Трофейная банка, разбитая на дуэли - Крапивин Владислав Петрович (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Севка опять прыгает на плиты. Вновь делает несколько шагов туда. И тот же человек той же деловитой (но и раздраженной!) походкой начинает приближаться к нему...
Так повторяется несколько раз — с механической одинаковостью заводной игрушки. Севка понимает, что, пока у него есть возможность спрятаться за тяжелыми переплетами ворот, он в безопасности. Но если перейдет невидимую грань, тогда... Что тогда — непонятно. Но, скорее всего, на знакомую солнечную улицу он уже не вернется... Безвыходность какая-то! Не приблизишься — не разгадаешь непонятное. Жалко им, что ли? Он же не ни чей не враг, не шпион ни с какой стороны! Посмотрел бы только, вот и всё...
С этой досадой и неразгаданностью Севка (превращаясь в Лодьку) и ощутил мамины толчки...
Сейчас хотелось взглянуть: есть ли здесь что-то похожее на сон? Вдруг отзовется какой-нибудь стрункой, подсказкой?..
Похожее, конечно было. Почти такие же, как во сне, ворота. И широкий двор за ними. Только был он поменьше, чем во сне, и никто на его плитах не устраивал схваток и дуэлей. Ходили две белые осторожные кошки, вот и все. Двор обступали похожие на кирпичные сараи строения и двухэтажный дом — такой же старый, с карнизами и орнаментами, как на улице.
Но все это Лодька отметил между делом, за секунду, потому что сразу его взгляд уперся в синюю небольшую вывеску с серебристыми буквами. Вывеска прибита была почему-то не на улице, а на боковой стене проезда, хотя и близко от тротуара.
Тюменская городская детская
БИБЛИОТЕКА
Лодька знал, что она где-то в этих краях, но вывеску не видел ни разу. (Потому что не искал!) А теперь остановился. Сразу вспомнились Борькины хитрости со "Шхуной "Колумб". А чего останавливаться! Все равно он там не записан, вместо книжки покажут шиш...
Но ниже вывески было небольшое объявление, написанное на жести: "Часы работы с 9.00 до 18.00. Читальный зал в летнее время с 9.00 до 19.00".
"Но если тебя так уж интересует эта книга, пойди в читальный зал. Посиди и почитай там... — рассудил однажды Эдик Савойцев. — Туда можно без всяких документов..."
Тогда книжка Лодьку интересовала не "так уж". И не очень-то тянуло сидеть за столом среди всяких там очкастых отличников и примерных девочек с бантиками. Но царапнула холодноватая интонация Эдика. И хотелось разобраться: почему Борька хитрит? Отчего он все чаще смотрит на него, на Лодьку, не как на старого друга, а как на случайного приятеля... Теперь же все это было позади, а читальный зал — вот он! И едва ли там в такой ранний час (и к тому же в каникулы!) много народа.
Левее вывески была прибита фанерная стрелка с красным словом "Библиотека". Она указывала на двухэтажный дом в конце двора. И Лодька пошел к нему по бугристым плитам среди которых белели мелкие ромашки.
Потянул тугую, с противовесом, дверь. В полутемном коридоре пахло книгами, книгами и книгами. Так же, как во взрослой библиотеке (Спасской церкви!), куда ходил с мамой. Желтая лампочка освещала крашеные, как в школе, двери. На левой — табличка "Читальный зал". Эта дверь открылась легко, Лодька шагнул.
— Здрасте...— это он девушке (или молодой тетеньке) — она что-то читала за солидной, похожей на магазинный прилавок стойкой. Славная такая, с пшеничной косой вокруг головы (если распустит — будет, как Стася). Девушка подняла лицо и сразу надела очки (а читала без них!).
— Доброе утро, первая ласточка... По-моему, ты новенький, я тебя не помню.
— Да... Я хотел спросить... Мне говорили, будто к вам можно записаться без документов. Просто приходить и читать. Правда?
— Совершеннейшая правда! Только я впишу в журнал твое имя и адрес. Это не секрет?
— Не секрет... — заулыбался Лодька. Подошел к стойке. Девушка, сняв очки, записала в конторской книге, где он живет и как зовут.
— А Всеволод — это как? Сева?
— Можно Сева. А лучше Лодька. То есть Лодя...
— Интересное имя... А я — Наталья Петровна. Есть еще Елена Климентьевна, моя сменщица, но она в отпуске, я пока тут одна... Что будем читать, Лодя?
"Шхуна "Колумб", писателя Трублаини", — готов был ответ. Но кто-то умный и находчивый словно толкнул читателя Глущенко под ребро.
