Мореплавания Солнышкина - Коржиков Виталий Титович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Ай да Солнышкин, ай да голова!
И был повод. Несколько дней назад во время разговоров в подшкиперской боцман Бурун вдруг вздохнул:
— Ну, вот и всё. Скоро на пенсию. — И развёл руками: — И не один я, и наш пароходец, наверное, тоже.
— Это почему ещё? — удивился Моряков.
— Маловат, — сказал Бурун. — Куда ему, старику, тягаться с нынешними великанами!
— Подумаешь, мал! — возразил Солнышкин. — Может и подрасти!
— Это как же? — удивился боцман.
— Запросто! Разрезать судно пополам, вставить новый трюм, как плавучий вагон, а если будет мало — ещё один, соединить блоки гайками — и получай пароход. Не пароход, а целый плавучий поезд! Пришли в порт, отцепили вагон и пошли дальше. Гуляйте, братцы!
— Гениально, — сказал Моряков. — Даже озноб прошёл по коже. Просто и гениально. Судно из блоков! Плавучий поезд!
Это была настоящая конструкторская мысль! Только нужно было продумать и рассчитать, как всё это устроить на деле.
И, отложив в сторону кисти, Моряков каждую свободную минуту выкраивал для нового проекта. Это же просто чудо, если устроить в масштабах страны! Пароход тот же, а грузов втрое больше! Ай да Солнышкин, ай да голова!
Ветер влетал в открытый иллюминатор. С портрета на Морякова смотрел Робинзон, будто подмигивал своему ученику: «Думай, братец!» И Моряков думал.
Но в дверь постучали, и, влетев в каюту. Перчиков протянул радиограмму. Моряков мигом пробежал глазами тревожный текст и спросил:
— Когда приняли?
— Пять минут назад, — сказал Перчиков. — И не я. Я бы не взял, плохая слышимость. Морячок отличился!
— Морячок? — спросил капитан. — Значит, кроме нас, никто мог и не слышать?
— Скорее всего, нет, — сказал радист.
— Кроме Морячка, никто, — чётко раздалось из-за двери.
— Немедленно сообщить в Океанск, — сказал Моряков. — Запросить указание и готовиться к спасательным работам.
Он свернул в рулон чертежи и, перешагивая через несколько ступенек, бросился на мостик. А Перчиков помчался в радиорубку.
— Что там, снова «тарелки»? — шепнул Борщик.
— Где-то перевернулись? — спросил выскочивший из каюты с бочонком в руках Бурун.
— Кого-нибудь опять высадили на Камбале, — усмехнулся доктор Челкашкин, отрастивший за это время бородку.
Но тут появился деревянный человечек и, приложив к груди руку, сказал:
— «Светлячок» в беде. «Светлячок» в беде.
СЕРЬЁЗНЫЕ ДЕЛА ПАРОХОДА «ДАЁШЬ!»
После того как команда парохода помахала на прощанье оставшемуся зимовать Робинзону, а доктор Челкашкин оттолкнул пяткой последний айсберг, «Даёшь!» взял курс на север, и на палубе начались серьёзные перемены. Все углубились в дела. Солнышкин обложился учебниками. Он готовился к экзаменам в морское училище и втягивал в себя знания, как прекрасная аэродинамическая труба. Страницы энциклопедии так и щёлкали его по носу.
Доктор Челкашкин запирался в каюте, и на все недоуменные вопросы отвечал: «Некогда! Пишу диссертацию «Собачий нос и Северный полюс». Пионерчиков писал статью о подвигах Солнышкина и временами очень серьёзно смотрел на посерьёзневшую Марину.
Но серьёзней всех вёл себя Борщик. Сварив борщ, добрый кок старательно дул в котёл, чтобы команда не ошпарилась во время обеда! А после того как однажды, пошмыгав у камбуза носом, Перчиков сказал: «Кажется, повернули к Зеландии. Пахнет бараниной с перцем и чесноком по-зеландски!», Борщик тоже стал принюхиваться возле каждого острова. И не просто принюхиваться, а записывать в особую тетрадку рецепты блюд, запахи которых доносил тропический ветер. Добрый кок хотел порадовать весь Океанск блюдами тропической кухни.
