Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА] - Офин Эмиль Михайлович (читать книги онлайн регистрации txt) 📗

И опять сиреневый сумрак превращался в светлую дымку белой ночи, и все реже доносилось с улицы шипение троллейбусов, а Иван Аздеевич вместе с Уленшпигелем носился под сверкающим небом Фландрии, по светлым волнам Северного моря, от устья голубой Шельды до угрюмых скал, нависших над водами Рейна. Вместе с Уленшпигелем издевался над попами и вельможами, выставляя их на посмешище народу, сеял смуту и недовольство против поработителей родной земли.

Пепел Клааса стучал в сердце Уленшпигеля, и в душе Ивана Авдеевича рождалось что-то новое, светлое, удивительное. Он забыл, что ему пятьдесят лет, он чувствовал себя ловким, сильным, остроумным, способным плакать и смеяться, любить и ненавидеть…

Внезапно навалившийся сон оторвал его от книги, но ненадолго. В девять часов утра он уже опять сидел в кресле у окна и проглатывал последние страницы.

Он машинально выпил принесенный Марией Семеновной стакан чаю и не слышал, как она в коридоре кому-то сказала:

— Наш-то, от книг оторваться не может…

Потом звонили от Семена Лукича — звали на воскресную пульку, но Иван Авдеевич только махнул рукой. На этот раз он слышал, как Мария Семеновна сказала в трубку:

— Он занят, книжки читает. — И в голосе соседки звучали какие-то не привычные ему нотки уважения.

Но Иван Авдеевич не стал задумываться, потому что в это время бургомистр и попы зарывали в землю уснувшего, но не умершего Уленшпигеля.

«И пастор произносил над могилой заупокойную молитву, все кругом преклонили колени. Вдруг под песком все закопошилось, и Уленшпигель, чихая и отряхивая пегсок с волос, схватил пастора за горло».

Иван Авдеевич с сожалением дочитал последние строки и, не закрывая книги, долго держал ее в руке.

Почему он, собственно, купил эту книгу? Здесь простой переплет, она стоит всего шестьдесят копеек. Он наморщил лоб и вдруг вспомнил толстяка в зеленой велюровой шляпе с полным ртом золотых зубов и румяным, холеным лицом. В течение многих месяцев Иван Авдеевич встречал этого человека в книжном магазине; он не знал его имени, но они всегда раскланивались и иногда обменивались двумя-тремя фразами.

В тот день этот человек сказал ему: «Дают Уленшпигеля, становитесь скорее в кассу, коллега. Я уже делаю второй заход».

Тогда — это было около года назад — Иван Авдеевич не вдумался в смысл этой фразы, но теперь слова «второй заход» поразили его.

Он встал и поставил книгу на полку, но не на прежнее место, а рядом с Чеховым, потом надел пальто и вышел на улицу.

Город пахнул весной и бензином. Изан Авдеевич снял шляпу, и теплый ветерок заиграл его седым реденьким хохолком. Мимо шел переполненный трамвай, на подножке, продев одну руку под поручень, а в другой держа книгу, ехал юноша в кожаной тужурке. Продавщица эскимо сидела около своего холодильника на перевернутом ящике, опустив глаза: на ее коленях лежала раскрытая книга. Пожилая женщина, стоящая у края панели в ожидании автобуса, читала роман-газету.

Вот и знакомый подъезд. В вестибюле крупными золотыми буквами надпись:

Иван Авдеевич сотни раз поднимался по этой лестнице, сотни раз видел эту надпись. Почему же сейчас он стоит, мешая снующим людям, и, беззвучно шевеля губами, перечитывает эти слова?

У прилавков толпился народ. Девушка в сером жакете умоляюще просила продавца.

— Ну, посмотрите, пожалуйста, может быть, у вас где-нибудь под прилавком случайно остался один экземпляр. Я должна сдавать курсовую работу — мне эта книга нужна, как воздух!

— Я вас понимаю, девушка, — сочувственно пробасил капитан первого ранга. — Я сам второй месяц гоняюсь за «Миргородскими повестями». В чужих морях раскроешь Гоголя, и кажется, что ты опять на своей ридной Украине.

Долговязый парень в кепке уныло бродил по магазину и, держа в руке листок бумажки, негромко повторял:

— Меняю Фильдинга на Блока. Кто желает, товарищи?

