Луговичка - Панова Людмила Александровна (читать книги полностью TXT) 📗
Настя, сильно похудевшая за эти годы, шила Поленьке кукол. Ей так хотелось стать хорошей матерью этому ребёнку. Ведь своих детей у неё не было. Годом раньше родился мальчик, да пожил всего два дня. Умер он у Насти на руках от неизвестной болезни. Настя переживала, плакала и всю свою нерастраченную ласку отдавала Поленьке. Но Поля так ни разу и не назвала её мамой, она была для неё просто Настей. Никакие уговоры не смогли заставить её выдавить из себя это короткое слово. Но Настя ждала, ждала и надеялась, что это когда-нибудь произойдёт.
Как-то рисовала Поля на листе бумаги луговые цветы, да так ловко у неё выходило, красиво очень. Букет будто живой получился. Настя, увидев рисунок, залюбовалась вслух:
— Как красиво, Поленька. Мне бы очень хотелось иметь такой букет, я бы каждый день им любовалась.
Но Поля закрыла рисунок ладошкой:
— Нет, не хочу, я подарю его мамочке.
Настя спросила настороженно:
— А разве не я твоя мама?
Девочка вполне искренне удивилась:
— Конечно, нет. Ты ведь меня нашла, а моя мамочка далеко, в луговых травах живёт.
Настя так растерялась, что не знала, как ответить девочке. Вечером она спросила у мужа:
— Ты рассказал Поленьке о том, что мы её нашли?
— Что ты, Настя. Никогда не говорил. А что случилось?
Андрей даже отодвинул чашку, из которой ел.
— А то, что Поля знает, как и где мы её подобрали той ночью. — Настя смотрела на мужа грустными глазами. Она вздохнула и собрала чашки со стола. — Я никогда не буду ей матерью, она не любит меня.
Андрей стукнул кулаком по столу:
— Глупости, ты её вырастила, она ещё подрастёт, поумнеет и будет звать, а ты даже не думай об этом.
Но Настя думала. Думала и страдала, ей так хотелось, чтобы девочка полюбила её. Но чем старше становилась Поленька, тем больше они отдалялись друг от друга.
Однажды Настя спустилась в погреб, чтобы взять крынку сметаны, но когда она поднялась наверх, дверца погреба неожиданно захлопнулась прямо перед её лицом. Бедная женщина едва не упала с лестницы. Она закричала от ужаса и громко забарабанила в дверцу. Но ей никто не ответил, так как в доме никого не было. Насте пришлось просидеть несколько часов в холодном погребе, пока не пришли отец с матерью и не освободили несчастную узницу.
— Как такое могло случиться?! — недоумевали старики.
Настя молчала. Её бил озноб, а из глаз неудержимо текли слёзы. Старуха напоила её горячим чаем и уложила в постель.
— Бедняжка! Да что у нас, бес завёлся, что ли, дверку вздумал захлопывать!
Скрипнула входная дверь, и в комнату вошла Поленька. При её появлении Настя вздрогнула и замерла под одеялом. Девочка улыбнулась и, отойдя к столу, занялась рисованием. Бабушка посмотрела в её сторону:
— Что же ты, Поленька, к матери не подойдёшь? Захворала она, али не видишь?
Поля, не проронив ни слова, спокойно взялась за карандаш и принялась водить им по бумаге.
— Подойди сюда, внучка, — не унималась бабушка, но Настя вдруг поймала её за руку.
— Не надо, — зашептала она, — пусть рисует, а я хочу отдохнуть.
Бабушка вскоре вышла, укоризненно посмотрев на внучку, и они остались вдвоём. Стояла тишина, лишь изредка шуршал грифель о бумагу. Настя вдруг спросила:
— За что ты не любишь меня, Поленька?
Но ответа не последовало. Грифель продолжал шуршать.
— Что я сделала не так? Чем заслужила твою немилость, ведь я люблю тебя. Ответь, пожалуйста.
После длительного молчания грифель перестал шуршать, и Настя услышала странные слова:
— Ты заняла не своё место и должна уйти.
Настя поднялась на локтях с подушки. Лицо её пылало.
— Это чьё же место я заняла?
Поля не смотрела в её сторону, она продолжала рисовать.
— Ты сама знаешь, чьё. Уйди от Андрея, он любит мою матушку, а не тебя.
