Калле Блумквист и Расмус - Линдгрен Астрид (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Но это совершенно ни к чему. Андерс знает, что, когда речь идет о преступлениях, он должен уступить слово Калле.
Калле тут же превращает все в шутку, а дядя Бьёрк начинает говорить о другом.
- Да, хороши вы, нечего сказать, - говорит он. - Сегодня утром, Калле, я встретил твоего папу, и он, можешь себе представить, был страшно сердит. И не стыдно вам удирать из дому? Вы вовремя вернулись.
- Мы еще не вернулись, - говорит Калле. - Мы еще не вернулись домой.
12
Если бы кто-нибудь около двух часов ночи проходил мимо бакалейной лавки Виктора Блумквиста, он бы непременно решил, что там орудуют взломщики. Кто-то светил за прилавком карманным фонариком, а сквозь витринное стекло можно было видеть, как там движутся две тени.
Но никто не проходил этой ночью мимо лавки, и две тени так и остались неузнанными. Бакалейщик Блумквист и его жена, которые спали в комнате над самой лавкой, вообще ничего не слышали. Потому что эти тени владели искусством двигаться бесшумно.
- Я хочу еще колбасы, - промямлил Андерс с набитым ртом. - Я хочу еще колбасы и сыра.
- Пожалуйста, бери сам, - сказал Калле.
Он был занят тем, что набивал собственный рот.
И они ели не переставая. Отрезали толстые ломти копченого окорока и ели. Хватали изрядные куски самой лучшей колбасы и ели. Разламывали большие, мягкие, благоухающие караваи хлеба и ели. Срывали серебристую фольгу с маленьких треугольничков плавленого сыра и ели. Запускали руку в ящик с изюмом и ели. Брали плитки шоколада с прилавка, где лежали разные лакомства, и ели. Они ели, ели и ели - это была самая памятная трапеза в их жизни, и они никогда ее не забудут.
- Одно я знаю точно, - заявил под конец Калле. - Я больше никогда в жизни не дотронусь до черники.
Довольный и сытый, прокрался он затем по лестнице на второй этаж. Трудность состояла в том, чтобы обойти скрипучую ступеньку, потому что мама Калле с годами выработала поразительную способность просыпаться от этого скрипа, когда причиной скрипа был сам Калле. Совершенно сверхъестественное явление, с которым психологам следовало бы познакомиться поближе, считал Калле.
Но как раз теперь он не хотел будить ни маму, ни тем более отца. Он хотел лишь взять свой рюкзак, спальный мешок и некоторые другие мелочи, необходимые для жизни в кемпинге. А если бы родители проснулись, на объяснения ушло бы слишком много времени.
Правда, способность Калле обходить скрипучую ступеньку с годами тоже совершенствовалась, и он, нагруженный вещами и не потревоживший родителей, благополучно спустился вниз к Андерсу, ожидавшему его в лавке.
В половине четвертого утра мотоцикл с бешеной скоростью выскочил на дорогу, которая, извиваясь, вела к морю.
А в бакалейной лавке Виктора Блумквиста на прилавке остался клочок белой оберточной бумаги со следующим сообщением:
«Дорогой папа, ты можешь удержать мое жалованье за этот месяц, так как я взял:
1 килограмм колбасы,
1 килограмм свиных сосисок,
1 1/2 килограмма копченого окорока,
10 тех самых, маленьких сырков, ну ты знаешь каких,
4 буханки хлеба,
1/2 килограмма сыра, 1 килограмм масла,
1 пачку спичек,
10 плиток шоколада из тех, что по 50 эре за каждую,
одну 10-литровую банку бензина на складе,
2 пакета какао,
2 пакета сухого молока,
1 килограмм сахарного песку,
5 пакетиков жевательной резинки,
10 коробочек с таблетками сухого спирта.
И возможно, кое-что еще, сейчас я точно не помню. Я понимаю, что ты сердишься, но если бы ты знал, что произошло, ты бы не сердился. Скажи дяде Лисандеру и папе Андерса, чтобы они не беспокоились. Будь добр, не сердись, может, я не всегда был хорошим сыном… Да, но лучше мне на этом закончить, а не то я расплачусь.
Большой привет маме. Калле.
Ты ведь не сердишься, верно?»
