Боцман знает всё - Шманкевич Андрей Павлович (читать книги без .txt) 📗
— Всё высмотрели!.. А где же твои товарищи? Гуляют?..
— Давай-ка, Серёжка, поговорим без лишних вопросов. По-деловому. Ты мне лучше вот что скажи: сможешь ты нас на ту сторону переправить на своём дредноуте?
— А сколько вас?
— Опять вопросы?
— Ну, а как же? Если двое вас, так плот не потонет, а если больше, так не смогу…
— Да мы сами на плот и не полезем. Нам на нём только снаряжение переправить…
Серёжка сделал вид, что глубоко задумался: ему хотелось как можно больше выведать от брата.
— А много снаряжения-то? И пулемёты есть?
— Ты не мудри, Серёжка… Некогда нам.
— А если бы мы не приехали сюда, если бы плота не было, тогда как?
— Тогда нашли бы что-нибудь другое. Что же, ты думаешь, для русского солдата река — великая преграда?.. Взрослый ведь уже, сам понимать должен.
Серёжка действительно всё отлично понимал и даже то, что брат разговаривает с ним немного заискивающе, что от него сейчас многое зависит. Но ему, раз уж выпало на долю такое необыкновенное, хотелось немного побольше поважничать.
— Ладно, товарищ ефрейтор, давай поговорим по-деловому. Вот и ты, и я… Оба мы выполняем задание… На посту, значит. Так ты мне скажи: ты сможешь сейчас пойти со мной в одно место?
— Конечно, нет… Но чего ты сравниваешь меня и себя? Вы играете в войну…
— Нет, не играем…
— Воюете по-настоящему?
— Нет.
— Так что же вы тут делаете?
— Этого я тебе сказать не могу…
— Военная тайна?
— Не военная, но тайна… Лагерная тайна. Игра у нас такая новая есть… Она не военная, но с разведкой. И в разведку посылаются у нас самые ловкие, самые смелые…
— Хвалишься?
— А что мне хвалиться? Приходи к нам в лагерь, и тебе старший вожатый по старой дружбе всё расскажет, — сказал Серёжка.
— Хорошо, хорошо… — поспешно согласился Костик. — Верю, что ты самый смелый, самый ловкий… Вот ты прояви свою ловкость: переправь нас в кратчайший срок и чтобы никто об этом ни-ни…
— Да ведь я же на посту, понимаешь: на по-сту…
— Понимаем, — громко сказал незаметно подошедший сержант. — Всё понимаем, товарищ Ивлев. Но только мы тебя и не собираемся снимать с поста. Тебе приказано быть на корабле и никуда с него не отлучаться. Отлично. Ты никуда и не будешь отлучаться… Но командир корабля может переменить место стоянки или сделать манёвр? Может, и потом вот что учти: у вас игра, а у нас государственное дело. Учёба. Боевая подготовка… Понятно?
Серёжка ответил коротко и решительно:
— Грузитесь…
Переправа заняла ровно десять минут. В бухточке солдаты сняли с плота всё снаряжение и в минуту оделись. Ивлев начал торопливо прощаться с братишкой, наказывал передавать домашним приветы. Не забыл спросить про отметки.
Серёжка тоже торопился.
— Всё в порядке, Костик. За меня не беспокойся…
— Ну и ты за меня тоже не беспокойся. У меня с учёбой тоже всё в порядке…
Капитан вскочил на свой «дредноут», солдаты оттолкнули плот от берега.
— Спасибо, товарищ Ивлев, — поблагодарил Серёжку сержант. — А на прощание давай всё же вот о чём договоримся: ты нас не видел, а мы тебя… Есть?
— Есть! — ответил капитан. — Только скажите мне, какой вы стороны — красной или синей?
— А ты как думаешь? — спросил сержант и хитро прищурил глаза.
— Красной, наверное…
— Ну вот, а спрашиваешь… До свидания!
— Счастливой… — Серёжа хотел сказать «разведки», но передумал и сказал: — прогулки…
Солдаты посмотрели ему вслед, и каждый тепло улыбнулся, вспоминая своё не так уж давно прошедшее детство. Сержант подал команду, и разведчики бесшумно скрылись в зарослях молодого березняка.
Трагическая комедия
Бывает так — вспомнишь о каком-нибудь случае, порой трагическом, и сам смеёшься, и слушателей смеяться заставишь.
