Дева. Звезда в подарок - Усачева Елена Александровна (прочитать книгу txt) 📗
— Вы чего? — Юля сбросила рюкзак.
Дрались Петька с Инвером. Крепкий Мустафаев подмял Ткаченко под себя и колотил его кулаком в бок. Придавленному к земле Петро оставалось только сучить ногами, пытаясь выбраться из-под тяжелого Инвера. Он отталкивал его от себя, но Мустафаев ловко уворачивался, вновь налегая на противника. При этом он еще ухитрялся отмахиваться от налетавшего на него сзади Царицына.
— Палыч где? — крикнула Юля.
— Ушел куда-то, — отозвался Сережка, скаля в улыбке зубы. — А эти, прикинь, из-за палатки подрались.
— Что у них с палаткой? — Юля успела задать вопрос, прежде чем сообразила, что шум мог подняться из-за пропавших оттяжек. А они лежали у нее в рюкзаке, в кармане. — Сделаю я вам палатку, — присела она рядом с сопящими мальчишками на корточки. — Веревки у меня есть. Пришью все!
Увидев ее, Инвер перестал махать кулаками и фыркнул.
— Только попробуй сказать, — прошипел Петро, получил еще один тычок и зашипел от боли.
— Нужен ты кому, — зло выдохнул Мустафаев, садясь на землю. Ткаченко перевернулся на бок, полежал так мгновение и с трудом поднялся.
— А если не нужен, то не лезь! — бросил он в сторону противника.
— Катись отсюда! — метнул в него горсть хвоинок Инвер. Желтые былинки дождем осыпались ему на колени. — Псих!
В душе у Юли заскреблась тревога. Неспроста все это было, ой, неспроста. Она вернулась к своему брошенному рюкзаку, повернула его, посмотрела на испачканный крокодилий бок. Волнение неприятными колючками шевелилось внутри.
С чего она решила, что это как-то связано с дневником? Мальчишки и сами могли подраться. Повода у них, что ли, не нашлось бы? Знают они друг друга давно, сколько уже вместе в туристический клуб ходят.
Иголка, воткнутая в катушку толстых белых ниток, лежала в косметичке вместе с лекарствами. В них пришлось долго копаться, скользкие блистеры с анальгином и но-шпой соскальзывали с колен. Не мешало бы еще найти наперсток. Материал толстый, просто так иголку в него не воткнешь. Нужно что-то твердое, желательно железное, чтобы было во что упереть иголку, протолкнуть ее… И тут Юле на глаза попался топор. Да, топор ей как раз подойдет.
Подстелив пенку, Бочарникова уселась около палатки, разложила перед собой веревки. Пришивать здесь было особенно и нечего. Ну, одну она зашьет, остальные придется как-то связывать.
— Чего у них было-то? — спросила Ирка, усаживаясь рядом с подругой.
— Все уже закончилось, — пожала плечами Юля.
— А дрались из-за чего? — ерзала на месте Харина.
— У них и спроси, — огрызнулась Юля. Надоело ей об этом думать. Все равно ничего непонятно. И тут же спохватилась: — Просто так подрались. Из-за того, что Инвер нас одних оставил, — неумело соврала она.
— Инвер? — Ирка мгновенно обо всем забыла — и об усталости, и о том, что хотела еще немного покемарить, пока готовился ужин. Несмотря на повышенную вредность, Мустафаев ей нравился.
Юля работала, не поднимая головы. Тревога заставляла ее колоть себе пальцы, ошибаться, спутывать нитку.
— Нашли работника! — Олег Павлович появился около разоренного лагеря, высоким знаком вопроса постоял, наблюдая за Юлиной работой. — Возьми ножницы, — посоветовал он. — Топором неудобно. — Потом он оглядел притихших подопечных, заметил ссадину на лице у Петро, перепачканный в смоле рукав куртки у Мишки и по тому, как Инвер демонстративно отворачивался от Ткаченко, понял, что без драки не обошлось. И хоть было уже поздно что-то исправлять, привычно стал разводить своих подопечных по разным заданиям. — Царицын, Даушкин, за дровами. Мустафаев, отвечаешь за костер. Ткаченко, собирай продукты на ужин, сегодня у нас гречка с тушенкой.
— Почему опять я с костром? — недовольно протянул Инвер. — Всем отдыхать, а я?
— По кочану! И по кочерыжке! — сорвался Палыч. — Еще раз девочек одних оставишь, тут же отправишься в обратную сторону без сопровождения! Юля, Ира, где вы были так долго?