— А... Я хочу спросить... может быть, у вас есть "Три мушкетера"?
Это он почти без надежды. В четырнадцать лет кто верит в чудеса? Но замечательная Наталья Петровна (скорее даже просто "Наташа", но ведь не скажешь это вслух) ответила понятливо, почти как заговорщица:
— Представь себе, есть. Единственный истерзанный экземпляр дожидается сегодняшнего читателя на полке. Тебе, Лодя, повезло...
И вот она, долгожданная книга! Толстенная, с разлохмаченными по краям листами, с тремя шпагами, оттиснутыми на размякшем коленкоре. Мечта и счастье... Лодька чуть не прижал распухший том к груди. Заоглядывался: где присесть?
— Забирайся на диван, — посоветовала Наталья Петровна. — вон там, в углу. Самое уютное место. Можешь даже сбросить башмаки и залезть с ногами. В библиотечных правилах нет на это строгого запрета.
Она была такая хорошая, что Лодька даже решился на дурашливое признание.
— С ногами нельзя. У меня в носке на пятке дырка...
— Что за беда! Я на твою пятку смотреть не буду, а больше никого нет.
Лодька устроился на покрытой мелкими трещинками клеенчатой обшивке. Диванные пружины струнно загудели в ответ на его возню. Лодька положил раскрытый том на диванный валик. Скинуть башмаки он сперва не решился, но скоро это случилось как-то само собой. Вместо брезентовых полуботинок оказались на Лодьке сапоги с отворотами и шпорами, а сам он — в седле. Закружили его тесные улицы, где слышалось цоканье подков и бередящее душу звяканье длинных клинков...
Квадратные часы над стойкой с Натальей Петровной деликатно, с негромким дребезжаньем отмеряли быстротекучее время. И отметили половину третьего, когда закончилась "обмирательная" (до остановки дыхания!) история с алмазными подвесками и Мерлезонским балетом.
В читальном зале так никто больше и не появился. Солнце перемещалось по блестящим желтым столикам.
Наталья Петровна, которая полдня тоже что-то читала почти не отрываясь, окликнула Лодьку:
— Ты сидишь уже пять часов. Без обеда. Хочешь чаю с булочкой?
— Что!.. Ой, нет, спасибо...
Какой уж там чай! Лодьке хватало того, которым он утром необдуманно запил жареного карася. Пол-литровая кружка! Знать бы заранее... Грубое устройство человеческого организма не считается с миром литературных фантазий. Лодька понял, что дальнейшее промедление "чревато последствиями". Где спастись от этих последствий, Лодька спросить ни за что не решился бы.
Он сдал книжку Наталье Петровне. Пританцовывая, спросил:
— А завтра можно прийти?
— Ра-зу-ме-ет-ся! Иначе мое присутствие здесь теряет смысл. В июле занимались те, кто готовился к вступительным экзаменам, а сейчас как на вымершем острове... Если задержишься, не волнуйся, я отложу книгу...
— Спасибо! — И Лодька рванул во двор. Должна же где-нибудь там быть деревянная будочка специального назначения!.. Ага, вон она, за тополями!
...Обратно через двор Лодька не пошел. Пришлось бы шагать мимо окон "читалки", и его могла заметить Наталья Петровна, Сразу догадалась бы, почему он танцевал... "Мерлезонский балет" (хи-хи). Лодька оглянулся. В пяти шагах от будки стояла полуразрушенная кирпичная стена. В ней виднелась узкая дыра. К дыре вела по травке тропинка. Есть тропинка — есть путь! Куда-нибудь да приведет! Неизвестность — она всегда привлекательна. Особенно, если начитался приключений.
Лодька шагнул в дыру.
За стеной был почти такой же двор, только более заброшенный. Здесь царила та же солнечная пустота, что на улице, которую Лодька недавно видел во сне. Висящие в воздухе летучие семена, редкие бабочки, беззвучие. В дальнем краю подымалась из репейников еще одна кирпичная стена — с полукруглыми углублениями (похоже не внутренность маленькой цитадели). Над стеной — торец дома с наполовину обвалившейся штукатуркой. На серой штукатурке — остатки надписи: "...рская Н.Ларiонова. Мех..." Видимо, до революции какой-то Н.Ларионов занимался в своей мастерской мехами или механизмами. Слава от стены торчала развалившаяся садовая беседка с точеными перилами и столбиками. К ней опять же вела тропинка. За беседкой Лодька увидел в дощатом заборе осевшую полуоткрытую калитку...
