Дело о хитром писателе - Родда Эмили (е книги .TXT) 📗
Ришель снова пронзительно взвизгнула. Губы Эбнера сжались в жесткую линию. Его взгляд метнулся к подвальной двери, потом обратно к кровавому пятну на потолке.
— С этим надо кончать, — процедил он сквозь зубы.
Казалось, он разговаривает сам с собой.
— Нет, это никакая не крыса! — верещала Ришель. — От крысы не может быть столько крови, если она подохнет! Это все из-за дома. Он гадкий, отвратительный!
Внезапно она отшатнулась от Эбнера и бегом бросилась вверх по лестнице. Я кинулась за ней, но куда там! Я успела добежать только до кухни, а Ришель, схватив свою сумку, уже неслась что есть духу к парадной двери. Рывком распахнув ее, она вылетела на улицу. Я слышала, как за ней захлопнулась калитка.
И тогда я поняла, что больше она сюда не вернется.
Работать после этого всем как-то расхотелось. К тому же было ясно, что и Эбнер Кейн не хочет, чтобы мы оставались. Пообещав вернуться в понедельник, мы ушли.
Теперь нас было только четверо. Четверо из шести.
Мы решили пойти в редакцию «Пера». Прав был Ник или не прав насчет крысы под полом, но мы все дружно согласились, что пора нам разузнать о доме Кейна поподробнее. И для начала библиотека «Пера» могла нам неплохо в этом помочь.
В офисе было тихо, как всегда бывает к вечеру того дня, когда выходит газета. Мы прошли в комнату для репортеров, угостились печеньем из жестяной коробки, стоявшей около электрического чайника, потом решили воспользоваться телефоном и позвонить домой к Ришель. Номер был занят. С номером Тома мне повезло больше. Но сам он подойти к телефону не мог.
— У него все еще ужасная резь в животе, Лиз, — сказала его мама.
Голос у нее был усталый и встревоженный. Было слышно, как где-то неподалеку орет телевизор и громко ссорятся малыши — сводные братья Тома.
— Доктор сказал, что, если это не пройдет до завтрашнего утра, придется отвезти его в больницу на обследование, — продолжала она, немного повысив голос.
— А что… — начала было я, но тут на другом конце провода послышался какой-то грохот и детский рев. Мама Тома раздосадованно поцокала языком и отошла от телефона.
— Адам! — услышала я ее сердитый окрик. — Немедленно прекрати!
От этого рев только усилился. Она вернулась к телефону.
— Извини, Лиз, — торопливо проговорила она, — не могу больше разговаривать, а то они тут совсем друг друга поубивают. Я передам Тому, что ты звонила, — и в трубке послышались частые гудки.
Я тоже положила трубку и в ответ на вопросительные взгляды ребят пожала плечами.
— Улучшений нет, — объявила я. — Возможно, придется лечь в больницу.
«Так же, как и Тоби», — мелькнула мысль. Хотя вслух я этого не сказала. Но по их лицам было видно, что в этом нет необходимости. Они все подавленно молчали. Даже Нику не пришла в голову никакая ехидная фраза.
— Ладно, — решительно сказала Санни. — Какой смысл здесь болтаться, понапрасну теряя время. Давайте займемся тем, для чего мы сюда пришли. Пойдем в библиотеку.
Мне довелось пару раз побывать в комнате, которую Цим важно именовал «библиотекой». Она находилась в глубине здания, и единственное, что там хранилось, были старые выпуски «Пера».
Здесь были представлены в одном экземпляре все до единого номера с момента выхода газеты. Они были собраны в толстые подшивки, похожие на гигантские книги. В каждой из таких книг было ровно по пятьдесят две газеты — по числу номеров за год. Если учесть, что «Перо» выходит вот уже больше шестидесяти лет, это целая уйма газет.
Цим постоянно твердил, что ему следовало бы передать эту свою коллекцию публичной библиотеке Рейвен-Хилла. Потому что у него совсем не осталось места и, кроме того, если вдруг, не дай Бог, случится пожар (а однажды такое уже чуть не произошло), целый пласт истории Рейвен-Хилла попросту исчезнет. Но оказалось, что в публичной библиотеке тоже не нашлось для них места.