Но когда подобные серьёзные дела кончались, у всех находилось время и для шуток. И только Перчиков жаловался:
— Пошутил бы, да нет времени. Даже в шахматы сыграть некогда! — У него под подушкой хранилась шахматная доска, в которой до времени отдыхали вырезанные в антарктическом рейсе фигурки — киты, дельфины, пингвины, морские коньки. Он ждал, не донесутся ли какие-нибудь известия с острова, почётным вождём которого он считался до сих пор. Эфир был полон звуков, мир — происшествий. Рядом проплывали острова, страны. Мчались тысячи сигналов. И слушать за всех весь этот шумный карнавал должен был он, Перчиков. И кроме того, он обдумывал один важный шаг, одну радиограмму, о которой не говорил никому, кроме Солнышкина: он собирался в космонавты.
— Нашёл бы себе заместителя, — сказал Солнышкин.
— Некому доверить, — вздохнул Перчиков.
— Сделал бы робота, — пошутил Солнышкин. — На суше их полно, в космосе сколько угодно. А морского — ни одного!
Перчиков загорелся. Ответить он не ответил, но с той поры вообще стал появляться на палубе только для того, чтобы выудить у боцмана доску или кусок фанеры. Он пробегал мимо Борщика, быстро скрывался в радиорубке, и оттуда доносился то осторожный звук пилы, то нежный дымок канифоли, а иногда слышались какие-то странные разговоры.
И однажды за Перчиковым из рубки вперевалочку выкатился какой-то деревянный человечек и, подъехав к красившему борт Буруну, произнёс:
— Боцман, дай, пожалуйста, краски.
Бурун сел на свежевыкрашенную палубу. А человечек ласково повторил:
— Боцман, дай, пожалуйста, морячку краски. На штаны и тельняшку.
И, готовый из-за каждой капли краски броситься в драку, Бурун протянул ему банку синей краски и кисти.
Скоро деревянный матросик выкатился на палубу, сверкая яркой тельняшкой, синими глазами и синими брюками, подъехал к Морякову и сказал:
— Я — Морячок. Прошу зачислить меня в экипаж и поставить на электропитание.
А увидев Солнышкина, сказал:
— Руку на дружбу, Солнышкин, — и протянул ему свою фанерную ладонь.
— Чудеса! — сказал Челкашкин и спросил радиста: — На какой же энергии он работает?
— На крепком флотском рукопожатии, — сказал радист.
С этого момента Морячок исправно принимал за Перчикова радиограммы, а в свободное время объезжал на пароходе все уголки, пожимая морякам руки. Если рядом появлялся кто-то без дела. Морячок повторял: «Утечка полезного времени». Проезжая мимо Борщика, он шутил: «Борщик, где моя электрокотлета?» — и направлялся за своим любимым Солнышкиным, напевая: «По морям, по волнам…»
Кроме того, Морячок отлично играл в шахматы и, выиграв партию у радиста, не раз приговаривал: «В три хода, в три хода, в три хода!» А если Перчикову было некогда, сажал напротив себя пингвина, тем более что на доске вместо пешек тоже двигались маленькие пингвины.
Правда, пока ему пожимали руку, он весело повторял: «Всё впереди! Вся жизнь впереди!» Но ведь не будешь всё время заниматься рукопожатиями, и Морячок начинал вздыхать: «Всё кончено, всё кончено, всё кончено». Летели впереди облака. Шумели волны. Качались вдали пальмы. А Морячок вздыхал: «Всё кончено». Но стоило протянуть ему руку, и по палубе снова двигался радостный голубой морячок, за которым топал маленький пингвинчик.
Теперь Морячок стоял среди моряков, приняв в сложных условиях тревожную радиограмму, и сообщал:
— «Светлячок» в опасности! «Светлячок» в опасности!
— Кто? «Светлячок»? — крикнул Борщик и схватился за голову: на «Светлячке» плавал его лучший друг Супчик!
НА ПОМОЩЬ СУПЧИКУ!
Пальмовое настроение экипажа «Даёшь!» вмиг сдуло далёким криком SOS! Какие могут быть проекты, диссертации, энциклопедии, цирковые медведи, когда товарищи в беде!
Пароход набирал скорость. Над ним со всех лап бежала Большая Медведица. В клюзах гудело. В шпигатах хлюпало. Вся команда толпилась у радиорубки, в которой Перчиков отстукивал радиограмму в Океанск: «В СУРОВЫХ ЛЬДАХ ОСТРОВА КАМБАЛА ТЕРПИТ БЕДСТВИЕ ПАРОХОД «СВЕТЛЯЧОК». СЛЕДУЕМ НА ПОМОЩЬ. ЖДЁМ УКАЗАНИЙ». На секунду Перчиков задумался и выстучал подпись: «ВЕСЬ ЭКИПАЖ ПАРОХОДА «ДАЁШЬ!».
