быстро произнес:
– Спустись на улицу. Я буду около подъезда.
И дал отбой.
Свой ход он сделал. У противника на размышления час.
Двор был темен и глух, это рождало умиротворение. От мусорных бачков несло гнилью, и Всеволод отошел, чтобы запахи не мешали думать.
Конечно, он понимал, что происходило. Понимал, что окружающие от него хотят вполне конкретных действий, но не собирался поступаться своими принципами. Если он начнет у всех просить прощения, то признается в своей вине. А значит, это действительно будет происшествие, после которого в Камбоджу его не возьмут. И это было несправедливо. Очень несправедливо. Каждый шаг отчеканивал слог: «Не-спра-ве-дли-во».
Звонок. Лелик все-таки вышел. Он ищет его.
Всеволод достал телефон, глянул на экран – это опять была Нина.
– Эй, пацан!
После светлого экрана темнота двора казалась абсолютной.
– Время не подскажешь?
Всеволод опустил глаза к телефону, чтобы ответить. Подошедших он так и не разглядел.
– Боже мой! Ну, почему ты пошел один? Я сейчас же звоню в полицию! Вызываю «Скорую». Ушибы надо зафиксировать.
– Мама! Хватит!
Наклоняться было тяжело. В голове начинало болезненно пульсировать. Вывихнутая рука гудела, рождая нехорошее желание ее отрезать. Зудел отбитый при падении бок. Они просто ударили и отобрали телефон. Денег не было, сто рублей – если вдруг понадобится куда-нибудь поехать – не считаются. Ну, и еще перепачкался он здорово. Куртку можно выбрасывать.
– Почему ты не дождался девочек? Они побежали за тобой! Ты говорил с Леликом? Что он сказал? А! – вскинула руку к губам мама. – Это он тебе так отомстил? Вы подрались?
– Мама!
Надо было разуться, но сил на это не осталось.
– Я поняла, – гробовым голосом сообщила мама, – он подослал своих дружков. Боже мой! Как хорошо, что вы больше не общаетесь!
Она присела, расшнуровывая ботинки сына.
– Мама! – вырвался из ее рук Всеволод. – Дай мне все сделать самому!
Он ушел в комнату с сильным желанием хлопнуть дверью. Но у них так было не принято. Пришлось ждать, когда мать, возмущенная его поступком, сама уйдет. Запиликали сигналы вызова. Она звонила отцу.
Всеволод, кривясь и шипя сквозь зубы, опустился на кровать. Больше всего волновала рука. Завтра занятие по музыке. С переломом он там наиграет. И даже ушиб не позволит нормально играть! Удачненько это он сходил. Зато теперь можно никому ничего не говорить и не доказывать. Пока все заживет, пока сойдут синяки.
Боль в голове накатила, разлилась. За закрытыми глазами прыгали всполохи, взрывался фейерверк.
«Как жаль, что у человека нет кнопки выключения. Хотя бы на время», – успел подумать Всеволод и уснул.
Вокруг снова было темно. За окном шуршало. Все еще шел дождь. Или это уже падал снег?
Кресло около стола скрипнуло.
– Папа! – прошептал Всеволод.
– Я был сегодня в гимназии, говорил с Романом Сергеевичем…
Лица отца не видно, но легко можно представить, как он сидит, как смотрит, слегка наклонив голову, как положил на подлокотники руки. Сидит покойно, уверенно.
– Зачем?
Собственный голос рождал неприятную боль в голове. Она холодными осколками рассыпалась по телу, иголками отзывалась то в руке, то в боку, то возвращалась обратно в затылок.
– Я так понял, что никто не в курсе, что произошло, – тихо произнес отец. – Я уже договорился с Павлом Семеновичем, он отдаст списанный лабораторный телескоп. Его привезут, как только появится машина.
– Папа! Зачем? – Шевелиться тоже было больно. Всеволод представил себя пешкой, сбитой резвым наскоком коня. И лежит эта пешка на боку и не может встать.
Кресло застонало. Пришедшая за этим тишина показалась зримой. Она превратилась в мягкий мармелад, еще тягучий, свежеприготовленный. Он залеплял уши, рот, нос. Он норовил задушить.
Надо вырываться. Надо идти ферзем. Бездействие губительно. Необходимо движение!
– Мать верно говорит: это Лелик подстроил?
– Папа! Прекрати! – От крика голова раскололась надвое. – Это случайность.
– Слишком уж все сошлось для случайности. Ну, спи. Завтра поедем в институт, тебя там посмотрят.
Какой институт? Волновало другое.
– Камбоджа, – пробормотал Всеволод. – Столица – Пномпень, река Меконг.
– Об этом сейчас не может быть и речи!
Кресло скрипнуло последний раз – отец уходил.
– Я не могу брать в долгую экспедицию конфликтных людей. Вы у меня передеретесь через неделю, а мне работать надо.
– Папа! – Всеволод попытался сесть.
Надо задержать отца, надо все объяснить. Произошедшее – одно сплошное чертовское недоразумение.
Темнота вдруг навалилась на него. Показалось, что потолок опустился. Штора замоталась вокруг шеи. Оставалось только закрыть глаза.
Он не проснулся, а выпал из небытия. По телу растеклась звонкая тишина, словно оно вдруг стало стеклянным. Было страшно двигаться, потому что тогда, нарушая все законы логики, тело рассыпалось бы, взорвалось болью, которая… Которой почти не было.
Слегка гудела голова, и немного саднило руку. Глядишь, сегодня можно будет играть. Запястье опухло, но пальцы работали.
На фоне все еще темной шторы маячил темный силуэт.
– Папа? – Всеволод неожиданно легко сел. Прислушался к себе. Внутри была пустота. – Что ты тут делаешь?
– Ничего-ничего, лежи.
Отец стал приближаться, но делал это как-то подозрительно медленно.
– Сколько времени?
