Рассказы - Чебаевский Николай Николаевич (книги онлайн txt) 📗
А бригадир у нас, Петр Корнев, человек хоть молодой, но здорово самостоятельный, всегда серьезный. Он тебе зря не улыбнется, глупости какой-либо не выкинет. И ростом дядя добрый, идет — так земля под ним вроде вздрагивает, как под трактором… Ясно, Чижиков, Сашок этот, как все его сразу прозвали, не мог ему понравиться. А тут еще одна причина прибавилась.
Была у него прицепщица Ксюша. Девушка спокойная, старательная. И шла у них с бригадиром такая же ровная, как они сами, любовь. Осенью, после уборки урожая, ждали мы свадьбы.
Но вот появился у нас Чижиков. И все сразу перевернулось. Прежде всего, обнаружилось, что Ксюша вовсе уж не серьезная девушка, а удивительная хохотушка. Стоило только Сашке рот раскрыть, подмигнуть, как она прыскала в ладошку. И самостоятельности у нее никакой не оказалось. Мы думали, что, кроме Корнева, она никого и не замечает, а приехал Сашка — Ксюша глаз с него сводить не стала. Где уж тут такое нашему бригадиру понравится! Помрачнел он, Чижикова вовсе невзлюбил…
Тракторист, видимо, по укоренившейся привычке осторожного обращения с огнем, тщательно затоптал окурок в песок и продолжал:
— Весной на этой же переправе застряли. Мы с тремя тракторами на том берегу, а паром — на этом. Плот перед нами гнали, зазевались плотовщики, ударило паром по борту — только доски затрещали. Насилу успели на берег вытащить. Подъехали мы, видим, два плотника возле паузка возятся, но когда-то чего сделают… В общем, нам ждать в стороне не с рук… Оставили у тракторов Ксюшу за сторожа, а сами переправились к плотникам на помощь. Кто пилой, кто топором, кто молотком орудует, стараемся, торопимся.
Погодка стояла тогда — благодать, не то что сейчас: жарища, пылища — не продохнешь… Ветерочек майский, тугой такой, озорной, воду морщит, рябит. Месяц выглянул за бугром. На небе-то мы его и не заметили, а глядим — в реке у того берега ворочается, как рыбка та золотая из сказки. Здорово похоже, особенно, когда вода набежит…
— В такой бы вот вечер на бережку с милой посидеть! — сказал Сашка.
Бригадир наш недовольно заметил:
— Ты не о девках — о пароме думай!
— А чего о нем думать? — усмехнулся Чижиков. — Паром не девка, к другому не убежит!
Бригадиру это попало в самую болячку. Он налился кровью и так ударил топором по бревну, что крепкое березовое топорище раскололось…
Все опять взялись за дело. Только у Сашки терпенья скоро не хватило. Глядим — подпрыгнул он, ухватился за трос и давай крутиться на руках, и через колено, и солнышком. Такие номера выкидывает — и не хочешь, да залюбуешься. Даже наш бригадир проворчал с одобрением:
— Вот циркач!..
Только соскочил Сашка на землю, как на другом берегу закричала Ксюша. Орет не своим голосом:
— Пал! Пал!..
Мы сначала было о Сашке подумали: никуда, мол, он не упал, а просто спрыгнул. Ксюша же мечется, голос срывает:
— Пал идет! Пал идет!..
Ну, тут и мы сообразили, что дело неладно. Смотрим, а от кустов на излучине — огонь бежит… Последние дни солнышко припекало, и хоть по логам снега еще не все согнало, но на косогорах прошлогоднюю некось, бурьян подсушило. Есть где разгуляться… Это нынче тут дорогу накатали, а весной сплошной целик был, даже проселок весь в траве…
Красивая, скажу, штука — эти весенние палы. Особенно темной ночью. Глядишь — кругом по степи ползают золотые змеи и то к земле припадут, то к небу вскинутся… Сам любил старую стерню выжигать… Только тут нам не до любования было: пал-то к тракторам шел, на прицепах у нас бочки с соляркой, бензин для пускачей. Подберется огонь, все к дьяволу взорвется! Вместо машин будет один железный лом…
И уж близко огонь — всего метров полтораста до тракторов. Ксюша-то раньше его не заметила, потому что он под берегом занялся. Должно, какой-то мальчонка-рыбак костер не затушил…
Ну, нам некогда соображать, как да отчего. Надо машины спасать, пока не поздно. Ксюша-то беспомощна, трактор водить не умеет, на прицепе-то всего вторую неделю сидела…
— Лодку, лодку гони сюда! — орем мы.
