Утренние голоса - Стещенко Николай Егорович (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗

— Он сбежал! — сказали в передних рядах.

— Трус! — донеслось от окна, и все засмеялись.

— Тише! — подняла руку крайне смущенная Татьяна Ивановна. — К нам на сбор пришла Пелагея Захаровна Квасина. Сейчас она…

Татьяна Ивановна не успела договорить. В первом ряду встала полная женщина и, не дожидаясь приглашения, пошла к сцене. Лицо ее было возбужденным. Еще на ходу женщина заговорила:

— Тут кто-то назвал Веселкина трусом. А он и не трус.

Женщина взошла на сцену и внимательным взглядом обвела зал.

— Нельзя так говорить о своем товарище, когда не знаешь. За таких вот ребят, как Веселкин, я пришла поблагодарить школу. Он вчера натерпелся из-за моих ребятишек. Я пошла на рынок, значит, а они давай листья в саду жечь. Подхожу к дому, смотрю — дым коромыслом. А вокруг никого. Испугалась, не знаю, что делать. А тут гляжу, кто-то узлы из дома через окно выбрасывает. Думала, мои ребятишки, кричу, чтобы выходили. А присмотрелась — мальчишка чужой, маленький такой, худенький. Алик это ваш был, значит, Веселкин. Пока люди прибежали, огонь потушили, огляделась — нет его. Спасибо, ребята сказали, что из вашей школы. Вот и пришла его поблагодарить.

В зале воцарилась тишина. И вдруг раздались аплодисменты. Только третий «А» сидел на задних рядах, низко опустив головы.

Рождение каравая

В школьном саду цвели вишни. Окно было открыто, и в класс влетали весенние запахи, песни птиц. У ребят было хорошее настроение. Они с нетерпением ждали конца урока, и мысли их были частью в классе, частью на солнечной реке.

Вдруг о классную доску шлепнулся белый шарик и прилип. Учительница литературы Галина Федоровна отлепила шарик от доски, положила перед собою на стол и сказала:

— Сейчас в классную доску бросили кусочек булки. Я знаю, что это сделал Бедарев, но наказывать его не буду. Допустим, это сделано по незнанию настоящей цены хлебу. Ты куда едешь отдыхать летом, Бедарев?

Из-за парты встал полный, с быстрыми глазами ученик. Не глядя на учительницу, сказал, растягивая слова:

— В деревню, к брату.

— Вот и хорошо, — одобрила Галина Федоровна. — Поручаю тебе написать сочинение о хлебе. Как мы его назовем?

Со всех сторон послышалось:

— Как выращивают хлеб.

— Рождение хлеба.

Но учительница подняла руку и сказала:

— Если конечное назначение хлеба Бедарев видит в стрельбе по классной доске, то в сочинении пусть расскажет о том, где и как этот хлеб начинается.

В эту минуту Бедарев мысленно раскаивался в своем поступке. Он мечтал написать сочинение о жарком деревенском лете, о прохладной речке Осетре и о многом другом. Но задание есть задание, и он пообещал написать о хлебе…

Прошла неделя, и Бедарев забыл о задании учительницы. Двоюродный брат Санька не оставлял ему времени на воспоминания. Он показывал и рассказывал, учил и переучивал. Зато через месяц Димка Бедарев уже мог ездить верхом на лошади, знал рыбные места на реке, сам мастерил рыболовные снасти и управлял лодкой.

О сочинении он вспомнил, когда однажды дядя Леша, Санькин отец, сказал за ужином:

— Новую жатку на комбайн навесил. Завтра выезжаю в поле. Буду косить пшеницу.

Эти слова привели Саньку в восторг. Он даже подскочил и радостно воскликнул:

— И мы с тобой!

Весь следующий день ребята провели в поле. Для Саньки жатва была привычным делом, а Димка видел ее первый раз.

До чего же красиво поле утром! Глянешь с высоты комбайна вдаль — золотистые волны пшеницы катятся и катятся навстречу. Наплывают из-за горизонта и уходят за горизонт. А дядя Леша, словно капитан, стоит у штурвала и режет эти волны. Тут-то и понял Димка, почему комбайн называют степным кораблем.

Обед механизаторам привезли в поле. На скошенный валок постелили белую скатерть, и все уселись вокруг нее. Ели горячие щи, пили холодное молоко. Было все вкусно, особенно хлеб из колхозной пекарни. Димка впервые в жизни видел так близко хлеб в буханках и хлеб в колосках. Он радовался, что понял, как тот рождается, и теперь сумеет написать хорошее сочинение.

