Васек Трубачев и его товарищи (книга 3) - Осеева Валентина Александровна (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
— Вася рассказывал о своем командире, и мы слушали Вася был подносчиком снарядов на четвертой батарее… Учитель сделал неуловимое движение.
— Фашистские танки были разбиты… На батарее уцелело только одно орудие. Возле него остались два человека — Вася со своим командиром. И тогда выполз еще один танк… Вася был ранен, и он не знал, остановил или не остановил его командир этот танк.
— Остановил! — вдруг сказал Сергей Николаевич. Лицо его оживилось, глаза заблестели. — Где Вася?
Ребята бросились к учителю, заговорили все сразу:
— Вася уехал!
— Он так любил вас!
— Он все время рассказывал о вас… Трубачев протиснулся к Сергею Николаевичу:
— Уезжая, Вася сказал: «Скажите ему, ребята: много Васей есть на свете и много у него в части красноармейцев, только, может, и вспомнит он подносчика снарядов с четвертой батареи… Уехал, мол, на фронт в его шинели».
Сергей Николаевич встал. Глаза его смотрели через головы ребят куда-то далеко-далеко, словно он видел снежное поле и идущего по дороге молоденького красноармейца с винтовкой и вещевым мешком за спиной.
— До свиданья, Вася! — тихо сказал учитель. — Мы еще встретимся!
Глава 77
В МАЛЕНЬКОМ ДОМИКЕ
Темнело. В сумерках отчетливо выделялись побеленные мелом края тротуаров. Дома без огней с виду казались спящими, но на улицах было людно и оживленно.
Сергей Николаевич шел вместе с ребятами мимо знакомых домов и палисадников. Родной город навевал на него тихие, грустные воспоминания. Душа его была растревожена встречей с ребятами, всей знакомой обстановкой школы, от которой он был оторван в течение целого года.
«Как изменилось все за этот год! — думал Сергей Николаевич. — Сколько пережито!» Среди этих детей, которые ему стали так близки, нет маленькой девочки с золотистыми косами и голубыми близорукими глазами… В своем осиротевшем доме он уже не найдет верного друга-старого отца… И в, нем самом что-то изменилось за это время — он уже давно привык стоять лицом к лицу с опасностью, он возмужал и окреп, суровая военная обстановка закалила его сердце. И все-таки сейчас горечь потерь чувствовалась все так же остро, как в первый раз, когда он получил на фронте письмо Леонида Тимофеевича, сообщавшего ему о гибели близких.
Сергей Николаевич почувствовал вдруг, что он очень устал, больная рука его ныла. Он поглядел на ребят и улыбнулся им теплой, благодарной улыбкой.
Трудно войти одному в опустевший родной дом. Но он войдет не один… Ребята шаг за шагом идут рядом с ним. Они все понимают. Сергей Николаевич сейчас для них не только любимый учитель, он близкий им, дорогой человек. И в то же время он тот бесстрашный командир, о котором говорил Вася, он защитник Родины. Узенькие цветные ленточки на зеленой гимнастерке наполняют их сердца гордостью.
Петя Русаков отвоевал себе шинель и, шествуя впереди, бережно несет ее на плече. Нюра крепко держит Сергея Николаевича за руку. Давно ли прежняя Нюра Синицына, крикливая и глупенькая, ссорилась со всеми в классе, писала смешные и нелепые стихи… Сейчас она стала как будто взрослее и спокойнее, в ее глазах появилось новое, серьезное выражение, и в обращении с товарищами чувствуется глубокое дружеское понимание. Нюра идет с ним рядом, время от времени уступая свое место Лиде. Уступив, она самоотверженно шагает одной ногой по тротуару, другой по мостовой, чтобы все-таки быть ближе к учителю. С левой стороны, чуть-чуть боком, обратив к учителю свое круглое лицо, идет Саша Булгаков. Мазин, пробуя протиснуться вперед, наступает всем на пятки. Васек Трубачев, Коля Одинцов и Сева Малютин идут впереди. Чем ближе к дому, тем неспокойнее у них на душе.
— Мы войдем все вместе, — шепчет Сева.
Вот и знакомое крыльцо. Сергей Николаевич поднимается на ступеньки, по старой привычке вытирает ноги о железный плетеный коврик. Дверной замок заржавел, дверь открывается с коротким скрипом.
— Войдемте! — говорит учитель и пропускает вперед ребят. Потом входит сам, зажигает свет.
На вешалке висят старое пальто Николая Григорьевича и меховая шапка. В комнатах стоит глубокая тишина. Наглухо закрытые пыльные окна словно задернуты серой марлей.
Сергей Николаевич останавливается в первой комнате. Здесь все как прежде. Письменный стол, диван, этажерка с книгами.
