Только вперед - Раевский Борис Маркович (читать книги без .TXT) 📗
Вот они, освещенные ослепительными лучами прожекторов, встали рядом на стартовые тумбочки, напряженно согнув ноги и откинув назад руки. Их мощные, молодые, загорелые тела, с продолговатыми, словно литыми мускулами на миг застыли неподвижно на белых стартовых тумбах, будто на мраморных пьедесталах. Пловцы казались отлитыми из бронзы.
Это были Леонид Кочетов и Виктор Важдаев.
Как всегда на старте, готовый к близкой, острой борьбе, Леонид был напряжен и как-то по-особому весел. Все его помыслы были направлены к одному! «Победить! Победить во что бы то ни стало!»
Трибуны гремели, не затихая ни на секунду. Зрители хлопали Кочетову, одобряя необыкновенный жизненный подвиг пловца, и стоявшему рядом — его испытанному другу Виктору Важдаеву.
Виктор и Леонид снова встретились в 1944 году. Это были первые состязания, в которых после ранения участвовал Кочетов. Важдаев тогда обогнал друга на целых три секунды. Но уже через два месяца они вновь взяли старт и пришли к финишу голова в голову. А еще через месяц Леонид снова, как встарь, опередил Виктора…
Кочетов в конце войны перебрался в Москву. Вместе с ним переехал в Москву и Галузин. Старые друзья не хотели расставаться. Иван Сергеевич стал работать в московском институте физкультуры и по-прежнему тренировал Кочетова, который преподавал в том же институте.
…Когда Леонид по телефону строго секретно сообщил Важдаеву, что хочет поставить новый мировой рекорд в стометровке, тот сразу же примчался. Вдвоем они до поздней ночи сидели в маленькой комнатке Кочетова. Друзья составляли графики заплыва, старались учесть каждую мелочь, предвидеть все возможные случайности. И хотя будущий заплыв был уже сотни раз продуман Кочетовым с Галузиным, — Виктор не успокоился, пока сам не проверил все.
Со стороны этот план казался просто мальчишеской дерзостью. График заплыва был составлен так, чтобы перекрыть мировой рекорд американца Кеттли не на 0,1, не на 0,2 и даже не на 0,5 секунды. Нет, Леонид решил обогнать американца на такой короткой дистанции сразу на 3 секунды!
Много раз потом можно было встретить в бассейне Сталинского района Москвы эту троицу: Кочетова, Галузина и Важдаева. Часто с ними приходила в бассейн и Аня. Вместе они отшлифовывали каждое движение Леонида, придирались к малейшей неточности пловца. Десятки раз проводили они пробные заплывы. Виктор, превратившись на время из пловца в тренера, и притом очень сурового и требовательного тренера, давал деловые советы другу.
За три дня до выступления Кочетов прекратил тренировки. Теперь надо хорошенько отдохнуть. Он был уверен в своих силах, и только одно обстоятельство тревожило его. Леонид привык ставить рекорды в напряженной борьбе с реальными, сильными противниками. Они плыли рядом, на соседних дорожках и так же, как и он, изо всех сил стремились быть первыми.
А теперь он поплывет один. Единственным его противником будет маленькая резвая стрелка секундомера, неумолимо отсчитывающая секунды. Хорошо, если бы рядом, на соседней дорожке плыл Кеттли! Тогда Леонид наверняка опередил бы его!
Но мистер Кеттли в час заплыва, вероятно, будет спокойно спать у себя в коттедже в жаркой Калифорнии. Ведь у американцев все наоборот: когда у нас день, у них — ночь.
«Как неудачно все сложилось!» — думал Кочетов, безостановочно меряя шагами свою маленькую комнату.
Видно, придется плыть одному. Вано Циклаури, который должен был плыть вместе с ним и упорно в течение полугода готовился к этому заплыву, как назло, вдруг за четыре дня до выступления заболел.
Вано был достойным противником, с ним пришлось бы напрячь все силы и бороться до самого финиша. Пловцы недаром говорили про настойчивого Циклаури, что он не сдается до последнего вздоха.
А теперь предстояло плыть одному.
Только однажды у Леонида мелькнула мысль: «А что, если бы рядом со мной встал на старт Виктор Важдаев?!»
Вот было бы чудесно! Виктор сильный, опытный пловец, его достижения стоят на грани мировых рекордов. Победить его — значит поставить новый рекорд!
