Тайник теней - Грипе Мария (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Ингеборг посмотрела на Каролину.
– Берта все может понять, – с серьезным видом сказала она.
– Да, это правда. Она всегда старается понять…
Они задумчиво взглянули друг другу в глаза и сменили тему.
Ингеборг не так сильно страдает от того, что подошел к концу их театральный сезон. У нее была небольшая роль в пьесе, которая значила для нее не так уж много. Но, поскольку ей довелось самой играть Иоанну в более ранней постановке, она может понять чувства Каролины. Хотя она никогда не вживалась в роль так глубоко, как Каролина, – Ингеборг говорит, что не впускает персонажей в свою душу.
Но Каролине не верится: неужели это возможно? Просто дело в том, что Ингеборг никогда не приходилось так сильно бороться со своей Иоанной, как Каролине, потому что ее характер более близок Орлеанской деве.
А Каролине пришлось сражаться изо всех сил, чтобы воплотиться в свою героиню. И ей все еще кажется, что, будь у нее возможность сыграть еще раз, она могла бы многое улучшить. Давид сказал ей то же самое, у него возникло то же впечатление. Они прекрасно понимают друг друга, он чувствует себя сейчас столь же потерянным, как Каролина, и места себе не находит.
Они решили устроить своим героям прощальный праздник. Они пойдут в ресторан, правда, они еще не решили, в какой именно, на этот счет мнения расходятся. Поэтому они договорились встретиться у Оперы и немного прогуляться вокруг. Так предложила Каролина. Ей хотелось самой заплатить за свой ужин, но тогда это должно быть не очень дорого, ведь у нее не так много денег. А Давид любит покутить.
Сначала он хочет пойти в Оперный погребок. Каролине удается его отговорить, и тогда он предлагает кафе «Река». Оно тоже находится в здании Оперы и, по мнению Давида, сгодится на худой конец. И он напрочь отказывается бегать вокруг в поисках более дешевого местечка, как хочет Каролина. Это кажется ему в высшей степени недостойным, особенно для такого торжественного случая.
– Ведь речь идет не только о тебе, – наставительно добавляет он, когда Каролина пытается ему возразить. – Мы должны принять во внимание Иоанну и его величество, короля Франции Карла VII. Мы ведь не можем привести их в какой угодно кабак, это надо понимать.
Ничего не поделаешь. Давид не сдается.
У него денег куры не клюют, поясняет он. И вообще, он довольно часто может себе многое позволить. Во всяком случае, когда речь заходит о празднике. Если нельзя погулять по-настоящему, он лучше вообще не будет гулять. Ему откровенно претит трястись над каждой копейкой. В сущности, Каролина точно такая же, но просто она чувствует некоторую ответственность, потому что живет на деньги мамы. А не на свои собственные. Но для Давида это не беда. Он любит проявлять щедрость направо и налево.
Так же, как Каролина, Давид каждый месяц получает деньги от своей матери. Как он выкручивается, когда они кончаются, никто не знает. Он говорит, что это его дело. Если ему и приходится долго «сосать лапу», чтобы иногда кутнуть от души, то это касается только его. А сейчас он решил, что хочет пригласить Каролину в кафе «Река».
Каролина пытается протестовать:
– Тебе нет никакой необходимости платить за меня. В таком случае я могу точно так же пригласить тебя.
– Но ведь это не я приглашаю тебя, Каролина. Это Карл VII просит Иоанну, свою спасительницу, отужинать вместе с ним, – произносит Давид с такой серьезной миной, что Каролина не может не рассмеяться.
– Ах вот так? Тогда другое дело. Тогда ладно. Иоанну легко соблазнить на вкусненькое.
– Так договорились? Карл приглашает Иоанну, да?
Но взгляд у Давида хитрый. Каролина чувствует подвох и отвечает:
– Договорились, если ты позволишь мне самой за себя заплатить…
Тут Давид всерьез рассердился. И обиделся.
– Я думал, мы пойдем в ресторан, чтобы отметить праздник. А не затем, чтобы обсуждать, кто заплатит по счету.
– Но ведь мы и не будем этого обсуждать. Кстати, я и не собиралась платить по всему счету. Только за себя.
Давид вздыхает и мрачнеет.