Дверь во вторую комнату открыта. Там у стены — кровать Николая Григорьевича, покрытая желтым байковым одеялом, маленький, низкий столик. На столике — старые журналы, газеты…
Сергей Николаевич бросает беглый взгляд на пустую комнату отца и устало опускается на диван:
— Ну, вот мы и пришли…
Ребята садятся рядом с ним. Они долго молчат. Потом Васек, прижимаясь щекой к плечу Сергея Николаевича, тихо говорит:
— Тетя Оксана сказала: «Если доведется где повидать вам учителя, скажите ему, что отец умер, а сестра жива, помнит его…»
Ребята низко опускают головы.
Учитель сидит не шевелясь и задумчиво смотрит на ребят.
— Отец не любил, чтобы я опускал голову. Давайте послушаемся дедушку Николая Григорьевича, — ласково говорит он и, помолчав, добавляет: — Кто-нибудь из вас потом расскажет мне о гибели наших близких, а сегодня поговорим о текущих делах… Да попробуем соорудить чай… Ну-ка, девочки, похозяйничайте! В кухне есть чайник и примус, а в буфете, наверно, найдется прошлогодний сахар.
— У нас есть! Вот Иван Васильевич тут всего надавал нам, — торопливо разворачивая большой сверток, говорит Мазин. — Сейчас мы все сделаем!
Девочки идут на кухню. Учитель гасит в комнате свет и настежь распахивает окна.
Вечерняя свежесть наполняет комнату, с улицы доносятся, голоса идущих людей.
В кухне начинает шуметь примус. Мазин хватает мокрую тряпку и протирает в темноте стекла.
Сергей Николаевич тоже просит мокрую тряпку и, низко наклонившись над столом, перебирает запылившиеся книги.
— Откройте окно в той комнате, сейчас проветрим и зажжем свет, — говорит он.
Васек вместе с Лидой входят в комнату Николая Григорьевича. Лида раздвигает темные шторы и открывает окно.
— Убрать бы отсюда скорее кровать! — шепчет она Ваську.
Сергей Николаевич слышит ее шепот и поспешно входит в комнату.
— Нет, нет, не будем убирать! Может быть, ко мне приедет сестра, — говорит он.
Ребята улавливают в его голосе необычные для учителя нотки растерянности и вопроса.
— Тетя Оксана обязательно приедет.
— Она приедет!
— Она приедет! — перебивая друг друга, быстро говорят они.
Чай накрывают на маленьком столике. Держа в руках чашки, присаживаются на диван.
— Ну, а теперь давайте поговорим об учебе. Рассказывайте мне все. С кем вы занимались, что проходили по курсу пятого класса? — спрашивает учитель.
Ребята начинают рассказывать. Сергей Николаевич достает учебники.
— Это прошли?.. А это? — перелистывая страницы учебника, спрашивает Сергей Николаевич. — Если выдержите по арифметике, то вам останется еще русский язык, а по остальным предметам, может быть, Леонид Тимофеевич разрешит перевести вас условно.
— Мы ничего не боимся, кроме арифметики, — откровенно сознаются ребята.
— Мы боимся остаться на второй год, потому что ведь мы не лентяи какие-нибудь, — говорит Саша Булгаков.
— И еще мы боимся разлучиться, — объясняет Мазин. — Вдруг кто-нибудь из нас останется!
— Да, вдруг кто-нибудь не выдержит, что мы тогда будем делать? — подхватывают ребята.
Сергей Николаевич откладывает учебники.
— Судя по всему, что вы мне сейчас рассказывали, я думаю, что вы должны выдержать. Ну, а если уж случится, что кто-нибудь окажется слабее других, то с этим надо будет мужественно примириться. Тем более что никто не будет считать вас лодырями и лентяями. Бывает, что ученик остается по болезни, по независящим от него обстоятельствам. В данном случае причиной является война. Конечно, это будет для всех нас большая неприятность, но о разлуке тут говорить не приходится. Предположим, вас посадят в разные классы. Так разве настоящая дружба забывается? Друзья часто разлучаются на долгие годы, уезжают в другие города, и от этого их дружеские чувства нисколько не меняются. Если, конечно, это настоящая дружба! Ваша дружба сложилась за годы совместной учебы, в тяжелые дни она выросла и укрепилась. Так как же может быть, чтобы ваши отношения изменились только потому, что вы попадете в разные классы! Я, например, за эти месяцы узнал короткую и случайную, но не менее крепкую фронтовую дружбу. Под вражеским огнем стояли мы с комсомольцем Васей у орудия. Стояли насмерть, плечом к плечу. Потом расстались… Но ни один из нас не забыл друг друга.
