Похождения Вани Житного, или Волшебный мел - Кунгурцева Вероника Юрьевна (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
— И ночью.
— А где их не слышно?то? — поинтересовался мальчик.
— Всюду слыхать, нет такого уголка, где можно укрыться. Надоели хуже горькой редьки.
— Ну и как — кто?нибудь поддался на провокацию? — спросил Шишок.
— Никто! — с гордостью отвечал депутат.
— А где тут у вас штаб? — спросил Шишок — У нас важное донесение…
— Штаб? Я не знаю, где штаб… Если есть он, то где?то там, наверху…
Поднялись на последний этаж, шли по тёмному коридору, освещая себе путь фонариком и заглядывая во все двери по очереди: где было темно и пусто, а где горели свечки и сидел или лежал народ. Помня радиообращение мэра, слышанное в каптёрке Казанка, Ваня внимательно вглядывался во встречных людей. Ни один пьяный на глаза им не попался, правда, вот наркоманов Ваня никогда не видал, разве что по телевизору в инфекционной больнице, но серьёзные депутаты на наркоманов никак не походили. Кто такие морально неустойчивые, мальчик не знал, Шишок на вопрос пожал плечами и сказал, что морально неустойчивых он тут не заметил, хотя баб в доме предостаточно. Да и не до того им… Оружия ни у кого не было — и Шишок только качал головой. Многие были в верхней одежде, это потому, понял Ваня, что отопление в Белом доме отключили. Им самим нисколько не было жарко, и шапки снимать не хотелось.
Заглянув в очередную дверь, увидели женщину, которая сидела возле ряда шкафов с какими?то документами и тихонько плакала, Шишок подскочил к ней:
— В чём дело? Вас кто?нибудь обидел? Где этот гад?
Женщина покачала головой:
— Да что вы, кто тут меня обидит… Помыться мечтаю, две недели немытая! Воду?то горячую отключили. Без света сидим и без воды… — женщина опять всхлипнула.
Шишок с Ваней переглянулись — ну и ну! В том, что не мыться можно месяцами, а не то что неделями, оба были солидарны. Ну а свет — днём?то ведь светло, а ночью спать надо.
Набрели на буфет: буфетчица в белом кружевном передничке поверх пальто и белой же накрахмаленной наколке в волосах сидела за одним из столиков и меланхолично рвала бумажные салфетки.
— Вам помочь? — галантно предложил Шишок.
— А? Чего? — вскрикнула буфетчица и прекратила мусорить. — Ничего съестного не осталось… Хоть шаром покати…
Тут взгляд её упал на петуха, которого вёл на поводке мальчик, — и в глазах буфетчицы зажёгся алчный огонь… Ваня попытался заслонить Перкуна своим телом, но из этого ничего путного не вышло. Буфетчица встала и, как сомнамбула, направилась к троице.
— Но, но, но! — выступил вперёд Шишок. — Это бесценный экземпляр, племенной, за него, знаете, сколько золотых слитков отвалили! Для разведения куплен, для улучшения куриного рода…
Буфетчица, услыхав про золотые слитки, мигом сникла и, сев за ближайший к двери столик, вновь принялась рвать салфетки.
А из бронированной жёлтой машины теперь трезвонили, что попытка захвата телецентра провалилась, государственный переворот не удался.
— Люмпены, посланные Верховным Советом, убили ни в чём не повинного милиционера, охранявшего вход в Останкино, и сотрудника телецентра! — разносилось по зданию. — Кровь невинных жертв ляжет несмываемым пятном на тех, кто взбаламутил несознательные элементы.
Послушали ещё — но про тех, кто был убит стрелявшими из телецентра, ничего не говорилось.
— Ядрёна вошь! — воскликнул Шишок, подбежал к окну и, распахнув его, разразился двенадцатиэтажным матом в сторону жёлтой машины.