В ту ночь Ева Лотта спала беспокойно и проснулась со смутным ощущением того, что предстоит нечто неприятное. Она боялась за Андерса и Калле - как там у них дела и как обошлось с бумагами профессора? Неизвестность была невыносимой, и она решила атаковать Никке, как только он явится с завтраком. Но когда Никке наконец явился, у него был такой злобный вид, что Ева Лотта чуточку заколебалась. Расмус весело прощебетал: «Доброе утро!», но Никке не обратил на него никакого внимания и подошел прямо к Еве Лотте.
- Ах ты, маленькая ведьма! - сурово произнес он.
- Что это с тобой? - спросил Ева Лотта.
- Сильна ты врать, - продолжал Никке. - И не совестно тебе? Разве ты не говорила шефу, когда он тебя допрашивал, что никого с тобой не было в ту ночь, когда ты забралась в наш автомобиль?
- Ты хочешь сказать, в ту ночь, когда вы похитили Расмуса? - спросила Ева Лотта.
- Да, ту, когда мы… эх, иди к черту, - выругался Никке. - Разве ты не сказала тогда, что никого с тобой не было, а?
- Ну, сказала.
- И наврала? - настаивал Никке.
- Это почему? - спросила Ева Лотта.
- Это почему? - передразнил ее Никке, побагровев от злости. - Да потому! С тобой еще было двое ребят, признавайся!
- Да, были, представьте себе, были, - заявила довольная Ева Лотта.
- Ага, это были Калле с Андерсом, - объяснил Расмус. - Потому что они с Евой Лоттой участвуют в войне Алой и Белой Розы. И я тоже стану Белой Розой, вот!
Но Ева Лотта внезапно похолодела от страха. Означали ли слова Никке, что Калле с Андерсом схвачены? В таком случае все пропало. Она понимала, что ей немедленно нужно узнать об этом, - ни одной минуты неизвестности ей не выдержать.
- Откуда ты вообще знаешь, что кто-то был со мной? - как можно равнодушней спросила она.
- Да эти проклятые сопляки стянули те самые бумаги, которые были нужны шефу, прямо у него под носом, - сказал Никке, злобно уставившись на нее.
- Ура! - закричала Ева Лотта. - Ура, ура!
- Ура! - вторил ей Расмус. - Ура!
Никке повернулся к мальчику - в глазах его была печаль, печаль и страх.
- Да, кричи, кричи пока, - пробормотал он. - Думаю, ты скоро разучишься кричать «ура». Когда они явятся и увезут тебя за границу.
- Что ты сказал?! - воскликнула Ева Лотта.
- Я сказал, что они явятся и увезут Расмуса за границу, вот что я сказал. Завтра вечером прилетит самолет и заберет его.
Ева Лотта судорожно глотнула. Затем внезапно закричала и ринулась прямо к Никке. Сжав кулаки, она набросилась на него. Она лупила его изо всех сил и кричала:
- Стыд! Позор! О, какие вы гнусные - идиотские старые киднэпперы!
Никке не стал защищаться. Он позволил ей бить себя. Он только молча сидел на стуле и внезапно показался ей очень усталым. Да, и он ведь ночью совсем не спал!
- Лучше бы эти чертовы ребята не совались в чужие дела, - сказал он. - Получил бы шеф свои бумаги, из-за которых он поднял столько шума, и со всеми бедами было бы покончено!
Расмус между тем успел обдумать слова Никке о том, что он полетит за границу. Он взвесил обе представившиеся ему возможности. Что лучше - лететь на самолете или стать Белой Розой? Основательно все продумав, он объявил свое решение:
- Не-а, Никке, - заявил он, - я не собираюсь лететь за границу, потому что я стану Белой Розой.
Забравшись на колени к Никке, он довольно подробно объяснил, как это будет замечательно. И о том, как издают воинственный клич и как крадутся по ночам и сражаются с Алыми. Необходимо, чтобы Никке понял прелесть этой удивительной, полной приключений жизни Белых Роз. Ведь Никке должен понять, что он, Расмус, не может уехать за границу.
Но когда он кончил свою речь, Никке лишь мрачно покачал головой и сказал:
- Да нет, малыш, не бывать тебе Белой Розой. Слишком поздно!
Тут Расмус соскользнул с его колен, отошел в сторону и сказал:
