Семнадцатилетние - Матвеев Герман Иванович (читать бесплатно полные книги .txt) 📗

— Согласна. Крылову — так Крылову! — хлопнув ладонью по парте, сказала Тамара и вздохнула. — Эх, карикатуру бы еще…

— Девочки, а почему мы про Белову никогда не пишем? — спросила Женя. — По-моему, о ней есть что рассказать…

— Она же не подписала «Обещание»! — возразила Тамара.

— Не в этом дело! С Беловой надо быть осторожнее. Константин Семенович советовал ее пока не трогать, — сказала Катя. — Пускай еще подумает, посмотрит. Не надо ее озлоблять. Может быть, она одумается.

— Но положение, девочки, создалось странное, — с сожалением сказала Женя. — Она все время в стороне, критикует, посмеивается.

— Ну и пусть! — сказала Тамара.

— Нет, не пусть! — возразила Катя. — Надо попробовать с ней поговорить по-хорошему. Она не хочет признавать свою ошибку из-за самолюбия, а надо ей помочь. Дать возможность исправить ошибку…

— Это правильно! — согласилась Женя. — Знаете, что? Давайте сходим к ней домой и, как ни в чем не бывало, поговорим по душам.

— Неплохое предложение, — присоединилась Катя. — Только нужно найти предлог…

— Дальше, дальше, — заторопила Тамара.

— Подожди ты! Вопрос серьезный, — остановила ее Женя. — Знаешь, Катя, надо дать ей какое-нибудь общественное поручение…

— Девочки, довольно о Беловой, — сказала Тамара. — Мы же сводку обсуждаем.

— Ну, хорошо, — согласилась Катя. — Поговорим потом. Две темы есть. Дальше?

— Дальше нужно отметить тебя, — сказала Женя, направив палец, как пистолет, на Катю.

— Меня? За что?

— За то, что ты изволила во вторник опоздать в райком комсомола на двадцать минут. Что, не правда?

— Я не оправдываюсь, — сказала Катя. — Можете писать.

— Правильно! — обрадовалась Тамара. — Самокритика — так самокритика. К себе мы должны относиться еще требовательней, чем к другим!

— Все отрицательное… — со вздохом сказала Женя. — Надо больше положительного. Первым делом предлагаю похвалить Аню и Светлану. Ах, девочки, если бы вы знали, как мне хочется, чтобы они получили золотые медали! Особенно Светлана. Вот это было бы справедливо.

— Да, она заслуживает, — согласилась Катя. — Относительно Тани нужно написать. Она больна, но занимается, не отстает от нас, и это надо отметить.

— Правильно! — присоединилась Женя. — И обязательно нужно Ларису похвалить. Вы смотрите, как она стала хорошо учиться! Наступил какой-то перелом.

— Значит, и Крылову, — сказала Тамара. — У нее тоже определенный сдвиг. Но если мы будем их отмечать, то нужно и «буксиры» хвалить.

— Вопрос о «буксирах» особый. У нас есть «буксиры» не только обязательные, но и добровольные. Многие девочки помогают друг другу, — сказала Катя.

— Например? — спросила Тамара.

— Ну что ты, сама не знаешь! — недовольно сказала Катя. — Аня помогает Наде, ты — Лиде…

— Это не помощь, а взаимодействие частей, — шутливо возразила Тамара. — Я предлагаю подработать вопрос о «буксирах» и выделить его в отдельную сводку.

Предложение приняли.

Через полчаса сводка была составлена, но прежде чем покинуть класс, Катя сообщила еще одну интересную новость.

— Вчера педагогический совет постановил закрепить школьные вечера за классами постоянно, навечно. За десятым классом новогодний, за девятым октябрьский, а за восьмым — первомайский. Вы понимаете, что это значит? — многозначительно спросила она и сейчас же ответила: — Это значит — традиция! Девочки начнут готовиться к своему вечеру с седьмого класса.

— Постой, Катя… Но это выходит, что мы начинаем; первый вечер — наш? — спросила Женя.

— Да.

Тамара даже свистнула от удивления.

— Здорово! Времени-то осталось всего ничего. Что же мы успеем сделать?

— Не беспокойся, сделаем! Мы обязаны сделать такой вечер, чтобы он был всем вечерам вечер!

НА КАТКЕ

Бюро погоды не обмануло. Мороз хотя и не окреп, но держался устойчиво ниже пяти градусов.