И лодка-то у нас на том берегу оказалась: прохожий переправился туда.
Кричим, а сами не думаем, сможет ли девчонка лодку сюда перегнать. По реке-то молевой сплав начался. С час всего назад, как запань вверху разобрали, лес плыл — бревно к бревну…
Ксюша, видно, тоже не сообразила, что лодку во время сплошного сплава не перегонишь: ухнет с ходу бревном — щепа полетит или опрокинет… А может, и сообразила она, да решила рискнуть.
В общем, глядим, спихивает лодку в воду… Ну, тут же мы в себя пришли, кричим громче прежнего:
— Нельзя! Не спускай! Погибнешь!.. Остановилась Ксюша, на нас смотрит, не знает, что и делать, какой приказ выполнять. А бревно — вот оно — сутунок такой темно-зеленый, как старая щука, разогнался — раз по носу лодки! Все!.. Расколол, как яйцо, опрокинул лодчонку, весла по воде поплыли.
Бригадир наш вздумал по бревнам перебраться. Прыгать с одного на другое до того берега… Ну, это опытному сплавщику, ловкачу из ловкачей только под силу… Корнев же наш на первом бревне перевернулся, сорвался в воду, а другим сутунком его по спине съездило. Насилу вытащили парня.
Еще кому попробовать — не хватило духу. Растерялись вовсе, не знаем, чего предпринять… Мечемся мы на этом берегу, Ксюша — на том… А пал трещит, накатывается — пропащее дело!..
Вдруг слышим, Ксюша не своим голосом вскрикнула. Потом застыла, как истукан, руки вверх протянула… Глядим мы — обмерли…
На тросе, над водой Чижиков висит!.. Нет, не висит, а руками перехватывается, двигается все дальше и дальше к тому берегу…
Оказывается, пока мы охали да гадали, как быть, он по тросу решил перебраться…
Сначала дело у него ходко шло. Привык, знать, на турниках работать, перехватывается ловко да быстро, точно играючи. Однако трос — он трос и есть, толстый, рубчатый, а река, сами видите, не такая уж маленькая… Руки-то, ясно, скоро до мозолей Сашка натер. Из сил стал выбиваться, все тише передвигается. Раскачивать его начало из стороны в сторону, как маятник… Значит, перехватывается рывками, с трудом… Вот и вовсе остановился…
Мы и дышать боимся — не сорвался бы, не ухнулся в воду. Тогда — поминай, как звали!..
Рассказчик подался вперед, уставился на трос где-то посредине реки. Слушатели невольно глядели туда же, словно действие происходило у них на глазах.
— Нет, опять двинулся. Дальше, дальше… «Молодец! — кричим мы. — Держись, Сашка!»
Но Сашка или не слышал, или силенка у него вымоталась. Опять остановился… Почти на самой середине реки… Повисел, повисел, глядим: что это такое? Ноги вверх вскинул, зацепился за трос… А, это он и ногами и руками решил поддерживаться.
Вдруг у Чижикова сорвались руки, и он полетел вниз головой.
…Зажмурился я тогда от страха, а когда открыл глаза, то вижу: вовсе не сорвался Сашка, а висит на ногах. Зацепился и висит книзу головой…
Все обошлось. Кепчонку только Сашка обронил с головы, уплыла вниз по реке. А сам он погодя немного снова вверх подтянулся и на руках дальше двинулся.
— А дальше, — не утерпел молоденький шофер. Ему сигналили с парома, подошла его очередь, но он только отмахнулся: поеду, мол, позже!
— Вовремя подоспел Чижиков. Огонь уже совсем рядом был. Еще бы минут пяток — и не миновать беды. Но Сашка сообразил, что сделать. По одной машине угонять в сторону да обратно возвращаться ему уже было некогда. Он завел сразу все три трактора, развернул, на один Ксюшку в кабину затолкал — гони, мол, прямо, нехитрое дело! Второй совсем без человека вперед отправил, а на третьем сам вдогонку покатил… Сквозь огонь вырвался… Так и спас все машины… Догнать-то потом да остановить их нехитро уж было…
— Да-а… Это верно — подвиг, так подвиг! — произнес молоденький шофер восхищенно.
Тракторист довольно потер колени.
— Согласен, значит? А знаешь, почему еще можно это назвать настоящим подвигом?
— Почему? Ясно почему — такое человек сделал!
— Сделал Чижиков, верно, такое, что не каждому по плечу, — возразил тракторист. — Только и это дело могло обернуться вовсе не подвигом.
