Мальчишка в нагрузку - Нестерина Елена Вячеславовна (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
А Наташке дали роль Третьей Фрейлины. Роль маленькую, прямо-таки ничтожную. Жужа думала, что Наташка расстроится, а потому побаивалась после репетиции идти с ней вместе домой.
Но Кривцова оказалась всем довольна. Может быть, потому, что к должности Третьей Фрейлины шло приложением красивое платье с кринолином? Поэтому Наташка удовлетворена? А может, от великой любви к театру Наташке было все равно, кого играть?.. И Жужа, слушая, как весело трещит Наташка по пути к дому, поняла, что совсем не знает свою подругу.
В школе лысая артистка Жужа ходила в платке. А что – девочка в платке, нормально. В каком-нибудь церковно-приходском учебном заведении этому, наоборот, даже обрадовались бы. Тем более что по Жужиной школе болталась одна такая старшеклассница – дочка батюшки, добрая и хорошая Настенька, прямо-таки сказочный персонаж. Все ее любили, и никто даже не думал над ней смеяться, хоть Настеньку и видели в платочке зимой и летом, да еще и в длинных невыразительных платьях. Ей это очень даже шло.
Что шло Жуже, сказать было сложно. Но экспериментальный облик очень ее занимал. И Жужа выдумывала – то так платок закрутит, то эдак. То в черной бандане с паутиной на лбу заявится, учителя вопят: «Сними!», то в кепке козырьком назад. А все требования немедленно избавиться на время урока от своих платков и прочих спецэффектов Жужа Коломыя отфутболивала коронной фразой: «Женщина в помещении имеет право находиться в головном уборе, чего нельзя сказать о мужчинах. Правильно?» И возражений не находилось.
В первый день явления в платочке на вопрос соседа по парте Бушуева: «Ты чего это, как бабка-то, вырядилась?» – она ответила:
– Вши у меня, Леха. А под платком им теплее. Они отогреваются, добреют – и не так больно кусаются.
Игнорируя запреты учителей пересаживаться (а класс на всех уроках был обязан сидеть «мальчик с девочкой»), Бушуев вихрем умчался на самую первую парту ряда у двери, которая всегда почему-то пустовала. И затаился там, боясь заразы, – к большой, надо сказать, Жужиной радости, которая очень любила простор и одиночество, а потому с удовольствием осталась на своей последней парте.
На уроке физкультуры призыв немедленно обнажить голову Жужа также проигнорировала. Забыв, что у нее «вши», Жужа коротко заявила, что «подхватила лишай». И без всякой справки была освобождена от общих занятий. Училка-физкультурница велела ей в одиночку разминаться в уголке: приседания, прыжки на месте, взмахи руками и ногами. Главное – ничего не трогать, никуда не садиться и не ложиться. Ну что, тоже хорошо…
Когда же рассеянная Жужа объявила учительнице труда, что у нее «блохи», одноклассники призадумались, что, возможно, ничего особенного у нее и нет: не могут же все три эти напасти навалиться на одного человека сразу? Да скорее всего Жужа Коломыя просто выделывается. Она ж всегда такая была – придумывала что-нибудь эдакое. Видно, сейчас в ее художественном творчестве настала эпоха головных уборов.
И теперь многие стали повторять за Жужей – и эпоха головных уборов распространилась на всю школу. Даже мальчишки наверчивали на себя платочки и банданки, и многие из них изрядно напоминали не то пиратов, не то банщиков.
Зачем Жуже было прятать голову? Затем, конечно, чтобы «Женю Коломийцева» не узнали. В бритом лопоухом виде Жужа была очень похожа на мальчика, а с длинными волосами или в головном уборе нет – Жужа и Жужа. В детский театр ходили ведь ребята и девчонки из ее школы – а зачем нужен скандал с разоблачением? Ведь Наташке ОЧЕНЬ, просто очень нужно, говорила она, остаться в этом театре.
Так прошло три недели. Фантазии Жужи не было границ. Однажды она заявилась в школу в тюбетейке, с торчащими из-под нее тощими косичками (больше волос из бабушкиного шиньона – так, чтобы мама, которая его иногда прикалывала, не заметила, надергать не удалось). Из-под длинного пестрого платья, которое вместе с тюбетейкой родители привезли с какого-то среднеазиатского кинофестиваля как сувенир, были видны шароварчики. Вязаная кофта спускалась чуть ли не до колен…
Даже Наташка, которая с восхищением наблюдала за переменами гардероба подруги, в этот раз отказалась гулять с ней по коридору на перемене.