В воскресенье Лида проснулась с приятным сознанием, что сегодня она свободна, уроки сделаны, и предстояло еще что-то такое, отчего она вся была наполнена удивительно радостным ощущением. Вчера Лида условилась со Светланой встретиться на катке в одиннадцать часов.

Угадывая за спущенными шторами темноту, девушка долго лежала в постели, собравшись в уютный комочек.

Спокойно и солидно постукивали стенные часы. За стеной гремела посудой Паша.

С ноябрьского вечера в школе Лида не переставала думать об Алеше. Она и сама не понимала, почему такой глубокий след оставила в памяти эта короткая встреча, чем поразил ее этот немножко хмурый, неразговорчивый и, как ей показалось, даже неуклюжий юноша? Какая-то большая, сдержанная, покоряющая сила чувствовалась во всем, что он делал, что говорил, и, когда он первый раз внимательно взглянул на девушку, сердце ее на мгновение сжалось. Потом она овладела собой и даже внутренне потешалась над такой впечатлительностью.

Константин Семенович говорил, что каждый новый человек всегда напоминает непрочитанную книгу. Эту «книгу» ей особенно хотелось «прочитать». С каждым днем интерес к Алеше рос, и Лида почти физически ощущала, как в душе ее рождалось незнакомое чувство, захватывало все больше и больше, и она шла к нему навстречу бесстрашно, с любопытством. Последние дни ее будоражило какое-то необыкновенное состояние, — тревожное, слегка настороженное. Ничего похожего до сих пор она не ощущала.

«А вдруг это любовь? И любовь настоящая? — спрашивала она себя и, блаженно улыбаясь, отвечала: — Ну и хорошо!.. Ну и пусть».

Она пробовала вызвать в памяти образ Алеши, и губы шептали прочитанные в книгах слова: «милый», «родной», «единственный», но сейчас же ей делалось как-то не по себе. Чужие слова. Они никак не вязались с ее чувствами. «Не то, не то, — с горечью думала она, — Господи, какая я глупая!»

Лида никак не могла понять, почему это происходит. Почему она не находила нужных и ласково-теплых слов, которые полагались в таких случаях? Ведь не выдумали же их писатели? Хотелось с кем-нибудь поделиться, поговорить. Но с кем? С Константином Семеновичем? О-о, нет! Теперь — нет! Лида ясно понимала, что если в тот раз она могла говорить легко и почти свободно, то сейчас ей не произнести ни одного слова. Язык прилипнет. В поисках ответа, фразу за фразой, перебирала она в памяти тот разговор и вдруг вспомнила: «Любовь придет сама. Не ищите ее и не торопитесь. Не забегайте вперед жизни. Всему свой час».

«Да… да! Я тороплюсь. Забегаю вперед. А может быть, ничего и нет? Просто так…»

От этой мысли стало жалко себя:

«Неужели ничего нет, и мне только показалось?»

За дверью послышалось шарканье ног.

— Ты еще спишь, Лида? — вполголоса спросила Паша, останавливаясь в дверях.

— Нет.

— Тебя к телефону.

— Кто?

— Не знаю. Мужской голос.

«Алеша!» — мелькнуло в голове, и она вскочила.

— Сейчас иду!

Надев халат, туфли, она выскочила из комнаты. Взяв телефонную трубку, Лида заметила, как дрожит от волнения ее рука.

— Я слушаю!

— Это Лидочка? — услышала она незнакомый мужской голос.

— Да. Кто это говорит?

— Один из ваших поклонников. Узнаете?

— Нет.

— Значит, у вас их слишком много. Это говорит поклонник номер две тысячи триста второй!

— Если вы не назовете себя, я повешу трубку! — холодно сказала Лида.

— Не сердитесь, Лидочка, за шутку. С вами говорит Игорь Иванов. Вероятно, вы меня уже забыли?

— Почему же? Нет. Здравствуйте!

— С добрым утром! С хорошей летной погодой!

— Почему летной?

— Ну как же, вы сегодня собираетесь порхать на коньках?

— Да. А вы?

— Мы тоже в мотыльки записались. Вчера срочно раздобыл коньки, когда узнал, что это единственный способ увидеть вас… Но с условием — не смеяться. Я как корова на льду! Ноги в сторону, хвост трубой…

— Вы не умеете кататься?

— Я вообще ненавижу все скользкое.

— Хорошо, я буду вас учить.