Заглянули ещё в одну дверь — там несколько депутатов горячо спорили между собой. Один говорил, что руки у Ельцина теперь, после попытки взятия телецентра и мэрии, развязаны — и он как пить дать отдаст приказ стрелять по Белому дому. Другой возражал, что Ельцин всё же не Пиночет — он будет действовать с оглядкой на Запад, а западные демократии ни за что не одобрят обстрел парламента, пусть даже и красного, как утверждает президент. Третий, послушал–послушал и сказал:
— Уверен, что без стрельбы не обойдётся, а Запад даст добро. И… поделом нам! За грехи надо расплачиваться… Кто одобрил в девяносто первом развал Союза? Кто ратифицировал договор о роспуске СССР? Мы — причём почти единогласно. Только собственной кровью можно смыть этот позор…
— Петрович, ты уж что?то того, — говорил четвёртый, — куда?то не туда заехал. Да и чем тут теперь поможет наша кровь? Нет, демократы стрелять в парламент, впервые в русской истории избранный всеобщим голосованием, не будут, я уверен. Просто у–ве–рен!
Заметив тут малюсенького старикашку с медалью «За отвагу» и мальчика с петухом на поводке, — причём петух вдруг закукарекал, — депутат несколько растерялся, приоткрыл рот, собираясь задать какой?то вопрос, но не задал. Потому что в этот момент в дверь ворвался сильно запыхавшийся человек и закричал:
— Из верных источников стало известно, что отдан приказ стрелять по Белому дому.
Депутаты схватились за головы, но все решили, что останутся в Белом доме несмотря ни на что.
— А мы что будем делать? — спросил тихонько опечаленный Ваня. — Неужто и тут будет то же самое, что у телецентра?!
— Спать, — сказал Шишок, первым покидая кабинет. — Утро вечера мудренее.
Нашли пустую комнату, вытащили из шкафов папки с бумагами, шкафы придвинули вплотную к окнам, а часть папок подложили под головы. С Перкуна стащили ошейник — и петух взлетел на шкаф, оставшийся у стены. Накрылись — один пальтецом, другой зипуном. Но уснуть под непрерывное громкоговорение жёлтой бронированной машины было трудно. Тогда Шишок, стараясь переорать броневик, стал петь всякие ухарские частушки. Петух же, ни на что не обращая внимания, преспокойно дрых на своей верхотуре. Потом Шишку надоело надрываться — и он замолчал, а людям с мегафоном не надоедало, впрочем, в бронемашине, видать, дежурили по очереди — голоса всё время менялись. Всё?таки кое?как им удалось уснуть.
Проснулся Ваня с улыбкой — ему снилось, что мамка гладит его по щеке и шепчет: «Иванушка, просыпайся, в школу пора!» — Ваня даже ответил: «Сейчас, сейчас!» Приоткрыл глаза — солнечный луч пробился в щель между шкафами, заглянул в лицо, мальчик улыбнулся — а мамы?то и нет. Только Шишок дрыхнет рядом, и гигант–петух бродит по комнате, заваленной какими?то договорами, приказами, постановлениями, проектами законов…
И тут раздался ужасающий грохот, как будто началось землетрясение! Ваня вскочил на ноги, а Шишок даже опередил его, выбежали из кабинета, заскочили в соседний, бросились к окошкам: танки выстроились на мосту через Москву–реку и прямой наводкой били по окнам Белого дома.
На Ваниной голове в очередной раз оказалась каска, забежали за петухом — и понеслись куда?то по коридорам, где был полный бедлам: как оказалось, стрельба для многих депутатов явилась неожиданностью. Пахло гарью, некоторые кабинеты оказались без дверей — их разнесло в щепки, и оттуда выползал чёрный дым. Навстречу шли люди с огнетушителями наперевес — тушить очаги возгорания. И тут петух вдруг опять заговорил по–русски, на бегу он читал стихи:
Ваня с Шишком только переглянулись.
— Всё понятно, — вздохнул Шишок. — Сошёл с ума! Не вынесла птица. Всё же, что ни говори: мозги?то куриные…
— Сам ты сошёл с ума! — поднявшись под потолок коридора, где было гораздо легче передвигаться, сипел Перкун. — Это же Раиса Гордеевна нам читала, забыл, что ли? И это был ответ на мой вопрос, а не на твой. После того как ты спросил, где найти Валентину, я произнёс: «А что с нами будет?», вот Пушкин и ответил… Всё сходится — ночь и крик товарищей… Ещё как ведь вчера кричали, раненые?то!.. Да и сегодня днём, видать, то же будет… Жалко, не прочитала Раиса Гордеевна следующую строфу… Как бы нам тоже не закричать!..
— Не каркай! — одёрнул его Шишок. — Ты же не ворон — петух!
