Задание - Дубровский Эдгар (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
держать, выдернул чеку и подержал гранату довольно долго, поворачивая руку и
показывая Лешке -- все, мол, в порядке, держи сколько хочешь, только скобу
не отпускай. А потом бросил и пригнул Лешку ниже бруствера окопа. Рвануло
здорово.
-- Теперь ты, -- сказал инструктор и достал вторую Гранату.
Лешка сжал ее, торопясь, выдернул чеку и -- не смог бросить. Он знал,
что граната взрывается через одиннадцать секунд после того, как отпустишь
скобу. Время достаточное. Но не мог, ноги затряслись, как после спуска с
крутой горы, голове стало холодно, он держал гранату в вытянутой руке и не
мог отвести от нее взгляда. А вдруг пальцы разожмутся?!
-- Молодец, -- странно ласковым голосом сказал инструктор. -- Хорошо.
Подержал. Теперь спокойно замахнись и выброси ее. Во-он туда.
И Лешка взял себя в руки. Он понял, что все равно ее теперь придется
бросить. Надо. "Надо" -- какое-то очень облегчающее слово. Надо -- значит,
можно не думать о том, к чему приведет. Надо -- и ничего другого не
остается.
Он бросил, и впервые граната улетела у него достаточно далеко. И он не
пригнулся, стоя в окопе, при разрыве своей гранаты.
-- Через три дня отправляемся на задание, -- сказал Сергей, когда
вечером пришли домой. -- Садись и слушай внимательно.
Сердце у Лешки забилось часто-часто: сейчас он все узнает! Конечно, он
давно уже строил разные предположения насчет этого задания. По самым смелым
расчетам, им предстояло добраться до Берлина.
-- Ты знаешь, что такое в Ленинграде потерять карточки, -- заговорил
Сергей. -- Это значит умереть от голода. Но если карточки есть, человек
знает, что он получит еду. Нормы на продукты так рассчитаны, чтобы на все
карточки хватило. Правда, понемногу. А что будет, если карточек выпустить
вдвое больше? За две недели на эти карточки выдадут весь месячный запас
продуктов. И что тогда останется на вторую половину месяца?
"При чем тут карточки? -- думал Лешка. -- Наверно, нам мало еды дадут с
собой, и он хочет меня подготовить".
-- Фашисты начали печатать и подбрасывать нам в город фальшивые
карточки. Несколько недель назад нам удалось ликвидировать их типографию. Но
теперь заработала новая. Недалеко от Луги. Они ее маскируют под
интендантскую команду, которая обслуживает лагерь для военнопленных.
-- А как все это узнали?
-- Там есть наш человек, в деревне, а в лесу целая группа с рацией. Вот
они и сообщили, что в школу -- а команда размещается в школе -- привезли
из-под Сиверской некоего Житухина. Мы выяснили, что он большой мастер
печатать фальшивые деньги и вообще документы, до войны был осужден, отсидел,
а потом сослан. Кроме того, видели, что в школу привезли какое-то
оборудование, которое разгружали ночью. Ну и еще, что очень важно, -- майор
Краузе, начальник команды, есть в нашей картотеке. Это кадровый разведчик. В
деревне большой гарнизон немцев, партизаны атаковать их не могут. Мы с тобой
должны поселиться в этой деревне и сорвать работу типографии.
-- А как? -- Лешка был разочарован и не мог скрыть этого.
-- На месте выясним. Ты чего нос повесил?
-- Я не повесил.
-- А чего ж он висит тогда? -- засмеялся Сергей и зажал Лешкин нос
между пальцами.
9
Днем Лешку привезли на машине к его дому. Лешка поднялся на третий этаж
и отпер дверь. Пока он поднимался, ему казалось, что вот он войдет сейчас в
квартиру и сразу почувствует, что Вера дома. Она выйдет из кухни в кофточке
с закатанными рукавами, и руки будут мокрые, и она, оттопырив губу, сдует
упавшие на глаза волосы и сердито скажет ему: "Где ты болтался, ребенок?"
Он был почти уверен, что так будет, пока не открыл дверь.