Неожиданно Иван Авдеевич увидел своего знакомого незнакомца. Толстяк переложил томик Гоголя из правой руки в левую, радушно приподнял зеленую велюровую шляпу и улыбнулся, показав золотые зубы:

— Здравствуйте, коллега. Что это вас так давно не было видно? Уж не болели ли?

Иван Авдеевич тоже приподнял шляпу и что-то пробормотал в ответ.

Толстяк кивнул на томик в своей руке:

— Вы сегодня опоздали, коллега, с утра выбросили Гоголя. Прекрасное издание!

Худенький подросток в спортивной курточке проскочил мимо них и прерывающимся от быстрого бега голосом спросил у продавца:

— Сколько платить за «Мертвые души»?

Продавец развел руками: — Уже все продано.

— Что?.. — подросток покраснел и часто заморгал глазами. Казалось, вот-вот у него брызнут слезы. — Мне же надо… Мы же проходим… Как же я буду…

Иван Авдеевич посмотрел на расстроенное лицо мальчика и сказал толстяку:

— Отдайте ему. Ведь у вас, конечно, дома есть другое издание,

Тот кивнул и прищурился, словно хотел сказать: «Мы понимаем друг друга, коллега». Потом поманил подростка.

— Молодой человек, вот они — «Мертвые души». — Огляделся и тихо добавил — Три рубля.

У мальчика растерянно дрогнули ресницы. Иван Авдеевич возмутился:

— Книга стоит едва ли четверть этой суммы. Как вам не стыдно, право!

— Стыдно? Мне? — Глаза толстяка сразу стали колючими. — А позвольте узнать, вы сами скупаете здесь книги для того, чтобы заниматься благотворительностью? Кого бы из себя строите? Вас потрясти, так у вас дома побольше, чем у меня, «Мертвых душ» обнаружится! — Он еще раз огляделся и, спрятав книгу под пальто, быстро замешался в толпе покупателей.

Подросток бросился было за толстяком, но Изан Авдеевич поймал мальчика за куртку:

— Пойдемте со мной, молодой человек, вы получите книгу.

Он крепко взял его за руку и позел прочь из магазина.

У входа в парадную подросток робко улыбнулся:

— До чего же смешно, когда Чичиков приходит к Коробочке! Здорово! Правда?

Изан Авдеевич опустил глаза и покраснел.

— Да… Это хорошая книга.

Они молча поднялись по лестнице, и Иван Авдеевич, отперев дверь, пропустил своего спутника вперед.

Занавеси на окнах были раздвинуты. В комнате не оставалось уголка, куда бы ни проникал солнечный свет.

Подросток остановился как вкопанный. Прижав одну руку к груди, а другую откинув в сторону, он смотрел то на стены, то на Ивана Авдеевича, и казалось, дыхание прекратилось в его груди.

Сколько раз в этой комнате Иван Авдеевич видел на лицах пришедших к нему людей ошеломление и восторг. Ему всегда это было приятно, и он гордо говорил: «Я собираю их почти сорок лет». А про себя думал: «Смотрите, вот я какой». Он знал, что на заводе о нем говорят: «Ну-у, Иван Авдеевич замечательный человек, у него столько книг!» Один раз комсомольцы даже пригласили его на занятия литературного кружка, и паренек, который читал там свои стихи, все время краснел и с уважением косился на него. Его выбрали в культсектор завода, и Иван Авдеевич считал, что ему воздают должное, хотя, ссылаясь на занятость, и не был ни на одном заседании. Всегда, когда разговор заходил о его книгах, Иван Авдеевич казался себе умным, передовым человеком, но сегодня восхищение этого подростка не принесло ему радости.

Хмурясь и отводя глаза в сторону, он подтолкнул своего гостя к полке:

— Вот здесь два разных издания. Возьмите себе любое.

Подросток дрожащими пальцами выбрал книгу в скромном переплете и полез в карман куртки. Изан Аздеевич нервно потер руки.

— Не смейте доставать деньги… эта книга ваша… И вот еще что… — Он снял с полки томик в дорогом тисненом переплете. — Вот еще мертвые души. Возьмите себе.

Подросток схватил книгу, глаза его заблестели.

— Это не «Мертвые души», это «Гиперболоид инженера Гарина»! Вы ошиблись.

Иван Авдеевич горько усмехнулся.

— Нет, я не ошибся — у меня два издания этой книги. — Он оглядел полки и вздохнул. — Здесь еще много мертвых душ.