Да, было бы чудесно, если бы рядом плыл Важдаев! Но Кочетов сразу же отогнал эту мысль. Ведь Виктор, как и он, — чемпион страны. Ему тоже дорого свое доброе имя отличного пловца. Леонид специально тренировался на побитие мирового рекорда в заплыве на сто метров и, конечно, обгонит на этой дистанции Важдаева. Какой пловец, тем более чемпион, захочет добровольно быть битым, и притом перед столькими зрителями. Нет, это невозможно!
Неожиданная болезнь Циклаури сильно обеспокоила и Галузина. Он ничего не говорил об этом Леониду, чтобы не нервировать пловца перед заплывом, но целыми днями трубка Ивана Сергеевича тяжко сопела. Он снова и снова перебирал в уме всех пловцов: кто из них может стать на старт рядом с Кочетовым и быть ему достойным соперником? Кроме Важдаева и Циклаури, Иван Сергеевич не находил подходящей кандидатуры. Одни — слабы, другие не тренированы специально на стометровку. И Галузин снова погружался в тяжелое раздумье. Иногда у него даже возникали сомнения. Вдруг он поступает неправильно? Может быть, следовало подождать первенства СССР, когда противники обязательно будут, и не один, не два, а много сильных противников?
«Нет, — твердо решил Галузин. — Откладывать нельзя. Леонид сейчас в прекрасной форме. Куй железо, пока горячо!»
Тревожилась за мужа и Аня, целыми днями теперь пропадавшая на стадионе, где она готовилась к первенству Москвы по многоборью.
Неожиданно за два дня до заплыва в квартиру Кочетова влетел возбужденный Виктор Важдаев. Не снимая пальто и шляпы, он пробежал мимо Клавдии Тимофеевны и, не здороваясь, прямо в коридоре взволнованно закричал Леониду:
— Вано заболел!
Кочетов спокойно кивнул. Это было не ново.
— А кто с тобой плывет? — спросил Виктор.
Леонид пожал плечами.
— Ах ты, свинья, свинья! — разозлился Важдаев. — Почему мне не сказал? Ведь я только сейчас случайно узнал, что у Вано в горле вскочили какие-то проклятые волдыри!
Он тут же подбежал к телефону и заявил главному судье, что будет плыть вместе с Кочетовым.
— Да, да, — сердито кричал он в трубку. — Что вы удивляетесь? Я тоже решил побить мировой рекорд!
…Все это знали болельщики. И сейчас, глядя на атлетические фигуры Леонида и Виктора, застывших на стартовых тумбочках, трибуны рукоплескали двум хорошим друзьям, двум упрямым соперникам, двум настоящим советским спортсменам.
Видя, что зрители не успокаиваются, главный судья с улыбкой что-то сказал пловцам. Те тоже улыбнулись и выпрямились. Подняв руку, главный судья водворил, наконец, тишину.
И снова напряженно, как стальные пружины, готовые вот-вот с силой распрямиться, застыли пловцы.
Сигнал!
Прыжок!
На секунду пловцы скрылись под водой, но сразу же вынырнули и вот по бассейну полетели две алые стремительные бабочки. Взмахи рук пловцов широки и сильны, движения плавны и быстры. Голова к голове подходят они к концу первой двадцатипятиметровки.
Поворот — и пловцы уже мчатся обратно. Кончена вторая двадцатипятиметровка.
В руках у судей, хронометристов и многих зрителей секундомеры. 15,3 секунды — результат Кочетова на первой двадцатипятиметровке. Ровно на одну секунду больше отняла у него вторая двадцатипятиметровка. Эту секунду в начале пути Кочетов выиграл за счет сильного прыжка со старта.
Трибуны гудят. Болельщики вскакивают с мест. Если Кочетов выдержит такой темп, мировой рекорд наверняка будет бит. Впрочем, не чувствуется, чтобы пловец намеревался сдать темп. Он все так же неутомимо летит вперед. Руки движутся точно и резко, интервалы между взмахами рук совершенно одинаковы, Иногда даже начинает невольно казаться, что не сердце, а безукоризненный мотор движет этим пловцом.
Кочетов уже на полметра обошел Виктора Важдаева. Кончается третья двадцатипятиметровка — самый трудный участок пути. Именно здесь недостаточно сильный, неопытный пловец обычно выдыхается, «садится», как говорят пловцы. Восторженный гул проходит по трибунам. Кочетов показал 17 секунд. Такая удивительная точность, выверенность каждого гребка кажется почти невероятной. Но секундомеры — весьма точные и убедительные механизмы, и все они показывают одно и то же время. Три двадцатипятиметровки пройдены, и все вместе отняли всего 48,6 секунды.
