Прыжок в высоту + Джулькино детство - Львовский Михаил Григорьевич (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Три, — ответил мальчик.
— У кого не так? — спросила учительница.
Все руки тотчас же опустились.
— А у вас так? — шепотом спросил вожатый Лешиного папу.
Тот виновато улыбнулся.
— Ляля, к доске. Вырази эту задачу формулой.
Перед огромной коричневой классной доской с подвижными створками Ляля казалась такой маленькой, что Лешин папа смотрел на нее с некоторой тревогой. И, конечно, Ляля не справилась бы со своей задачей, если б не специально для таких случаев предназначенная узкая скамейка перед доской. Смело расхаживая по ней, Ляля рассуждала:
— Одна девочка купила на сумму «а» открыток…
Сопровождая решение четкими объяснениями, Ляля выразила задачу алгебраической формулой. Она сделала это так быстро, что Лешин папа не успел опомниться. А тут учительница предложила новую задачу:
— У Володи шестнадцать страниц альбома занято открытками, и он еще наклеил двенадцать открыток, по четыре штуки на страницу. Сколько страниц теперь занято открытками?
Урок шел в стремительном, почти спортивном темпе и производил захватывающее впечатление.
— Значит, первый вопрос задачи… — прошептал Лешин папа и воровато придвинул к себе листок бумаги. — А можно сразу алгебраически? — спросил он Сашу.
— Пожалуйста, — ответил вожатый, а впереди уже поднимался лес рук.
Лешин отец безнадежно отодвинул от себя бумажный листок.
В пустой учительской зазвонил телефон. Он прозвонил много раз, пока к нему наконец подбежала Лидия Николаевна.
— Да. Этого еще недоставало… Опять?
Есть у нас такой. А что, он убил кого-нибудь, ограбил? Я не волнуюсь, я ко всему привыкла. Заведующая по воспитательной работе. А зачем мне записывать? Что я, Лешу Жильцова не знаю?..
Урок математики во втором классе продолжался.
«А < 10» было написано на доске, и пожилая учительница, трогая пальцем каждый знак, спросила:
— Если «а» меньше десяти, то сколько значений у буквы «а»?
— То есть? — спросил вожатого Лешин папа.
— Выпишите все значения! — сказала учительница, и класс притих.
— Откуда вы столько вундеркиндов набрали? — спросил вожатого Лешин папа.
— Это не вундеркинды. Нормальные дети.
В это время в дверях класса появилась
Лидия Николаевна.
— Простите, — сказала она пожилой учительнице. — Мне нужен Саша.
Когда Саша вышел в коридор, она спросила:
— Ты знаешь, где сейчас Леша Жильцов?
— На уроке, наверное…
— Нет. Он в отделении милиции.
В детской комнате районного отделения милиции томилась компания Морозова.
— Гитару, серебряные струны, отобрали, — прохрипел Морозов, поглядывая по сторонам.
Его очень заботило, какое он производит впечатление на окружающих, особенно на Лешу, который попал сюда впервые.
— А зачем им портфель с учебниками? — спросил Леша, но ответа не дождался.
— Отдайте гитару! — негромко, так, чтоб никто не услышал, буйствовал Морозов. — Я уже пятый раз тут, — объяснил он Леше.
Щелкнул замок, и в детскую комнату вошел лейтенант.
Морозов вскочил и сразу стал канючить:
— Товарищ лейтенант, я вас очень прошу… у мамы сердце больное. Не сообщайте, пожалуйста…
— Я отцу на работу позвонил.
— Так ему же выговор будет.
Голос Морозова звучал чисто, без всякой хрипотцы.
— Пусть за тобой получше смотрит, — сказал миролюбиво лейтенант, вручая парню гитару, а Леше портфель. Остальным он тоже кое-что роздал.
— Товарищ лейтенант… — канючил Морозов.
— В другой раз не будешь с утра пораньше в парадных КВН устраивать и жильцов терроризировать. Да еще втягиваешь в свои дела неустойчивых, которым в школу идти надо!
— Он сам пристал, товарищ лейтенант…
— Я тебя хорошо знаю, Морозов, — сказал лейтенант и запер за собой дверь.
Тотчас же тихими, но резкими аккордами зазвякала гитара в руках Морозова.