«Нет худа без добра, — сказал мне Элмо, когда я его однажды спросила о судьбе библиотеки. — Я думаю, отец даже рад, что коллекция осталась здесь. Она напоминает ему о дедушке и о прежних временах, понимаешь? И потом это удобно, если нужно проверить какие-нибудь факты о Рейвен-Хилле, когда собираешься писать статью, в которой затрагиваются прошлые события».
Казалось, в библиотеке всегда, даже в самые холодные дни, тепло. Здесь пахнет старыми газетами и кожей. Переплетенные подшивки, ставшие огромными томами, — каждый с наклейкой с указанием года — расставлены на стеллажах вдоль стен. А центр комнаты занимает стол с несколькими стульями, и всякий раз, когда я захожу сюда, кто-то из репортеров Цима сидит за столом, тихонько перелистывая одну из подшивок — выискивает информацию для своей статьи.
Но сегодня библиотека была пуста. Мы столпились у стола, и Элмо начал разрабатывать план действий, с чего лучше начать поиск информации о доме Эбнера. Было совершенно ясно, что на это уйдет масса времени. Санни принялась разминаться, используя стол в качестве опоры. Ник беспокойно заерзал. Он терпеть не мог ждать, ничего не делая.
— Пойду попробую еще раз позвонить Ришель, — объявил он через несколько минут.
— Давай, — коротко бросил в ответ Элмо.
Он был весь в работе — высчитывал примерные даты и проверял оглавления подшивок.
Я решила остаться на своем месте и не дергаться. Потому что понимала, что Ришель все равно не подойдет к телефону. Помыла, наверное, голову раз семь-восемь и плюхнулась в постель, позволяя домашним суетиться вокруг себя. А трубку снимет ее мама. И она, конечно, не будет в восторге от деятельности нашей «Великолепной шестерки». Она и раньше всегда ворчала, что из-за нас Ришель попадает в неприятные ситуации, а уж теперь… Дом, с потолка которого тебе на голову капает кровь, — это, конечно, мелочью не назовешь, как ни крути.
В библиотеку вошел серьезного вида мужчина в очках.
— Готовимся к школьному сочинению? — кивнув Элмо, спросил он.
У него был тихий, невыразительный голос. Я внимательнее посмотрела на него. Оказалось, он гораздо моложе, чем я решила сначала. Думаю, он показался мне много старше своих лет из-за того, что голова его была почти начисто лишена растительности. И еще из-за своих сутуловатых плеч. Одним словом, он выглядел так, будто провел много времени, склонившись над письменным столом.
— Нет, я работаю над статьей, Уилс, — ответил Элмо, почти не поднимая головы. Потом неопределенно махнул рукой в нашу сторону: — Это Лиз и Санни, — представил он нас, — Санни и Лиз, это Уилс Раис.
Уилс кивнул нам, я вежливо улыбнулась в ответ, пытаясь вспомнить, где я могла раньше слышать это имя.
— Я видел фотографии вас обеих в нашей газете, — сказал Уилс. — Вы, если не ошибаюсь, раскрыли вместе с Элмо какое-то преступление местного значения.
Было видно, что это событие не произвело на него большого впечатления.
— Есть! — выкрикнул Элмо.
Он, наконец, нашел то, что искал. Бросившись к стеллажу, он вытащил одну из самых старых подшивок, разложил ее на столе и принялся листать страницы. Мы с Санни подошли сзади, заглядывая ему через плечо.
Вскоре вернулся Ник. Вид у него был довольно расстроенный. Он мельком глянул на Уилса Раиса и, видимо, решил, что его можно не принимать в расчет.
— Мама Ришель не дала мне с ней поговорить, — сообщил он нам. — Она говорит, волосы у Ришель стали ярко-розовыми. Не то кровь их так окрасила, не то еще что-то. Она говорит, у Ришель нервное потрясение и они ждут доктора. Представляете? Кто бы мог подумать!
— Нервное потрясение? Какая чушь! — презрительно скривила губы Санни.
— Но она на самом деле испугалась, — возразила я. — Бедняга. А ее волосы?
— Если бы она их не осветляла, они бы не окрасились, — холодно заявила Санни. — Так что сама во всем виновата.
— Вот оно — в самую точку! — вдруг выдохнул Элмо.
Я быстро перевела взгляд на пожелтевший газетный лист, разложенный перед ним на столе. Довольно грязным пальцем Элмо тыкал в заголовок.
