Избранные произведения для детей - Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (серии книг читать бесплатно txt) 📗
А цари отдохнут и опять спорят. Спорили-спорили, чуть не подрались. Едва царица Луковна их разняла.
— Перестаньте вы грешить, — уговаривала она их. — Оба лучше… Ничего не осталось, так и хвалиться нечем.
— У меня-то осталось! — озлился славный царь Горох. — Да, осталось… Я и сейчас богаче царя Пантелея.
Рассердился царь Горох, сдернул перчатку с правой руки, показал царю Пантелею свои шесть пальцев и говорит:
— Что, видел? У тебя пять пальцев всего, а у меня целых шесть — вот и вышло, что я тебя богаче.
— Эх, ты, нашел чем хвалиться! — засмеялся царь Пантелей. — Уж если на то пошло, так у меня одна борода чего стоит…
Долго спорили цари, опять чуть не подрались, но царь Пантелей изнемог, присел на кочку и заплакал. Царю Гороху сделалось вдруг совестно. Зачем он хвастался своими шестью пальцами к довел человека до слез?
— Послушай, царь Пантелей… — заговорил он. — Послушай… брось!..
— Никак не могу бросить, царь Горох.
— Да ты о чем?
— А я есть хочу. Лучше уж было остаться в столице или идти к злому королю Косарю. Всё равно помирать голодною смертью…
Подошла Босоножка и подала царю Пантелею кусок хлеба. Съел его царь Пантелей да как закричит:
— А что же ты, такая-сякая, щей мне не даешь?! По-твоему, цари всухомятку должны есть? Да я тебя сейчас изничтожу…
— Перестань, нехорошо… — уговаривал царь Горох. — Хорошо, когда и кусок хлебца найдется.
XI
Долго ли, коротко ли вздорили цари между собой, потом мирились, потом опять вздорили, а Босоножка идет себе впереди, переваливается на кривых ногах да черемуховой палкой подпирается.
Царица Луковна молчала — боялась, чтобы не было погони, чтобы не убили царя Гороха, а когда ушли подальше и опасность миновала, она стала думать другое. И откуда взялась эта самая Босоножка? И платьишко на ней рваное, и сама она какая-то корявая да еще к тому же хромая. Не нашел царь Горох девицы хуже. Такой-то уродины и близко бы к царскому дворцу не пустили. Начала царица Луковна посерживаться и спрашивает.
— Эй ты, Босоножка, куда это ты нас ведешь?
Цари тоже перестали спорить и тоже накинулись на Босоножку:
— Эй ты, кривая нога, куда нас ведешь?
Босоножка остановилась, посмотрела на них и только улыбнулась. А цари так к ней и подступают: сказывай, куда завела?
— А в гости веду… — ответила Босоножка и еще прибавила: — Как раз к самой свадьбе поспеем.
Тут уж на нее накинулась сама царица Луковна и начала ее бранить. И такая и сякая — до свадьбы ли теперь, когда у всякого своего горя не расхлебаешь. В глаза смеется Босоножка над всеми.
— Ты у меня смотри! — грозилась царица Луковна. — Я шутить не люблю.
Ничего не сказала Босоножка, а только показала рукой вперед. Теперь все увидели, что стоит впереди громадный город, с каменными стенами, башнями и чудными хоромами, перед городом раскинут стан и несметное войско. Немного струсили цари и даже попятились назад, а потом царь Пантелей сказал:
— Э, всё равно, царь Горох! Пойдем… Чему быть — того не миновать, а может, там и покормят. Очень уж я о щах стосковался…
Царь Горох тоже не прочь был закусить, да и царица Луковна проголодалась.
Нечего делать, пошли. Никто и не думает даже, какой это город и чей стан раскинут. Царь Горох идет и корит себя, зачем он хвастался перед царем Пантелеем своими шестью пальцами, — болтлив царь Пантелей и всем расскажет. А царица Луковна начала прихорашиваться и сказала Босоножке:
— Иди-ка ты, чумичка, позади нас, а то еще осрамишь перед добрыми людьми…
Идут дальше. А их уже заметили на стану. Валит навстречу народ, впереди скачут вершники. Приосанились оба царя, а царь Пантелей сказал:
— Ну, теперь дело не одними щами пахнет, а и кашей и киселем… Очень уж я люблю кисель!..
Смотрит царица Луковна и своим глазам не верит. Едет впереди на лихом коне сам красавец царевич Орлик и машет своей шапкой. А за ним едет, тоже на коне, прекрасная царевна Кутафья, а рядом с ней едет злой король Косарь.