– «Сами мы не местные», что ли? – сказала она. – Фу, Жужа. У тебя нет чувства стиля.
Ах, чувства стиля…
И на следующий день Жужа, опоздав на двадцать минут, вплыла в класс… в длиннейшем платье со шлейфом (который получился сам собой – спереди Жужа успела собрать непомерно длинный подол несколькими складками на манер пышных штор, а сзади уже нет). Маленькая шляпка с пером и вуалью, кружевные перчатки с обрезанными пальцами – все в одном общем стиле. Но ни веера, ни каких-нибудь огромных перстней, ни собачки не было у этой дамы. А потому и дежурным по школе, и учителям трудно было к Жуже придраться.
– Какая конкретно часть моего туалета вас не устраивает? – просто поинтересовалась Жужа у завуча по воспитательной работе, когда та подскочила к ней на перемене. – Скажите, и я ее удалю.
Завуч сказала, что платье, – и на глазах изумленной публики Жужа принялась его с себя стаскивать.
– Нет, ты что, Коломыя! Не надо, не надо! – замахала руками завуч.
Она тогда хотела сказать, что не устраивает шляпка, но оказавшаяся рядом физкультурница ахнула, глядя на Жужу: «А у тебя прошел лишай?» – и завуч осатанело замахала головой в значении «нет».
По причине того же лишая Жуже позволили не снимать и перчатки.
– А с лишаем в школу пускают? – спросил у физкультурницы кто-то из малышей.
– Вообще-то нет… – начала она.
И тогда мелкота просто облепила Жужу, надеясь от нее заразиться освобождающим от занятий лишаем. Жужа, смеясь, рассказала им про своих веселых вшей и блох, которых, на радость учителям и родителям, тоже можно выращивать, – и дети охотно разнесли эту весть по школе.
И теперь о таинственной Жуже, которая то ли говорила правду, то ли абсолютно ВСЕ о себе придумывала, слухи по классам ходили самые разные.
А Жужа веселилась.
Глава 4 Падение в фонарь
В театр Жужа ходила всегда в одном и том же. Другой мальчишеской одежды у нее все равно не было. К тому же и жуткий дядин балахон, который она маленько подрезала снизу, и широкие, на много размеров больше, чем нужно, его боевые штанишки быстро примелькались в театре. Девчонкам скромный мальчик Женя – приятель расцветшей пышным цветом красы Натальи, был не особо интересен. Так что маскировка удавалась.
До тех пор, пока…
Пока в театре не появился Степка! Да, он был первым, кого Жужа увидела из темного зрительного зала на сцене, когда, слегка опоздав, прокралась на репетицию!
Он, без всякого сомнения, это был он! И играл Степка-артист, естественно, самого главного персонажа – Принца! Поэтому-то сцены с Принцем не репетировали – Степана ждали! Жужа, кажется, даже имя его несколько раз в театре слышала: типа того, вот вернется Степка, и мы это будем репетировать, и мы то будем репетировать… Имя Стив она слышала тоже, но забыла, что нужно его со Степкой отождествлять.
И ведь она сама знала, что ее «звездный» дружок укатил сниматься в фильме, целый месяц жил в лагере «Артек» в Крыму. Во время съемок он даже учился – в «Артеке» были обычные школы, где преподавали на русском языке, так что администрация его родной школы и родители Степу легко отпустили.
Стало быть, Степка-артист, наконец-то вернувшийся из этой киносъемочной экспедиции, занимается именно в этом театральном кружке? В смысле в этом театре?! Что, впрочем, логично – ведь жил Степка в районе, который с другой стороны примыкал к Дворцу детского творчества, так что ходить в него Степке, как и Жуже с Наташкой, было недалеко и удобно.
Что делать? Жужа заметалась. Сейчас Степка ее не видит: в зале темно, Степка занят репетицией. Но когда увидит – что скажет? Что Жужа – девочка, что она всех тут дурачит. Вернее, он специально-то ее не будет закладывать. Просто увидит – и брякнет: «Ой, Жужа, привет! Ты тоже сюда ПРИШЛА»… И кирдык затея…
