Друг в зеркале - Воробей Вера и Марина (электронная книга .txt) 📗

– Собственно, я хотел бы поговорить с Тусей.

Между нами произошло недоразумение, и я хотел бы все объяснить.

– Ты можешь это сделать, если будешь идти, куда шел, не останавливаясь, – ехидно сказала Лиза.

– Мне кажется, что нам с Тусей переводчики не нужны, и адвокаты тоже. – Он перевел взгляд на Тусю. – Можем мы поговорить без посредников?

Туся повернулась к Лизе:

– Может, действительно поговорить с ним? Он ведь просто так не отстанет.

– Как хочешь, – рассердилась Лиза. – Только, по-моему, до сих пор он тебе ничего хорошего не сказал. Мне нужно в учительскую, забыла отнести журнал. Встретимся на крыльце, – небрежно бросила она.

Когда они остались наедине, Егор сначала молчал. Туся справилась со злополучным ботинком и сидела, держа сумку на коленях, как будто защищаясь от Егора.

– Пойдем на улицу, – наконец предложил он. – На крыльце и поговорим.

– Пойдем, – согласилась Туся, и они вышли из школы.

Девчонки из младших классов играли в классики и в резиночки, смеялись и толкали друг друга. Тусе казалось, что еще совсем недавно и она вот так прыгал а и резвилась и хотела поскорее вырасти, не представляя, какую боль принесет ей это взросление.

Конечно, в любом возрасте есть свои трудности.

В детском саду Туся тоже была влюблена в мальчика по имени Игорь, а он гораздо больше интересовался кубиками, чем ее скромной персоной.

Но в детстве страдание не может быть долгим, и почти любая боль лечится сливочным мороженым, ну, в крайнем случае, двумя.

– Туся, – сказал Егор. – Я понял свою ошибку. Плохо, когда человек не признает своих ошибок, но когда он делает это слишком часто – возникают сомнения в его искренности.

– Я не должен был тебя целовать в кафе. Это тебя отпугнуло.

Он говорил так, как будто работал психоаналитиком, к которому пришла на прием бестолковая пациентка, и это взбесило Тусю.

– Ты не должен был делать многого другого, оглядываясь по сторонам, потому что скоро должен был приехать Герман, сказала она.

– Например? – Егор удивился тому, что кто-то, кроме него, осмелился критиковать его поведение.

– Ты не должен был встречаться со мной только затем, чтобы вызвать ревность Лизы. Это раз. Не должен был смеяться над моими чувствами. Это два. Продолжать?

– Не надо, – сказал Егор. Он понимал справедливость многих ее упреков, и ему было неприятно.

– И к тому же, как ты знаешь, я встречаюсь с другим человеком. – Туся подняла на него зеленые, почти изумрудные глаза, и Егору стало не по себе оттого, насколько она прекрасна. – Понимаешь? И я счастлива.

Егору претила сама мысль, что кто-то может быть счастлив без него. Но сначала от него ускользнула Лиза потом – Туся. Это было уже слишком. Он стал надвигаться на Тусю; его кулаки инстинктивно сжались.

– Это неправда, – сказал он, и его щека нервно задергалась. – Этот хлыщ, разъезжающий на папочкиной машине, не мог заменить меня.

– Конечно, не мог, – послышался за спиной голос Германа.

И не успел Егор обернуться, как Герман заломил ему руку назад, и тот скукожился от боли.

– Было бы очень трудно заменить такого подлеца, как ты, – тем же спокойным тоном продолжал Герман. – Мне это не по силам.

– Ой-ой-ой, – как девчонка, запричитал Егор. – Больно!

– Зато мне вполне по силам сломать тебе руку, как будто не слыша криков боли, продолжал Герман. – Может, гипс добавит тебе привлекательности? Ты ведь считаешь себя неотразимым?

Егор не отвечал. Его рот был открыт в беззвучном крике; голова тряслась. Тусе показалось, что лицо его изменилось до неузнаваемости, потому что боль сильно меняет человека.

– Отпусти его, – попросила она.

– Отпустить? – переспросил Герман; хотя он прекрасно расслышал. – Это почему еще?

– Ему же больно, – робко вступилась Туся.

– А тебе разве не было больно, а? – Герман вошел в раж. – Скажи, когда ты лежала в больнице, а он издевался над тобой, тебе не было больно?

