Гробница первого императора - Прево Гийом (лучшие книги без регистрации TXT, FB2) 📗
Дорога перед лучниками разделялась на три. И на каждой на плитках повторялось одно и то же сочетание символов: на левой тропинке —
Он погрузился в разгадывание иероглифов, и их значение тут же стало очевидным — потрясающее ощущение, будто без труда взломал сложный код. Первая пара символов (
Сэм отбросил сомнения и шагнул на путь Бессмертного. Первая плитка, вторая, третья... Ничего не произошло, лучники стояли как вкопанные. Сэм прошел мимо, но метров через десять остановился и зажал рукой нос — воняло здесь просто нестерпимо. На земле лежал полуразложившийся труп, уже почти голый скелет, со стрелой в спине. Может, вор, а может, заплутавший путешественник, которому не удалось уйти от карающей руки стражников императора Цинь. И вот лежал он, в нескольких метрах от дворца, протягивая руку к двери, до которой ему уже никогда не дотянуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Сэм приготовился пойти в обход — подальше от этого несчастного, — но тут заметил на его длинных высохших пальцах толстое кольцо. Борясь с отвращением, мальчик нагнулся и пригляделся: кольцо представляло собой серебряный перстень с печаткой, на которой была выгравирована зубчатая башня. Сэмюел уже где-то видел этот перстень! А именно — в Брюгге, в XV веке, где он символизировал власть шультгейса — советника графа. В тот день, когда шультгейс застал Сэма в секретном кабинете рывшимся в его бумагах, на руке у советника был этот самый перстень. Украшение принадлежит не кому иному, как алхимику из Брюгге! А безжизненное тело — труп Клугга! Значит, он почти добрался до гробницы императора Цинь, не ведая, что она станет могилой и для него самого!
Сэмюел был потрясен до глубины души. Конечно, алхимик ему никогда не нравился, но всё равно страшновато было узнать, что Клугг окончит свои дни здесь, погибнув от жестокой раны, вдали от своей эпохи, в полном одиночестве... Так вот что такое эти «путешествия»? Бесконечная погоня, которая приводит к гибели? И всё ради чего?
Сэм прошептал несколько слов в память о своем давнем враге и выпрямился. Больше он ничего не мог поделать — разве что запомнить этот урок и впредь быть еще осторожнее... Он как можно внимательнее преодолел последние несколько метров, отделявшие его от входа. По обе стороны от величественного здания стояли две огромные свечи — большие белые вазы высотой в полтора метра, наполовину наполненные масляной жидкостью с резким рыбным запахом, в которую был опущен длинный крученый фитиль. Этим можно осветить территорию, но надолго такой лампы не хватит...
Затаив дыхание, Сэм шагнул через порог и вошел в здание. Передняя, украшенная двумя драконами — желтым и зеленым, вела в помещение, напоминающее зал ожидания. Длинные низкие скамьи тянулись вдоль задрапированных красными шторами стен. Слева пол был ниже — на этот уровень вело несколько ступенек. Там до самого потолка поднимались полки, заставленные несметным числом кувшинов и корзин. Сэмюел из любопытства приоткрыл несколько крышек: крупы, сухофрукты, масло... Как и в Египте эпохи фараонов, тут умерший тоже брал с собой на тот свет земной провиант!
Сэм вернулся в «зал ожидания» и прошел в следующий. Здесь на полу был нарисован большой круг из желтого песка, и на нём лицом к лицу стояли две статуи борцов, мускулистых и одетых лишь в набедренные повязки. Третья фигура находилась за пределами круга с поднятым вверх пальцем руки — то ли объявляя начало боя, то ли прерывая его. Видимо, нечто вроде спортзала, предположил Сэм. Стены здесь были белоснежные, ничем не украшенные. В глубине зала обнаружилась деревянная лестница, по которой Сэм поднялся на террасу. Терраса, тоже освещенная, выходила одновременно во двор и в сад. Она представляла собой павильон, вдоль которого тянулась галерея, украшенная тысячами разноцветных ленточек, будто тут устраивали прием или праздник. В самом павильоне в полном разгаре был молчаливый и неподвижный пир: три гигантских стола ломились от глиняной посуды и животных, тоже из глины, символизирующих еду. Были здесь и лебедь, и утка, и свинья. А вокруг сидели терракотовые гости: одни брали с блюда что-нибудь вкусное, другие подносили к губам чашу. Казалось, пирующих поразило страшное заклятие и достаточно произнести нужные волшебные слова, чтобы их оживить...
— Ну ладно, ребят, — сказал Сэм, чувствуя, как тишина начинает на него давить. — С ловушками и едой у вас тут всё здорово продумано, но дальше- то что?
Он осмотрел помещения и не нашел ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Камень. Разочарованный, Сэм вернулся на террасу. По небольшому мостку перешел во второй красно-белый павильон, похожий на первый, только без разноцветных ленточек. Обстановка там была гораздо проще. Почти пустое пространство с одной-единственной статуей посередине высотой не меньше двух метров и совсем не похожей на те, что Сэм видел до этого. Человек, которого изобразил скульптор, был взрослым мужчиной с длинной черной бородой, убранными назад волосами и исполненными необычайного величия чертами.
К тому же, в отличие от гостей из соседнего павильона, этот был одет в настоящую одежду: мантию с широкими рукавами искрящегося золотисто-желтого цвета, спереди прикрытую зеленым блестящим передником с вышитыми цветами и листьями. На голове у человека был странный головной убор, напоминающий дощечку, с которой ниспадали завесы из нитей мелких жемчужин, наполовину скрывавшие лицо. Наверняка страшно модная вещь в 210 году до нашей эры... На боку у него висел серебряный меч, а правая рука была выставлена вперед в таком властном жесте, будто он намеревался подчинить себе весь мир.
Император Цинь, ясное дело...
Стены павильона были выкрашены в похоронный черный, их оживляли только белые флаги с надписями, сделанными крупными красными иероглифами: «Хань побеждено», «Чжао побеждено», «Янь побеждено», «Вэй побеждено»[3] — и еще пара примерно таких же... Всего флагов было штук шесть, и все они, вероятно, служили напоминанием о самых блестящих победах завоевателя. Под каждым флагом стояли одинаковые серые обелиски с надписью: «Это сделал император Цинь Шихуанди»... Да уж, умер он точно не от скромности!
