Нина Сагайдак - Мищенко Дмитрий Алексеевич (читать книги полные TXT) 📗
Как часто в выходные дни, особенно весной и ранней осенью, водила их Лариса Ивановна на речку, в цветущие луга и зеленые дубравы, окружавшие городок. Сколько чудесных экскурсий провела она с классом!
И всегда была с ними Нина. Хотя и была на год моложе, она дружила с девочками того класса, в котором преподавала ее мама, но больше всех любила Клару. Они постоянно бегали друг к другу, летом лазали на деревья или прятались в зеленую беседку и долго шептались о всякой всячине. Зимой катались на санках, готовились к праздникам. И как веселились на праздники! Особенно под Новый год. Сколько счастливых хлопот, шума, крика знал этот дом! Как нарядна бывала елка! Какими интересными и забавными были новогодние постановки в школе! Ими увлекались не только дети, но и взрослые — родители Нины и Клары. А как плясала Нина…
Теперь не узнать когда-то веселого дома. Тихо в нем, как в погребе, и печально. Где вы, счастливые, радостные дни? Где мама, Лариса Ивановна? Одна Нина рядом: дышит ровно, едва слышно, спит уже. А она, Клара, никак не уснет, будто и дом этот чужой, будто она впервые ночует здесь.
И на дворе обманчивая тишина. Можно подумать, что в городе воцарился наконец покой. А на самом деле плач и стой раздирают людские души. Каково сейчас тем, кого сгоняли сегодня к управе? Где они?.. Скоро ли настанет утро? Что принесет оно ей?..
Почти до рассвета не могла заснуть Клара, а потом забылась тяжелым, тревожным сном.
Проснулась она, услышав, что в сенях звякнули ведра. Может, Нина принесла воды, а может, Лидия Леопольдовна готовила корм для своей козы — любимицы Белки… Потом скрипнула дверь, и, когда Клара открыла глаза, она увидела, что Нина и бабушка уже не спят, стоят около окна и встревоженно к чему-то прислушиваются.
— Что там? — тихо спросила Клара.
— Где-то стреляют, — отозвалась Лидия Леопольдовна. — Похоже, что в лесу. Наверно, партизаны столкнулись с немецким отрядом.
Клара больше не расспрашивала. Вскочив с постели, быстро оделась и подошла к окну. Припав лицом к стеклу, смотрела на занесенную снегом улицу. Потом открыла форточку, и они втроем стали прислушиваться. За ночь метель улеглась. В белой утренней тишине отчетливо слышалась стрельба, но трудно было понять, где стреляют: на окраине города, на опушке леса или дальше, в лесу…
— Неужели партизаны? — Клара вопросительно посмотрела на Нину и Лидию Леопольдовну.
— А кто же еще? — ответила Нина. — Ведь те, что попали в окружение, ушли в глубь леса. Может быть, это парашютисты? Или наши высадили десант?
— О если бы… Если бы хоть на неделю наши выгнали отсюда немцев. Тогда спаслась бы и мама, и все другие несчастные. — Голос Клары дрожал.
Обнявшись, девушки еще крепче прильнули к окну, еще внимательнее прислушивались к стрельбе за городом. И вдруг она оборвалась. Как-то сразу, будто по команде. Затем снова прозвучало несколько одиночных выстрелов.
Подруги не отходили от окна. Стрельба больше не возобновлялась. Тихо в городе. И людей не видно. Ни во дворах, ни на улице. Как будто не утро сейчас, а поздняя ночь.
— Ни души, — тихо сказала Лидия Леопольдовна, — люди попрятались по домам.
— Хоть бы дедушка пришел, — отозвалась Клара. — Может, он знает, что это за стрельба.
Но Иван Михайлович все еще не приходил. Прошел час, второй наступил с момента, когда отзвучали последние выстрелы. Девушки стали волноваться. Встревожилась и Лидия Леопольдовна. Несколько раз, накинув платок, выходила за калитку, выглядывала на улицу и, наконец не выдержав, надела пальто и отправилась искать мужа.
Она увидела его в конце улицы и быстро пошла навстречу, готовая обрушиться на него с упреками. Но, увидев мужа вблизи, растерянно остановилась: он шел медленно, тяжело волоча ноги по глубокому и неутоптанному снегу.
— Не заболел ли ты? — испугалась Лидия Леопольдовна.
