Хранилище ужасных слов - Барсело Элия (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Вдруг он услышал в коридоре сначала сдавленные рыдания, потом характерные рвотные звуки и вышел посмотреть, что происходит.
Диего сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и вытирал рот бумажным платком из пакета, который протягивал ему Педро.
— О маме ничего не известно? — был первый вопрос, заданный сыну.
Диего и Педро покачали головами, затем Педро сказал:
— Мы оставили записку на том же месте, чтобы Ана, если зайдет, сразу ее прочитала.
— Она не звонила?
— Мы пробыли в квартире всего несколько минут и сразу побежали сюда. Может, она звонила вам на мобильный.
Мигель вытащил из кармана телефон и уставился на него, будто впервые увидел. Действительно, если бы Ана хотела его найти, то нашла бы. Просто после вчерашнего вечера она вряд ли этого хотела.
— Нам сказали, об аварии будет сообщение в теленовостях, — заговорил Педро, видя, что никто другой говорить не собирается. — Как только она узнает, сразу придет.
Отец и сын продолжали молча смотреть друг на друга; наконец Мигель протянул Диего руку, помог ему подняться и довел до стула в вестибюле.
— Дела обстоят так… — начал он, пристально глядя на ребят.
Там: Пять
Светящаяся фигура, которая могла быть и прежним проводником, и кем-то другим, приблизилась к Талье и на несколько секунд прикрыла ей глаза, а когда отняла руку, шар с заключенным в нем Пабло исчез, и помещение снова изменилось. Теперь оно было большим и ярко освещенным, но не таким впечатляющим, как гигантская библиотека. Струился мягкий приятный свет, слегка пахло цветами — розами, как показалось Талье, — а хранились здесь стеклянные флаконы с чем-то сияющим, плавающим внутри.
— Хочу кое-что тебе показать, — и провожатый достал один флакон.
— Как красиво, — сказала Талья, любуясь танцующими в прозрачной жидкости золотистыми и серебристыми песчинками.
— Знаешь, что это?
— Мои слова? — догадалась Талья.
— Твои слова любви.
Талья стыдливо засмеялась — неужели ее воспринимают как героиню слащавых романтических фильмов?
— Я никогда никому таких слов не говорила.
— Говорила, и не раз, маме, например.
Продолжая смеяться, она энергично замотала головой.
— Для того чтобы сказать «я тебя люблю», совсем необязательно говорить «я тебя люблю», хотя иногда это необходимо. Иногда достаточно сказать «мне с тобой очень хорошо», или «спасибо», или «ты самая лучшая». Если ты помнишь, словами можно пользоваться как ножом, а можно превратить их в цветы.
— И здесь хранятся слова любви? — с изумлением спросила Талья.
— Только настоящие, искренние, идущие из глубины души, призванные разделить с другими переполняющее тебя счастье. Некоторые люди не способны произнести ни одного такого слова, и им нечего здесь хранить.
— Почему не способны?
— Потому что не умеют, не научились. А есть такие, кто не способен даже на чувства, рождающие подобные слова.
— Как Пабло? — предположила Талья.
— Пабло испугался, что ты умерла, и обрадовался, обнаружив тебя живой. Это и есть выражение любви.
— Правда? — Талья не пыталась скрыть удивление. — А я думала, он просто побоялся остаться здесь совсем один.
— Конечно, но все-таки начало положено. Может, он и научится, если захочет, хотя учеба займет много времени.
— Я вот точно хочу, но смогу ли? Смогу научиться переводить?
— Да, Талья, ты сможешь, — сказал проводник.
Здесь: Девять
Китайский ресторанчик, куда привела ее Марга, был тихий и симпатичный, в красных тонах с золотыми драконами. У них под ногами, под стеклянным полом, среди аквариумных растений и ракушечных домиков плавали разноцветные рыбки. Они с удовольствием ужинали, хотя разговор то и дело прерывался, поскольку Ана неожиданно погружалась в свои мысли и подруга не хотела ей мешать.
Но когда Ана застыла с ложкой в руке над изысканным десертом из мороженого, Марга не выдержала и положила свой телефон рядом с ее бокалом.
— Слушай, мне это надоело. Позвони домой, или Мигелю на мобильный, или куда хочешь, но позвони уже и успокойся. Весь ужин ты только и делаешь, что смотришь на часы, а я злюсь. И почему у тебя нет мобильного, как у всех нормальных людей?
