Сказки - Успенский Эдуард Николаевич (книги онлайн бесплатно txt) 📗

Кругом Емелиной деревни была одна природа: леса, речка, поля с пшеницей. Чуть подальше был небольшой городок с церковью и кладбищем. А ещё дальше, так далеко, что и подумать страшно (километров за семьдесят), был стольный город, в котором царь проживал.

Звали царя Данила Грозный. Но об этом позже.

Всё началось однажды зимой. Однажды зимой братья Емели в город по делам поехали. Надо было пшеницу продать и купить кое-чего из одежды: валенки там, телогрейки овчинные. Конфет, конечно, к чаю. (Никаких киндер-сюрпризов тогда не было.)

Они двоих коней в двое саней запрягли и так ласково Емеле сказали:

— Ну, смотри, дурак, слушай наших жён и почитай так, как родных матерей. Мы тебе купим сапоги красные, и кафтан красный, и рубашку красную.

Емеля, конечно, обрадовался. Он с самого детства, как всякий умный человек, очень всё красное любил. И он сказал братьям:

— Поезжайте спокойно, братья мои, по своей заботе. Всё сделаю, как велено. Ваши жёны на меня не нарадуются.

И сам спать улёгся на печку.

И лежал он на печи до полудня: то дремал, то потолок рассматривал. В общем, занят был, много чего обдумал. В полдень невестки не выдержали и тоже ласково говорят ему:

— Что же ты, дурак! Братья велели тебе нас почитать и за это хотели тебе по подарку привезти, а ты на печи лежишь, ничего не работаешь. Сходи хоть за водой.

И ещё они добавили, что братья ему красный кафтан привезут. И ещё они добавили ему… скалкой по башке.

Емеля спорить не стал, взял две бадьи, шумовку и за водой на речку отправился. Хотя ещё и не проснулся. Идёт он и про себя думает: «До чего ж эти бабы глупые! Печка дымит, дверь в избу перекосилась, поросёнок не кормлен, а они меня на речку за водой посылают! Эх, кабы я был главный, я бы так не поступал. Я бы сперва заставил себя печь починить, потом дверь в обратную сторону перекосить, потом поросёнка накормить. А уж потом бы я сам себя бы за водой послал».

Но, как ему было велено, подошёл он к реке и спустился к проруби и захотел воду набирать. В проруби было много шуги. Емеля шумовкой начал лёд из полыньи выбрасывать.

Смотрит Емеля, а там щука плавает. Большая-пребольшая. Емеля думает: «Вот сейчас я тебя, щука, поймаю».

Он бухнулся на лёд, изловчился и щуку руками за жабры как схватит. Он, Емеля, может быть, не очень умным был, но очень ухватистым.

— Ура! — говорит Емеля. — Я теперь с речки и воду принесу и щуку. То есть сразу у меня уха в бадье получается.

Радуется Емеля как маленький. А лет-то ему уже под двадцать, взрослый дядька уже. И вдруг щука как заговорит человеческим голосом:

— Отпусти меня, Емеля-дурак, обратно в реку. А я тебе ужо пригожусь. Тебе много пользы от меня будет.

— Ой, разговорилась, — сказал Емеля. — Ещё обзывается! Ты уж, щука, помалкивай, как рыбе положено. Какая от тебя может быть польза? Твоё дело маленькое, рыбное: в котелок да и в тарелку.

А щука спорит:

— Нет, Емелюшка-дурачок, от меня может быть большая польза. Я все твои желания буду выполнять. Ты только попробуй.

Емеля думал полчаса, потом решил:

— А что? Попытка не пытка. Давай, щука, будем пробовать. Только как?

— А так, — говорит щука. — Ты скажи, например: «По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу, чтобы лёд подо мной провалился».

Емеля и ляпнул:

— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу, чтобы лёд подо мной провалился.

И точно, лёд под ним затрещал, и Емеля с головой под лёд залетел. С головой, но не с руками. Руки он надо льдом сумел удержать и щуку не выпустил. Ведь он, Емеля, был ухватистый.

Как его вода ледяная стала со всех сторон захватывать, он сразу сообразил, что к чему. И как закричит:

— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу обратно на лёд.