— А-а? — остановился Иван Михайлович, с трудом переводя дыхание и глядя на нее каким-то странным, остановившимся взглядом. — Заболел, говоришь? Все возможно, Лида. Все возможно… А ты куда собралась?
— Да куда же? Искать тебя иду. Ждали, ждали, а тебя все нет да нет, время-то теперь знаешь какое? Засиделся где-то?
— Да-а… засиделся… Клара, наверно, волнуется?
Лидия Леопольдовна услышала в его голосе что-то необычное, задержала на нем тревожно-испытующий взгляд:
— Да что случилось? Скажи ради бога, что произошло?
— Нет уже у Клары матери. Сирота она теперь.
— Боже мой! Как же это?
— Расстреляли их сегодня в лесу.
— Женщин?!
— И женщин и детей.
— Ой, горе-горькое! Да что же это делается на белом свете! — застонала Лидия Леопольдовна. — Что мы скажем Кларе?
— Не скули! — строго сказал дед.
— Да как же не скулить — кричать хочется. Что будет с бедной девочкой?
— Вот это меня и мучает. Ну что я ей скажу? Правду? Правда убьет девочку. А врать? Боюсь, она догадается… Ты послушай, что я надумал. Все утро слонялся по городу и нашел человека с подводой, который свезет нас в Рудню к Оксане. Подбери какие-нибудь вещички на обмен, и я поеду с Кларой. Она побудет у Оксаны как внучка ее. Это уж мы с ней обговорим там…
— Но надо же что-то сказать девочке, — тихо проговорила Лидия Леопольдовна.
— Скажем, что люди спаслись, партизаны напали на немецкий конвой, отбили арестованных и увели их в лес, — ответил Иван Михайлович.
— Да, да. Так лучше…
Старики дошли уже до своего дома.
— Погляди-ка, — кивнул Иван Михайлович на окна, — видишь, прилипли обе к окошку, только что не выскочат. Забыли, совсем забыли об осторожности.
X
Клару не пришлось долго убеждать. Она цеплялась за малейшую надежду, ждала добрых вестей и, конечно, поверила, что стрельба, которую они слышали, — это был бой партизан с немцами. Она поверила Ивану Михайловичу, потому что хотела верить в спасение матери.
Казалось, девушка успокоилась. Однако через короткое время Иван Михайлович увидел, что она, пригорюнившись, неподвижно сидит у окна и думает о чем-то. Потом вдруг встала и начала одеваться.
— Куда ты, Кларочка?
— Хочу сбегать домой, может быть, мама ищет меня, — нерешительно ответила она.
— Да что ты надумала? Ведь ее нет дома. Раз ее отбили партизаны, значит, домой она не вернется.
— Но мама ведь не знает, где я. А вдруг она пойдет меня искать?
— Послушай меня, дочка, — раздумчиво и тихо заговорил Иван Михайлович. — Никак этого не может быть, чтобы сейчас твоя мама даже близко к вашему дому подошла. Далеко она теперь, в лесу, в безопасности, с партизанами. Если ты хочешь быть вместе с мамой, я рано утром отвезу тебя в Рудню, к нашему близкому другу — тете Оксане. В деревне мы найдем возможность связаться с партизанами и переправить тебя к маме. А сейчас ты должна быть терпеливой и спокойной, никуда не бегать, на улицу не показываться ни в коем случае. Ты поняла меня, Кларочка?
— Поняла, дидусю. — Клара тяжело вздохнула…
На рассвете Иван Михайлович и Клара уехали в деревню.
На улице повалил густой снег. Окна затянули морозные узоры. Нина стала растапливать печку.
— Грустной уехала от нас Клара… — печальным голосом сказала Нина.
— Где уж ей быть веселой, — отозвалась бабушка. — Время страшное, а девочке приходится слоняться по чужим людям.
— А может, вернется еще ее мама, а, бабуся?
— Вряд ли. С того света еще никто не возвращался.
Нина словно предчувствовала этот ответ, но, услышав, испугалась.
— Почему ты так говоришь? Разве партизаны не отбили евреев, не увели их в лес? — спросила она дрожащим голосом.
— Нет, внученька, нет…
— Почему же вы не сказали об этом Кларе?
— А зачем ей говорить такое?
— Как — зачем? Должна же она знать правду!
— Горькая правда для нее хуже сладкой лжи. Будет ждать, надеяться, верить. Может, и переживет, это лихолетье. А скажешь ей правду сейчас, навряд ли хватит у нее сил перенести такой удар.
