Тук-тук-тук. Сборник рассказов. (Рисунки Г.И. Огородникова) - Носов Николай Николаевич (читать полную версию книги txt) 📗
— Что ты такой шум поднял? Разве его так поймаешь! — сказала мама.
Тут Мурзик прыгнул на подоконник, где стоял аквариум, и хотел выскочить обратно, в форточку, но сорвался и с размаху как плюхнется в аквариум!
Вода так и брызнула в разные стороны. Мурзик выскочил из аквариума и давай отряхиваться. Тут мама и схватила его за шиворот:
— Вот я тебя проучу как следует!
— Мамочка, миленькая, не бей Мурзика! — заплакал Виталик.
— Нечего его жалеть, — сказала мама. — Он ведь не пожалел рыбку!
— Мамочка, он не виноват!
— Как же «не виноват»? А кто карася съел?
— Это не он.
— А кто же?
— Это я…
— Ты съел? — удивилась мама.
— Нет, я не съел. Я его на свисток променял.
— На какой свисток?
— Вот на этот.
Виталик вынул из кармана свисток и показал маме.
— Как же тебе не стыдно? — сказала мама.
— Я нечаянно. Серёжа сказал: «Давай меняться», я и поменялся.
— Я не о том говорю! Я говорю, почему ты не сказал правду? Я ведь на Мурзика подумала. Разве честно на других сваливать?
— Я боялся, что ты станешь бранить меня.
— Это только трусы боятся говорить правду! Хорошо было бы, если б я наказала Мурзика?
— Я больше не буду.
— Ну смотри! Только потому прощаю, что ты всё-таки сам признался, — сказала мама.
Виталик взял Мурзика и понёс к батарее сушиться. Он посадил его на скамеечке и сел рядом с ним. Мокрая шерсть на Мурзике торчала в разные стороны, как иголки у ёжика, и от этого Мурзик казался таким худым-худым, будто целую неделю совсем ничего не ел. Виталик вынул из кармана котлету и положил перед Мурзиком. Мурзик съел котлету, потом забрался на колени к Виталику, свернулся калачиком и замурлыкал свою песенку.
Затейники
Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры.
Один раз мы читали сказку «Три поросёнка». А потом стали играть. Сначала мы бегали по комнате, прыгали и кричали:
— Нам не страшен серый волк!
Потом мама ушла в магазин, а Валя сказала:
— Давай, Петя, сделаем себе домик, как у тех поросят, что в сказке.
Мы стащили с кровати одеяло и завесили им стол. Вот и получился дом. Мы залезли в него, а там темно-темно! Валя говорит:
— Вот и хорошо, что у нас свой дом! Мы всегда будем здесь жить и никого к себе не пустим, а если серый волк придёт, мы его прогоним.
Я говорю:
— Жалко, что у нас в домике нет окон, очень темно!
— Ничего, — говорит Валя. — У поросят ведь домики бывают без окон.
Я спрашиваю:
— А ты меня видишь?
— Нет. А ты меня?
— И я, — говорю, — нет. Я даже себя не вижу.
Вдруг меня кто-то как схватит за ногу! Я как закричу! Выскочил из-под стола, а Валя за мной.
— Чего ты? — спрашивает.
— Меня, — говорю, — кто-то схватил за ногу. Может быть, серый волк?
Валя испугалась и бегом из комнаты. Я — за ней. Выбежали в коридор и дверь захлопнули.
— Давай, — говорю, — дверь держать, чтобы он не открыл.
Держали мы дверь, держали. Валя и говорит:
— Может быть, там никого нет?
Я говорю:
— А кто же тогда меня за ногу трогал?
— Это я, — говорит Валя, — я хотела узнать, где ты.
— Чего же ты раньше не сказала?
— Я, — говорит, — испугалась. Ты меня испугал.
Открыли мы дверь. В комнате никого нет. А к столу подойти всё-таки боимся: вдруг из-под него серый волк вылезет!
Я говорю:
— Пойди сними одеяло. А Валя говорит:
— Нет, ты пойди! Я говорю:
— Там же никого нет.
— А может быть, есть!
Я подкрался на цыпочках к столу, дёрнул за край одеяла и бегом к двери. Одеяло упало, а под столом никого нет. Мы обрадовались. Хотели починить домик, только Валя говорит:
— Вдруг опять кто-нибудь за ногу схватит!
Так и не стали больше в «три поросёнка» играть.
Заплатка
У Бобки были замечательные штаны: зелёные, вернее сказать, защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался:
— Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские!
Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зелёных штанов не было.
Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошёл поскорее домой и стал просить маму зашить.
Мама рассердилась:
— Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна?
— Я больше не буду! Зашей, мама!
— Сам зашей.
— Так я ведь не умею!
— Сумел порвать, сумей и зашить.
— Ну, я так буду ходить, — проворчал Бобка и пошёл во двор.
Ребята увидели, что у него на штанах дырка, и стали смеяться.
— Какой же ты солдат, — говорят, — если у тебя штаны порваны?
А Бобка оправдывается:
— Я просил маму зашить, а она не хочет.
— Разве солдатам мамы штаны зашивают? — говорят ребята. — Солдат сам должен уметь всё делать: и заплатку поставить и пуговицу пришить.
Бобке стало стыдно.
Пошёл он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зелёной материи. Из материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать её к штанам.
Дело это было нелёгкое. К тому же Бобка очень спешил и колол себе пальцы иголкой.
— Чего ты колешься? Ах ты, противная! — говорил Бобка иголке и старался схватить её за самый кончик, так, чтоб не уколоться.
Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушёный гриб, а материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче.
— Ну, куда же это годится? — ворчал Бобка, разглядывая штаны. — Ещё хуже, чем было! Придётся наново перешивать.
Он взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил её, приложил снова к штанам, хорошенько обвёл вокруг заплатки чернильным карандашом и стал пришивать её снова. Теперь он шил не спеша, аккуратно и всё время следил, чтобы заплатка не вылезала за черту.
Он долго возился, сопел и кряхтел, зато, когда всё сделал, на заплатку было любо взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не отодрать и зубами.
Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его.
— Вот молодец! — говорили они. — А заплатка, смотрите, карандашом обведена. Сразу видно, что сам пришивал.
А Бобка вертелся во все стороны, чтобы всем было видно, и говорил:
— Эх, мне бы ещё пуговицы научиться пришивать, да жаль, ни одна не оторвалась! Ну ничего. Когда-нибудь оторвётся — обязательно сам пришью.
И я помогаю
Жила маленькая девочка по имени Ниночка.
Ей было всего пять лет. У неё были папа, мама и старенькая бабушка, которую Ниночка называла бабулей.
Ниночкина мама уходила каждый день на работу, а с Ниночкой оставалась бабуля. Она учила Ниночку и одеваться, и умываться, и пуговицы застёгивать на лифчике, и башмаки зашнуровывать, и заплетать косы, и даже буквы писать.
С бабулей Ниночка проводила весь день, а с мамой только утро и вечер.
А вот папу Ниночка видела очень редко, так как он работал в далёкой Арктике. Он был полярный лётчик и домой приезжал, только когда был отпуск.
Раз в неделю, а иногда и чаще от Ниночкиного папы приходило письмо. Когда мама возвращалась с работы, она читала письмо вслух, а Ниночка и бабуля слушали. А потом все вместе писали папе ответ. На другой день мама уходила на работу, а бабуля с Ниночкой относили письмо на почту.