Ана с удивлением на нее взглянула.
— Не знаю, не хочется, чтобы меня всегда можно было найти, — хотя и бываю я только в институте, в библиотеке или дома. Так зачем мне еще одна ненужная вещь?
— Именно для таких ситуаций. Давай, звони, уже почти десять.
Ана слушала гудки, пока у нее не заболела рука, и лишь тогда отключилась.
— Никого нет.
— Звони на мобильный и не делай из своего мужа монстра — он уже наверняка беспокоится.
— Если его в десять еще нет дома, вряд ли он сильно беспокоится, бедняжка. Тоже, наверное, где-нибудь ужинает, а Талью отправил к ее подружке Пепе.
— Пока не позвонишь, не узнаешь. Хочешь, я позвоню? — спросила Марга, видя, что подруга никак не может решиться.
Ана с благодарной улыбкой протянула ей телефон:
— Его номер…
— Я знаю, он дал мне пару дней назад на случай, если с тобой что-нибудь произойдет и нужно будет срочно его найти.
Ана почувствовала, как глаза наполняются слезами, и через силу отправила в рот большой кусок мороженого.
— Мигель — хороший человек, Ана, и тебе это лучше меня известно. Но ты моя подруга, и что бы ты ни решила, я готова тебе помогать, хотя, мне кажется, если бы вы захотели, все еще можно было бы поправить.
— Если бы мы оба захотели, — тихо проговорила Ана.
— Мигель, ну наконец-то! Куда вы подевались? Мы с Аной весь вечер пытаемся вас найти. Что? Повтори. Не может быть.
— Что случилось, Марга? — Ана увидела, как изменилось лицо подруги, и вдруг пол поплыл у нее из-под ног. — Дай мне его!
Марга покачала головой.
— Мы едем туда. Да, через пятнадцать минут, не беспокойся.
— Что такое, Марга? Что случилось? Что-нибудь с Мигелем?
— Талья в больнице. Они нас ждут.
Там: Шесть
Талья парила в розовом свете, который мягко пульсировал, словно спокойно бьющееся сердце, и перед ней проплывали образы, не поддающиеся описанию. Иногда она закрывала глаза, а когда открывала, что-нибудь менялось: то свет становился иным, не розовым, то в воздухе появлялся новый запах, то начинала звучать музыка, не похожая ни на одну из ранее слышанных ею мелодий. Порой ей мерещилось, что свет издает звуки, а запах меняет форму. В пении флейты ей чудился аромат гвоздики, в смешении красного и фиолетового — неповторимый запах маминого лица. Это было прекрасно, и она вдруг непонятно почему начинала плакать, а слезы, вместо того чтобы медленно стекать по щекам на голубую футболку, сразу превращались в прозрачные солоноватые шарики, которые летали вокруг, и она ловила их высунутым языком.
В зале никого не было, но Талья не чувствовала себя одинокой, так как рядом ощущалось чье-то дружеское присутствие — мягкое, словно шелковые платки из ящика маминого туалетного столика, и теплое, словно свитер из ангорской шерсти. Ее окружали, приободряли, нашептывали какие-то истории без слов, которые она тем не менее понимала, какие-то невидимые друзья.
Она думала то о родителях, то о Пабло — учится ли он сейчас, подобно ей, чему-нибудь, — то в памяти всплывали образы других родственников: дедушки Матео, умершего незадолго до ее рождения, которого она знала только по фотографиям; бабушки Росы, готовящей в жаркий день холодный суп гаспачо на кухне в своем доме в Малаге; Диего, растянувшегося на диване перед телевизором.
Она чувствовала запах майорана на огромной горячей пицце; вкус зеленых слив особого сорта, очень сладких и сочных; холодок на языке от только что вымытых черешен; тепло солнечных лучей в первые дни каникул, когда они по утрам пробиваются сквозь ставни; ласковое прикосновение волн к еще не загорелым ногам.
Эти мимолетные ощущения, которые, возникнув, тут же рассеивались, успокаивали и заставляли забыть о страхе, как в те минуты, когда она просыпалась от ночного кошмара, и мама успокаивала ее, заботливо подтыкая одеяло, и она снова погружалась в сон, зная, что бояться нечего, что все рядом и ее защитят.