— Слыхал? Выходит, я тебя порчу.
— Ерунда, — сказал Леша и без всякой нужды открыл портфель. В его руках оказался толстенный том. Это был Эйнштейн.
— Мать мне тоже говорила: «Тебя дружки портят, не учишься», — продолжал хрипеть Морозов под тиканье гитары. — Муть! Кто я был в школе? Нуль. А среди своих ребят я бог. Хочешь, тебя завтра все в классе уважать будут? А? — проникновенно глядя Леше в глаза, вдруг спросил Морозов. — Ты мне только скажи, кого сделать?
— Мы вашего сына на первый раз долго задерживать не будем, — сказал лейтенант милиции Лешиному отцу. — Послушает ваш сын лекцию, и мы его отпустим.
— Какую лекцию? — удивился Лешин отец,
— О нашей законности. — И лейтенант приоткрыл дверь в детскую комнату.
Лешин папа увидел несколько скамеек расставленных рядами, на них сидели под ростки. Сын показался ему таким жалким таким несправедливо обиженным. К тому же Леша неожиданно закашлял.
— Кашляет, — жалостливо сказал Леши папа.
Отсутствующим взглядом посмотрел Леша на расхаживающую перед скамейкой молодую женщину в штатском.
— Несколько слов о грабеже, — деловито произнесла она. — Грабежом называется…
Леша опять закашлялся.
Лешин папа, прикрыв дверь, посмотрел на присутствующих полными ужаса глазами.
Леша продолжал кашлять и дома. И когда приглашенная из поликлиники девушка-врач посмотрела на градусник, оказалось, что у Леши…
— Тридцать восемь и два, — сказала девушка, — это ангина дает, а не легкие. В легких у него ничего нет.
Лешины родители стояли возле его тахты этакой тихой, послушной парой.
— Какой беленький! — провела рукой по Лешиной спине девушка-врач, — закаляться надо. Небось, перекупался, а? Пока температура держится — лежать!
Леша, закашлявшись за ее спиной, потянулся к книге. Девушка обернулась.
— Читать только что-нибудь легкое… — Она посмотрела на титульный лист толстенного тома. — Ого! — И перелистала несколько страниц.
— Эта работа, — сказал Леша, — в первом издании называлась «Физика, как приключение познания». Приключение!
Есть немало легенд, рассказывающих о том, как великие научные открытия были сделаны случайно, в минуты счастливых озарений. Легенд о том, как что-то непонятое и поэтому нудное, о чем говорил на уроке учитель, стало вдруг ясным, простым и очень увлекательным, история не сохранила. Но минуты счастливых озарений безусловно знакомы и ученикам средней школы.
Сперва Леша читал «Приключение», чинно лежа под простыней. Потом — за столом. Потом, сидя на подоконнике. Так читают только по-настоящему увлекательные книги.
Электронно-фантастическая музыка, которую он услышал, вчитываясь в первые страницы, перешла в галоп. С модели атома,
возникшей в Лешином воображении, ветер, рожденный разностью потенциалов, сорвал несколько электронов, и они, подобно рою мошкары, понеслись куда-то. Электроны сталкивались друг с другом, проникали из одной металлической пластинки в другую, и Леша с таким увлечением следил за ними, что мама, помня указания врача, несколько раз пыталась отобрать у сына этот толстенный том.
В комнате Волика зазвенел телефон.
— Волик? — послышался голос Леши.
— Я…
— Оказывается, все это условно?
— Что?
— Все. Физика, химия, а особенно математика. Мы моделируем действительность в нашем сознании.
— Я же тебе это сто раз говорил. Да и в школе, небось, объясняли…
— Объясняли, да не так. И еще… Слушай: «Все существенные идеи в науке родились в драматическом конфликте между реальностью и нашим стремлением ее понять».
— Здорово!
— Вот то-то! Будь.
Через минуту телефон зазвенел снова.
— Волик!
— Я, — ответил Волик.
— Я до Эйнштейна придумал теорию относительности!
— Да он ее предложил, когда тебя на свете не было.
— Конечно, конечно… Я не то хотел сказать… Понимаешь, прежде чем я прочел Эйнштейна, я уже задумывался над тем, как в свободно падающем лифте поведет себя… Ну, скажем, свободно падающее яблоко…