Настя больше не могла это слушать. Она вскочила с постели и подошла к девочке:
— Мы с Андреем любим друг друга с детства, тебя мы тоже вырастили как родную, а теперь ты говоришь о какой-то матушке!
Поля подняла глаза на женщину. Сколько было холода и злобы в этом взгляде. С этой минуты Настя поняла: эта девочка никогда не будет её ребёнком. Поля нажала на грифель, и он обломился.
— Не уйдёшь — тебе же хуже.
Настя попыталась усмехнуться:
— А ты не боишься, что о нашем разговоре узнают Андрей и ещё дедушка с бабушкой?
Девочка была совершенно спокойна:
— Тебе никто не поверит.
Поленька — луговой цветочек
С этого дня Настя больше не пыталась примириться с Полиной. Она старалась не замечать её. Всю работу по дому выполняла молча, лишь иногда советуясь с матушкой.
Поля же была ласкова со всеми, а особенно с Андреем. Когда после работы, уставший, он садился за стол, она с радостью ставила перед ним большую чашку горячего супа и смотрела на него большими влюблёнными глазами. Иногда от этого взгляда ему становилось не по себе, но он всё равно усаживал её к себе на колени и гладил мягкие пушистые волосы. Она прижималась к нему всем своим хрупким тельцем и шептала:
— Папочка, я так тебя люблю.
Однажды он подозвал Настю к себе. Настя возилась у печи, помешивая в чугунке кашу. «Как она похудела и подурнела», — подумал он, глядя на жену, но вслух произнёс:
— Что происходит, Настя? Ты совсем не замечаешь ребёнка, ведь раньше всё было по-другому.
Настя не смела поднять глаза, а руки её предательски задрожали. Андрей посадил жену рядом собой и обнял за плечи:
— Что случилось, почему ты больше не любишь Поленьку?
Настя вздрогнула:
— С чего ты взял?
— Она сама мне об этом сказала, да и я вижу…
Женщина решительно встала и, не взглянув на мужа, быстро вышла из комнаты. Разговора не получилось.
Время шло. Андрей построил большой, просторный дом, куда он переселился с Настей и Полиной. Старики радовались за молодых, но тут стали замечать, что соседи на них как-то странно поглядывают да и сторониться стали. Бывало, прибежит соседка Нюра посудачить с матерью по душам, а нынче даже не заглянула ни разу. Братья Кузьма да Василий тоже часто к деду заглядывали, о рыбалке да охоте поговорить, а тут и они не заходят.
«Странно всё это», — подумала мать и постучала к соседке. Дверь Нюра открыла неохотно, сквозь зубы сказала:
— Проходи, — и, не взглянув на гостью, направилась к печке.
— Постой, Нюра. Я тебе яичек крупных, отборных принесла, наша несушка впервые такие снесла.
Но Нюра отказалась:
— Не нужно мне ничего от вас, нечисто всё.
Мать аж поперхнулась:
— Что значит — нечисто? С ума, что ли, сошла, Нюра, свихнулась на старости лет?
Но соседка посмотрела на неё серьёзно:
— Я-то не сошла ещё, а вот вы все будто опоённые ходите, ничего вокруг себя не видите.
Мать ещё больше изумилась:
— Да что мы видеть-то должны? Как жили, так и живём.
— Вот именно, жить-то вы стали богато, и всё у вас ладится, даже дед твой ногу свою поправил, а ведь уж не верили…
— А ты что же, — возмутилась мать, — завидуешь, что ли? Это тебя гложет?
Нюра горько усмехнулась:
— Да не завидую я, Егоровна, просто странно всё это. В доме твоём нечистый завёлся, он вам и помогает.
Тут уж мать не выдержала, плюнула сгоряча на пол и покинула дом соседки. Вечером рассказала мужу о своём разговоре с Нюрой. Дед сначала молчал, а потом и выдал:
— Я тоже был у Кузьмы с Василием, так они мне примерно то же самое сказали. Так, мол, и так, завёлся у вас в доме сатана, а сатана этот — Поленька! Не зря у неё глаз недобрый.
— Да с чего взяли-то? Поленька такая ласковая. — Мать не удержалась и смахнула слезинку.
— Вот и я обругал всяко, на том и расстались.
Дед задумался, а потом как-то нерешительно проговорил:
— Только вот странные вещи происходят, мать! С тех пор как Поленька появилась в нашем доме, Андрей как-то посуровел ко всем, молчалив стал, а Настя и вовсе высохла, смотреть не на что. А ведь была здорова.