Юля вскинула глаза и тут же поняла, куда ходил Олег Павлович. Он искал их. Ходил по тропе сначала в обратную сторону, потом, увидев их следы, прошел вперед. Ботинки у него были перепачканы, одно колено мокрое. Видимо, дальше дорога становилась совсем разбитой.
— Мы не увидели, где вы остановились, — пробормотала Бочарникова, чувствуя, как у нее в душе рождается неожиданная жалость к руководителю. Компания у них подобралась непростая.
— Понятно. — Олег Павлович морщился, словно у него что-то болело. — Ткаченко, что у тебя с лицом?
— Я упал, — хмуро отозвался Петро, старательно отворачиваясь.
— Иди тогда за водой. — Олег Павлович достал из своего рюкзака два котелка. — Спустишься ниже тропы, найдешь ручей. Поднимись вверх по течению, там подход удобней.
Петро, мрачно глядя себе под ноги, побрел вниз. Ирка ткнула Юлю в бок.
— Иди за ним! — зашептала она на весь лагерь.
— Зачем? — спросила Юля. Она опять уколола палец. Было больно и обидно. И правда, чего она мучается?
— Поговори хотя бы! — теребила ее Ира. — А то третий день на него смотришь и молчишь.
— Не пойду я никуда. — Юля еще ниже склонилась над работой.
— Такой случай! — не сдавалась Ирка. — Когда он еще будет один?
— Не пойду! — Юля сдвинула колени, словно ее собирались тащить за Ткаченко силой.
— Что это ты здесь сидишь? — Федина опустилась рядом на разбросанную палатку.
— А где я должна сидеть? — Не завершив второй строчки, Юля стала закреплять нитку. Надоело ей изображать из себя белошвейку. — Харина, шла бы ты стелить пенки в палатку! — прогнала она подругу. Она догадывалась, о чем хочет говорить Настя, поэтому этот разговор лучше всего было вести без свидетелей.
— Петька знает, что ты его любишь? — склонилась Федина.
Иголка больно вошла в палец, но Юля уже не чувствовала этого.
— Это ты взяла дневник? — Бочарникова пристально смотрела на обидчицу.
— Значит, есть еще и дневник? — лукаво улыбнулась Настя.
— Отдай! — Юля перегнулась через колени, хватая Настю за руку. — Воровка!
— Ненормальная! — дернулась в сильном захвате Федина. — Нет у меня ничего!
— Отдай! — клонилась вперед Юля. Топор соскользнул с колен и острым углом задел Настю по ноге. Федина взвыла, хватаясь за голень.
— Девчонки сцепились! — Сережка не успел поменять наблюдательный пункт. Ему надо было лишь немного повернуться, чтобы снова стать зрителем в партере. — Давай! Зажигай! Уважаемая публика! — Он сложил руки раструбом. — Сегодня на арене разъяренные тигры.
— У вас-то что произошло? — обреченно всплеснул руками Палыч, выбравшись на шум из палатки.
— Придурочная! — выла Настя. Она закатала штанину и теперь всем показывала набухающую кровью ранку на ноге. — Влюбилась, а теперь на людей с топорами кидается!
Юля поджала губы, перекинула тент, примерила оттяжку к следующему уголку и, еще ниже склонившись над работой, воткнула иголку в ткань.
— Сама заткнись! — накинулась на Федину прибежавшая на шум Ирка. — Первая полезла! Никто тебя не трогал.
Секунду она ждала, что подруга что-нибудь добавит, но Бочарникова молчала. Словно все это к ней не имело никакого отношения.
— Дура лохматая, — добавила Харина в сторону Насти.
— На себя посмотри! — пошла в ее сторону Федина, забыв о своей ране. — Ты чего из себя тут возомнила? — Она пнула ногой полог, и он соскользнул на землю. — Расселась как у себя дома! Ждешь, что спасибо скажут? Ты тут на фиг со своей благотворительностью никому не уперлась!
— Ты что сказала? — пошла на нее грудью вперед Ирка. И они непременно сцепились бы, но тут Палыч решительно пошел в их сторону.
— Хватит орать! — приказал он, и девчонки словно опомнились. — Что вы сегодня как с цепи сорвались? Кругом тайга, а они кричат как в городе! Здесь нельзя шуметь. Алтайские духи шума не любят.
Его слова сразу заставили всех вспомнить, кто они и где находятся.
— Ладно, принцесса! — Настя медленно расправила штанину. — Я тебя предупредила. К Ткаченко близко не подходи. Занят он, понятно? А дневничок мы твой найдем и с удовольствием почитаем. Я даже знаю, у кого он.