— Ну, теперь, кажется, вышла каша-то с маслом… — забормотал испугавшийся царь Пантелей и хотел убежать, но его удержала Босоножка.
Подъехали все, и узнал славный царь Горох родных детей.
— Да ведь это моя столица! — ахнул он, оглядываясь на город.
Спешились царевич Орлик и царевна Кутафья и бросились в ноги отцу и матери. Подошел и король Косарь.
— Ну, что же ты пнем стоишь? — сказал ему славный царь Горох. — От поклону голова не отвалится…
Поклонился злой король Косарь и сказал:
— Бью тебе челом, славный царь Горох!.. Отдай за меня прекрасную царевну Кутафью.
— Ну, это еще посмотрим! — гордо ответил царь Горох.
С великим торжеством повели гостей в королевскую палатку. Все их встречали с почетом. Даже царь Пантелей приосанился.
Только когда подходили к палатке, царица Луковна хватилась Босоножки, а ее и след простыл. Искали-искали, ничего не нашли.
— Это была Горошинка, мама, — шепнула царице Луковне прекрасная царевна Кутафья. — Это она всё устроила.
Через три дня была свадьба — прекрасная царевна Кутафья выходила за короля Косаря. Осада с города была снята. Все ели, пили и веселились. Славный царь Горох до того развеселился, что сказал царю Пантелею:
— Давай поцелуемся, царь Пантелей… И из-за чего мы ссорились? Ведь, ежели разобрать, и король Косарь совсем не злой…
XII
Когда царь Горох с царицей Луковной вернулся к себе домой со свадьбы, Босоножка сидела в царицыной комнате и пришивала на свои лохмотья новую заплатку. Царица Луковна так и ахнула.
— Да откуда ты взялась-то, уродина? — рассердилась старуха.
— Вы на свадьбе у сестрицы Кутафьи веселились, а я здесь свои заплатки чинила.
— Сестрицы?! Да как ты смеешь такие слова выговаривать, негодная!.. Да я велю сейчас тебя в три метлы отсюда выгнать — тогда и узнаешь сестрицу Кутафью…
— Мама, да ведь я твоя дочь — Горошинка!
У царицы Луковны даже руки опустились. Старуха села к столу и горько заплакала. Она только теперь припомнила, что сама Кутафья ей говорила о Горошинке. Весело было на свадьбе, и про Горошинку с радости все и забыли.
— Ох, забыла я про тебя, доченька! — плакалась царица Луковна. — Совсем из памяти вон… А еще Кутафья про тебя мне шепнула. Вот грех какой вышел!..
Но, посмотрев на Босоножку, царица Луковна вдруг опять рассердилась и проговорила:
— Нет, матушка, не похожа ты на мою Горошинку… Ни-ни! Просто взяла да притворилась и назвалась Горошинкой. И Кутафью обманула… Не такая у меня Горошинка была…
— Право, мама, я Горошинка, — уверяла Босоножка со слезами.
— Нет, нет, нет… И не говори лучше. Еще царь Горох узнает и сейчас меня казнить велит…
— Отец у меня добрый!..
— Отец?! Да как ты смеешь такие слова говорить?. Да я тебя в чулан посажу, чумазую!
Горошинка заплакала. Она же о всех хлопотала, а ее и на свадьбу забыли позвать, да еще родная мать хочет в чулан посадить.
Царица Луковна еще сильнее рассердилась и даже ногами затопала.
— Вот еще горюшко навязалось! — кричала она. — Ну, куда я с тобой денусь? Придет ужо царь Горох, увидит тебя — что я ему скажу? Уходи сейчас же с глаз моих…
— Некуда мне идти, мама…
— Какая я тебе мама!.. Ах ты, чучело гороховое, будет притворяться-то!.. Тоже придумает: дочь!
Царица Луковна и сердилась, и плакала, и решительно не знала, что ей делать. А тут еще, сохрани бог, царь Горох как-нибудь узнает… Вот беда прикачнулась!
Думала-думала старушка и решила послать за дочерью Кутафьей: "Она помоложе, может, что и придумает, а я уже старуха, и взять с меня нечего…"
Недели через три приехала и Кутафья, да еще вместе со своим мужем, королем Косарем. Всё царство обрадовалось, а во дворце поднялся такой пир, что царица Луковна совсем позабыла о Босоножке, то есть не совсем забыла, а всё откладывала разговор с Кутафьей.