Его из воды в момент и вынесло. Он щуке и говорит:

— Всё. По рукам… нет, по плавникам. Договорились.

И пока щука не передумала, он сунул её в воду и говорит:

— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу, чтобы вёдра с водой сами домой пошли.

И надо же так — вёдра сами собой домой пошли. Потопали себе по деревне, словно тапочки. Словно какой-то невидимый великан их на ноги надел. Старухи деревенские видят это и кричат:

— Караул! Вёдра неведомой силой сами идут. Емеля их успокаивает:

— Какой такой неведомой силой? Как это так сами? Это я их послал.

— Ты?! — поражаются бабушки. — Какой такой силой?

— Силой ума своего, — отвечает Емеля.

И тут старухи задумались:

— А наш Емеля-дурак, он, кажется, не дурак вовсе, если у него сила ума такая великая!

А одна самая хитрая старуха говорит:

— Ох, Емеля, если ты такой умный, не мог бы ты силой ума своего мне крышу поправить?

Емеля на это отвечает:

— Крышу поправить большого ума не требуется. Да у тебя самой три внука имеются ничуть не глупее меня. Вот пусть они свой ум на твоей крыше и проявляют.

Пришёл Емеля домой и снова на печь завалился.

А жёны братьев Фёкла и Груня гулянье вёдер по деревне не видели. Они детишек качали. И ничего про повышенную умность Емели ещё не знали. Они ему говорят:

— Хватит тебе, Емеля-дурак, на печи валяться. Пора свинью пойлом кормить. Не накормишь свинью, братья тебе подарков не привезут.

Емеля про себя думает: «Надоело мне эту свинью каждый день откармливать. По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу, чтобы свинья сразу стала размером с избу».

И тут началось. Свинья сразу размером с избу сделалась и весь коровник разломала. Вышла она в огород, все яблони поела. Потом свою свиную рожу прямо через окно в избу сунула и давай Емелю с печи языком слизывать.

Емеля как испугается, как закричит:

— Ой, караул! По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу, чтобы всё назад вернулось.

Как захотел, так у него и вышло. Свинья сразу уменьшилась и в коровник вернулась. Яблони снова выросли. Окно починилось. И что самое интересное, вёдра с водой обратно к проруби протопали и всю воду обратно в речку вылили.

Пришлось Емеле самому снова за ними к проруби шагать, самому снова воду набирать и с полными бадьями самому домой возвращаться. (Потому что он больше со щучьим веленьем экспериментировать не хотел. Он его побаиваться стал.)

Как вернулся Емеля, так сразу снова на печку лёг. Надо было полежать спокойно после таких событий, обдумать всё.

Лежит Емеля, думает, отдыха не знает. Думал, думал, даже заснул от напряжения. А тут невестки опять со своим:

— Чего лежишь, дурак Емеля, дров нет, ступай за дровами.

Хотел было Емеля их одёрнуть, да вспомнил про красный кафтан, красную рубаху и красные сапоги и утёрся.

— Сколько дров вам надобно? — спрашивает.

— Много, — отвечают невестки Фёкла и Груня.

— Ладно, — отвечает Емеля. — Будут вам дрова.

Вышел он во двор, взял два топора, сел в сани, лошади даже не запряг и говорит:

— По щучьему веленью, по моему хотенью, езжайте, сани, в лес за дровами сами.

Сани сами и поехали, да не в крестьянский лес, а в господский, что был около города. А когда мимо города ехали, он на своих санях без лошади столько народу передавил, что ужас!

Тут все закричали:

— Держи его! Лови его! — однако не поймали.

(Я думаю — не очень-то и старались. У них тогда автомобилей не было. Так что самоходные сани для них в диковинку были. Они больше кричали и дивились, чем держали или ловили.)

Приехал Емеля в лес, вышел из саней, сел на колодину и приказывает:

— А ну, один топор, руби с корня, другой — дрова коли! Топоры принялись за работу. Вмиг большое сухое дерево срубили. (Топоры, видно, не дураки были. Живое дерево губить не стали.) И начали его на дрова разделывать.

Дрова получались просто на диво. Мало того, что они были хороши, они ещё сами в сани укладывались.