– Ну почему современные девушки так скучны? Либо они строят из себя образец добродетели и их даже в кафе не заманишь, либо они участвуют в женском движении и стремятся показать, что способны сами заплатить за свой ужин. Почему бы им не стать чуть-чуть беспечнее? Ведь нельзя все время думать о деньгах. Тебе так не кажется?
– Нет, а о чем сейчас, по-твоему, надо думать?
У Давида сделалось такое грустное лицо, что Каролина едва не разозлилась.
– Я хочу показать тебе, как я восхищаюсь тобой. И ничего больше.
Каролине вдруг стало стыдно. Давид говорил совершенно честно.
– Разве я не могу тобой восхищаться? – спросил он и посмотрел на нее нежным взглядом.
– Конечно, можешь. Прости.
– Никаких извинений. Это лишнее. Ты всегда была мне удивительно хорошим другом. А у меня так мало возможностей отблагодарить тебя. И сейчас я хочу предложить тебе бокал шампанского. Старинного вина из французского местечка Дом-Реми в приходе Тула.
Невероятно!
Кто бы мог устоять перед этим?!
Они проводят на редкость удачный вечер. Веселый. И грустный одновременно. Они то смеются, то плачут. Они прощаются не только со своими ролями. Они прощаются и друг с другом.
Теперь их пути разойдутся.
Дело в том, что Давид должен расстаться с Эдит. Но пока он в Стокгольме, это трудно. Разумеется, между ними будет все кончено. Эдит сама так захотела. Но она не отпускает Давида, постоянно напоминая ему о своем существовании. У Давида больше нет сил это терпеть. Поскольку он все еще испытывает к ней чувство.
– Но как же театр? Если ты уедешь из Стокгольма?
– Не волнуйся. Я перееду в Гётеборг. Я уже получил предложение. Я проработаю там несколько лет. А затем, возможно, снова вернусь в Стокгольм. И надеюсь, что тогда мы снова будем играть в одной пьесе.
Давид говорит так, только чтобы утешить самого себя, думает Каролина. Ведь ему так же горько, как и ей.
– Почему всему приходит конец, Давид?
– Так и должно быть! Чтобы мы не прирастали к одному месту. Чтобы дать дорогу чему-то новому. Разве не так?
Давид провожает Каролину до дома.
На минуту они останавливаются под фонарем, под тем самым, где Давид в любую погоду простаивал дни напролет, чтобы доказать ей свою любовь.
Теперь эти воспоминания вызывают у него улыбку. У Каролины тоже.
– Видишь ли, нам, мужчинам, частенько бывает нелегко. Нам нужно постоянно что-то доказывать. И себе и другим. Самое страшное – что нас все равно не принимают всерьез. Во всяком случае, если мы посвящаем себя театру.
– А ты думаешь, женщинам проще?
– Конечно, ведь вам, по крайней мере, не приходится постоянно что-то доказывать.
– Не приходится?
– Думаю, нет, а что вам приходится доказывать?
– Например, нашу женственность. И это, скажу тебе по секрету, довольно утомительно.
– Вот как? Разве вы об этом думаете? И ты тоже?
– Не именно сейчас, конечно, но… я ощущаю в этом потребность.
– Только не доказывай свою женственность мне, Каролина! Я и так преклоняюсь перед тобой. Я всегда буду обожать тебя. Для меня ты можешь быть такой, какая ты есть. Спокойной ночи.
Давид легко целует Каролину в щеку и уходит. Она стоит в проеме двери и смотрит ему вслед.
Давид исчезает в темноте ночи.
Дойдя до угла, он оборачивается и склоняется в глубоком поклоне, изящно помахивая шляпой. Она отвечает ему реверансом.
Затем Каролина бегом поднимается по лестнице и, оказавшись одна, позволяет себе немножко всплакнуть. Все-таки как грустно.
Кажется, совсем ничего не осталось.
И Розильда, которая так никогда и не увидит ее Иоанны! Она опоздала на все спектакли.
Грустно. Грустно.
Что же теперь делать?
Окно на улице Сведенборга все еще горит по вечерам, и в конце концов Каролина решает пойти туда. Лидия заметно рада ей, она предлагает чай, затем садится за фортепиано и долго, в течение нескольких часов, играет для Каролины – собственно, говорить им не о чем. Между ними висит тяжкое молчание.