— Теперь это выглядит смешно, а тогда впору было белугой реветь, — говорит рассказчик, не переставая смеяться, и начинает пересказывать с новыми подробностями самые трагические эпизоды происшествия.
В таком именно духе и начал нам рассказывать Юрий Александрович о своих недавних злоключениях, пока его супруга Екатерина Григорьевна раскладывала по нашим тарелкам подрумяненные котлеты из свежей щуки.
— Сейчас вы будете смеяться, когда услышите, как мне достались вот эти самые котлеты, заливное, уха, а попробовали бы вы её, треклятую, в пуд весом тащить на горбу почти десять километров по сильно пересечённой местности… Да к этому пуду прибавьте ещё пуд, если не больше, на продукты, палатку, посуду, снасти и всё прочее…
Вы знаете, что мы с ним вот, — Юрий Александрович ткнул вилкой в мою сторону, — обзавелись лодкой с подвесным мотором, смастерили палатку, накупили чайников, котелков, деревянных ложек… Всё это хранится в Тарусе. Удобно, знаете: три часа езды — и ты уже на реке, в лодке, а через час — в палатке. Мы уже наслаждались с ним бивуачной жизнью, и вдвоём путешествовали, и с жёнами. Даже трёх собак с собой брали. И всё обходилось более или менее благополучно. А на этот раз благодаря ему, — Юрий Александрович снова попытался поддеть меня на вилку, — пришлось мне ехать одному… Не терпелось…
Прибыл в Тарусу, снарядил лодку, всего какой-нибудь час заводил мотор, и часов в десять утра я уже хлестал Оку леской вдоль и поперёк в надежде, что утренний клёв ещё не кончился. Но часам к трём я понял наконец, что клёв окончился уже давно, может быть, ещё вчера или позавчера. Обычно, все вы это отлично знаете, клёв обязательно кончается накануне вашего приезда. Об этом вы немедленно узнаёте от местных рыбаков: «Вчера дуром брали, а сегодня как отрезало!»
Я решил, что менять заново все свои блёсны нет смысла, что лучше пока устроить бивуак, поесть, малость отдохнуть, а потом попробовать половить в проводку мелочь: «Чего-нибудь на уху надёргаю же!» Отцепил я последнюю блесну, бросил её в рюкзак, вытащил лодку побольше на берег и поднялся на поляну, на которой мы всегда ставим палатку.
И вовремя поднялся: не успел я как следует закрепить оттяжки палатки, как полил такой хороший дождик, что, не будь крыши над головой, промок бы в минуту до нитки…
Перестал дождь только часам к пяти. Спустился я к берегу, наладил проводку и стал ловить. И ничего, знаете ли, поклёвывает. Не считая пескарей и ершей, «бутербродами» из мотыля с опарышем стали интересоваться и голавлики, и плотва. Поймал трёх приличных подустов граммов по триста, потом подошла крупная густера, а за ней и подлещик граммов на восемьсот пожаловал.
Настроение у меня поднялось. Холодновато, правда, было после дождя, но в корзине, пригружённой камнями до половины, плескалась рыбёшка, небо очистилось, ветерок стал утихать… Жить можно!
Я так увлёкся проводкой, что и не заметил пассажирского катера. Последним рейсом он шёл из Алексина на Серпухов. Видать, капитан «Москвича» торопился домой: он лихо провёл свой катер у самого берега, с которого я рыбачил.
Было уже поздно что-либо предпринять, когда я заметил опасность, грозившую мне. Первая же волна, поднятая катером, смыла корзину с рыбой и всё моё хорошее настроение, хотя меня она окатила всего только до пояса. Бросил я удочки, погрозил вслед катеру кулаком и кинулся спасать корзину. Поймал её, но в ней уже не было ни подлещика, ни густерок, ни подустов, ни даже пескарей, которыми я думал наживить ночные донки.
Плюнул с досады и стал выливать из сапог воду. И как-то случайно взглянул в сторону лодки, взглянул — и вскочил, точно меня током ударило: лодчонка моя с «Чайкой» на корме покачивалась на воде уже метрах в десяти от берега и держала курс на самый фарватер, на быстрину…
Что тут было делать? Но тут как будто кто мне на ухо шепнул: «Спиннинг!.. Всё спасение в нём. Надо постараться зацепить беглянку тройником!»
Как белка, метнулся я на стоянку, схватил рюкзак и удильник, скатился вниз, запустил руку в рюкзак и заорал на всю Оку: на тройник напоролся.