Своими радостными мыслями Димка поделился с дядей Лешей и Санькой. Но дядя Леша вдруг сдвинул брови и сказал:

— Хорошее задание дала тебе учительница. Только не спеши с выводами. Вот мы косим пшеницу. Дня три-четыре она пролежит в валках, пока не высохнет. Потом другой комбайн обмолотит валки. Как будто хлеб начинается здесь. Но это не совсем так. Пшеницу ведь сначала посеяли. А чтобы посеять, надо вспахать землю.

— Правильно, хлеб начинается с пахоты, — сказал Санька. — Чего тут непонятного?

— Подбрось-ка ребят к Бородину, — попросил дядя Леша шофера, который привез обед. — Дело у них к нему.

А ребятам он сказал:

— Поезжайте и спросите. Он пашет, он и объяснит.

Димке было неудобно ехать с таким вопросом к незнакомому человеку, но Санька толкнул его в плечо:

— Давай промчимся.

Позади машины клубилось пыльное облако, а в лицо бил теплый воздух полей.

Санька наклонился к самому уху Димки и предупредил:

— Только держи с Бородиным ухо востро, он мужик языкастый.

Оказавшись на другом поле, Димка удивился. Здесь уже обмолотили пшеницу и по полю сновали тракторы, сволакивали кучки соломы к огромному скирду. А дальше прокладывал черные борозды трактор с плугами.

— Бородин пашет, — пояснил Санька.

Когда ребята подошли к нему, из кабины вышел широкоплечий мужчина в запыленном комбинезоне. Он не обратил на ребят внимания и крикнул в сторону машины:

— Мыло привезли?

— Привезли, — ответил Санька.

Бородин обернулся к ребятам и догадался:

— Покататься на тракторе захотелось? Пыльно у меня, кататься на такси надо.

— Дядя Петя, — сказал Санька, — нас батя к тебе прислал. Он говорит, что хлеб начинается с тебя.

— А это чей пончик? — указал Бородин на Димку.

— Наш, — пояснил Санька. — Брат мой.

— Так, так. А батя твой не совсем прав. Хлеб начинается с удобрения, с дождичка, а потом…

— Мы серьезно, — обиделся Санька.

— И я не шучу, — сказал Бородин. — Будет хорошо удобрена да вспахана земля, польет ее дождик — и хлеб уродится.

— Но ведь пашете вы? — уточнил Димка.

— Правильно. И удобрения я вожу, и пашу. Да сею-то не я. Вы ступайте к Шиманюку, он лучший в колхозе сеяльщик. Каждую весну премию получает.

Шиманюк работал на стогометателе. Машина у него чудна?я, с длинной железной рукой. Подхватывает зубьями копну соломы и бросает на верхушку скирда.

— Стой! Хватит! — закричали ему сверху. — Обед приехал!

— Еще одну, последнюю, — ответил Шиманюк.

— Вот непутевый, в мыло загнал.

Шиманюк засмеялся и выключил машину. Санька мигом оказался возле него.

— Дядя Илья, вот мыло. Давайте на руки полью.

Ладони у Шиманюка, как лопаты — большой кусок мыла тут же исчез в них. А Санька не теряет даром времени: воду на руки льет и вопросы подкидывает:

— Дядя Илья, а вы после скирдовки сеять будете? Это, наверно, самое главное, хлеб ведь начинается с вас?

«Без Саньки у меня ничего бы не получилось», — с благодарностью подумал Димка.

Шиманюк вытер руки и улыбнулся:

— Как тебе сказать? Думаю, что и с меня тоже.

— А почему вы сказали — тоже? — допытывался Санька. — Вы посеете зерна, они начнут расти. Значит, с вашей работы начинается хлеб?

Шиманюк снова улыбнулся:

— И так и не так. Видишь Леню Прозорова, который на волокуше сидит? Он после меня посевы подкармливает, силу хлебу дает.

— Так это уже после вас, — сказал Димка.

— Допустим, что после. Тогда и я не первый. Колос начинается с зерна, а зерно ко мне от комбайнов приходит.

Димка начинал понимать, что из их затеи ничего не выйдет. И когда Шиманюк отошел пообедать, сказал об этом Саньке. Но того не смутили сомнения брата.