Девчонки во дворе перестали прыгать и замерли, с любопытством наблюдая за этой сценой. Входная дверь хлопнула, Герман повернулся, чтобы посмотреть, кто идет, отчего сильно дернул руку Егора, и тот закричал еще громче.

– Лиза! – кинулась к подруге Туся. – Сделай что-нибудь, они же поубивают друг друга!

Лиза умела не терять самообладания в самых критических случаях. И еще – она всегда была на стороне того, кто слабее, даже если он и не прав.

– Герман, – спокойно сказала она, подходя к нему и касаясь его руки. – Отпусти его, он и так достаточно наказан. Пожалуйста, отпусти. Сейчас выйдет кто-нибудь из учителей, и у нас с Тусей будут неприятности. Да и у тебя тоже.

Непонятно, какой из доводов оказался самым убедительным, но только Герман отпустил Егора и отряхнул руку о штанину, как будто в чем-то испачкался. Егор все еще не мог отдышаться и выпрямить заломленную назад руку. Он скулил, как побитая собака, и исподлобья с ненавистью смотрел на своего обидчика.

– Ее благодари, – сказал ему Герман, указывая на Лизу. – Если бы не она, тебе бы несдобровать.

Егор наконец отдышался и погрозил здоровой рукой:

– Ну, придурок, это тебе так не пройдет! Ты же мне руку сломал!

Герман притворился, что делает шаг навстречу Егору, и тот испуганно отшатнулся. Девчонки из младших классов громко засмеялись.

– Пойдемте, девочки, – обратился Герман к Тусе и Лизе. – Кажется, представление закончилось.

И они пошли прочь, а Егор так и остался стоять на месте, поддерживая пострадавшую руку.

– Герман, – строго сказала Лиза. – Ты не должен был этого делать. Конечно, я бы сама с удовольствием отлупцевала Егора, но не так же…

– Он врет, как всегда, – улыбаясь, сказал Герман.

Он нажал на брелок, отключая сигнализацию в машине, и продолжил:

– Ничего я ему не сломал. Просто он очень себя любит и не привык к элементарной боли. А я это исправил.

Лизу раздражало даже не то, что он говорил, а то, как он говорил – спокойно, уверенно, без тени сомнения и даже с каким-то непонятным удовольствием.

– К тому же он хотел ударить Тусю. Не мог же я равнодушно на это смотреть?

– Туся, это так? – спросила Лиза.

– Да, – едва слышно ответила Туся.

Она знала, что Егор никогда бы не ударил ее. Он часто бывал агрессивным и злобным, мог пригрозить, мог корчить из себя забияку, но бить девушку – все-таки это не его стиль.

«Но Герману откуда знать, что Егор меня не ударит? – оправдывала Туся любимого. – Он просто хотел меня защитить. Ведь Егор надвигался на меня с кулаками… »

Но на душе у нее было неспокойно.

Почему-то вдруг ей вспомнилось, как они с Германом смотрелись в две половинки одного зеркала. Она снова увидела его лицо со спущенными на глаза волосами, не лицо, а страшную морду оборотня.

Туся взглянула на Германа – он улыбался и что-то оживленно рассказывал.

«Каким он может быть разным, – подумала Туся. Сейчас, глядя на него, ни за что нельзя было подумать, что десять минут назад его лицо было сведено гримасой ненависти и злобы. – Как хорошо, когда рядом тот, кто может защитить, – с нежностью подумала она. – Но не хотела бы я быть его врагом».

8

Не глядя на прохожих, Туся шла по улице, что-то бормоча себе под нос. Раньше она любила смотреть по сторонам, разглядывать лица людей, их одежду, их походку, но теперь ей было не до того. Герман заболел, он скучал, и некому было за ним ухаживать. А Туся с радостью прогуливала школу, чтобы побыть с ним наедине. Она шла и несла в сумке вместо учебников и тетрадей малиновое варенье, мед, кучу лекарств и журналов.

– Что бы я без тебя делал? – сказал Герман, когда она вошла в его комнату, и эти слова были для нее лучшей похвалой.

Он лежал на диване, одетый в теплую пижаму, а горло его было завязано шерстяным шарфом. Его глаза покраснели, а волосы свалялись от долгого лежания.

– Отвратительно выгляжу? – спросил Герман. Конечно, болезнь никого не красит, но Туся так его любила, что он казался ей милым и теперь.