В квартире было очень пусто и холодно. Все же у Лешки сильно билось
сердце, когда он шел мимо кухни в комнаты.
На печурке стояла кастрюлька, воду в ней затянуло слоем пыли. В печурке
лежала растопка -- щепочки на кусках обоев. Окно было открыто, на
подоконнике валялась рогатка. Он сунул ее в карман и огляделся. Каким все
это будет, когда он вернется сюда?
Он закрыл окно и прошел в свою комнату. Ходики стояли. Гирька на
длинной цепочке коснулась пола и наклонилась в сторону. Он встал на
табуретку, дотянулся до колечка на другом конце цепочки и поднял гирю. Потом
толкнул маятник. Ходики бойко затикали. Завтра они остановятся, и никто не
пустит их снова. Никто...
Лешка прижался лицом к стене и заплакал.
Машина возвращалась на Васильевский остров после артобстрела. К
обстрелам давно привыкли, и жизнь в городе не прерывалась. На Исаакиевской
площади женщины убирали капусту. Ряды синеватых кочанов пересекали площадь
из конца в конец. С двух сторон площади торчали деревянные вышки со
сторожами.
Машина объехала площадь, поехала по мосту через Неву, на Васильевский
остров. Там, в узкой улочке, пришлось остановиться. Взрывной волной
перевернуло грузовик с хлебом. Хлеб рассыпался по мостовой. Много хлеба.
Быстро собрались прохожие, оцепили это место и никого не подпускали к
буханкам, лежащим на булыжнике. Люди стояли кольцом, держались за руки и
молчали. Они старались не смотреть на хлеб.
Таким Лешка запомнил Ленинград.
10
Шум боя оборвался неожиданно. Только что рвали воздух разрывы гранат,
катилась по ночному лесу нестройная стрельба -- и вдруг тишина.
"Поп-поп-поп..." -- простучала последняя автоматная очередь, и все стихло.
Слышно было, как падает, с шорохом задевая ветки, тяжелая еловая шишка:
короткая пауза, глухой стук о землю... Тихо. Только похрустывают, шуршат
сухие листья, наваленные сверху на Сергея и Лешку.
Сергей пошевелился, потрогал Лешкино плечо, оно слабо дернулось.
Совсем притих парень. Он молчал с самого вылета, когда загудели моторы
и самолет затрясся, разбегаясь по травяной полосе. В самолете он сидел на
скамейке нахохлившийся, птенец птенцом. Только посматривал иногда на Сергея.
Видно, по лицу пытался определить, когда же будет самая большая опасность.
Не определил, конечно. И потом молчал, когда заходили на посадку, на лесные
костры, и штурман вышел и сказал, что вокруг "пятачка" видны в лесу вспышки
выстрелов и командир спрашивает, что делать. Лешка стрельнул взглядом в
Сергея и с безразличным видом потянулся. Храбрился. Для него ночной полет в
холодном, гудящем и трясущемся самолете был страшней, чем бой, которого он
никогда не видел.
Как это часто бывает, хорошо разработанная операция сразу же пошла
наперекосяк. Их должны были принять на аэродроме командир отряда и двое-трое
самых доверенных партизан, дать им надежного проводника и отправить из
расположения отряда так, чтобы никто больше их не видел. Они сели в самое
пекло боя. Партизаны с трудом удерживали район своего штаба. Бой шел весь
день, продолжался ночью, и ясно было, что против таких сил фашистов им не
выстоять, надо быстрей уходить, спасая людей.
Сергей и Лешка еле успели вылезти из самолета, как какие-то люди стали
впихивать в самолет самодельные носилки с ранеными. Тем, кто грузил раненых,
было не до прилетевших, а где командир, они не знали. Стрельба приближалась,
надо было как можно скорей уходить отсюда, но без проводника это было
бессмысленно. В темноте, среди деревьев уже видны были бледные вспышки
выстрелов. Люди суетились около самолета, пилот кричал на них... Сергей
размотал веревку, служившую ему поясом, дал конец Лешке и приказал крепко
держаться за него, чтобы не потеряться в ночной суете.
