Особый дар - Эшбах Андреас (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗

– Это было спонтанное решение, – вдруг сказал Арманд. – У меня было всего часа два, чтобы все обдумать. В этот день Пьер был на похоронах своего отца, поэтому он ни о чем не узнал. Я даже не знал, что у него умер отец, – такие вещи они там никому не рассказывают. Я только увидел в окно, как они сели в машину и уехали. И на Пьере был черный костюм. – Он ненадолго смолк. – Сначала я просто испытал облегчение от того, что могу несколько часов побыть один в своих мыслях, что никто не будет подслушивать и вставлять свои комментарии. Но потом… Мои мысли начали как бы бешено вращаться, и я в один миг понял, какой редкий случай мне представился. Что я мог бежать. Я обдумывал, как бы мне это устроить, и постепенно мне стало ясно, что я даже долженбежать. Потому что у меня возникла эта идея и я ее всерьез обдумывал, понимаешь? Потому что как только Пьер вернется, он прочтет мои мысли и немедленно расскажет нашим надсмотрщикам, что произошло. Поэтому я убежал.

– Так просто? – спросила я. – Без денег, без карты, без вещей?

– Да. И со смутным представлением, как вообще живут за стенами института. Мне, например, не пришло в голову ехать на поезде, хотя недалеко от института есть железнодорожная станция, через которую проходят и поезда дальнего следования. – Я увидела его ухмылку. – Впрочем, это было мое счастье, потому что там они меня сразу бы схватили.

– А что ты предпринял вместо этого?

– Я поехал автостопом. И пока агенты института летели на своих вертолетах в Лион и Безансон, я был еще совсем рядом и, ни о чем не подозревая, ехал от деревни к деревне.

– Автостопом?

– Почти. Я просто не ждал часами на обочине дороги, а немного ускорял процесс. Это был очень хороший фокус. Я прятался, ждал, пока мимо будет проезжать машина, которая мне нравилась. Грузовик, например, или хлипкая легковушка – одним словом, что-нибудь неброское. Я довольно быстро понял, что нужно телекинетически зажать в автомобиле, чтобы у него вдруг заглох мотор и он остановился. Я каждый раз ждал, пока водитель откроет капот и начнет беспомощно смотреть под него. Тогда я выходил из своего укрытия, прогуливаясь, проходил мимо и спрашивал, не могу ли я чем-то помочь. От помощи никто не отказывался. Я немного прощупывал мотор, бормотал себе под нос что-нибудь вроде «остановка двигателя» или «влажность» и в итоге говорил, что нужно еще раз попробовать завестись. На самом же деле я просто отпускал то, что телекинетически зажимал. Люди всегда были безумно рады, когда я просил их подбросить меня немножко, часто даже приглашали меня поесть, делали крюк, чтобы подбросить меня туда, куда мне было нужно, или предлагали деньги. Короче говоря, это был идеальный способ, – заключил Арманд и довольно улыбнулся.

– А почему ты отказался от этого способа передвижения?

– Потому что они додумались зачитать мои приметы по радио. – Он вздохнул. – Я как раз сидел рядом с милым пожилым мужчиной, он перевозил уголь, когда по радио прочитали это сообщение. Это было ужасно. Он внимательно прослушал сообщение, в котором говорилось об очень опасном несовершеннолетнем преступнике, и грустно покачал головой: какие несчастья только не происходят в мире. Я уже хотел облегченно вздохнуть, когда заметил, как он на меня смотрит, потом он начал кричать… Ужасно. – Он растерянно посмотрел перед собой и добавил: – Но, конечно, у него не было ни малейшего шанса. Я выключил его и машину в ту же секунду и пошел прочь.

– А что было потом?

– Потом я перестал ездить на попутках. Я пробовал прятаться в лесах, но это продолжалось недолго. Тогда я стал забираться в дома, где не было хозяев, воровал одежду, еду и деньги, и, в конце концов, мне в голову пришла мысль перебраться через границу на поезде. Я думал, может быть, они не осмелятся преследовать меня в Германии. Но я ошибался. Я снова пробовал перебираться от деревни к деревне, по большей части на автобусах, но это шло уже не так гладко, как вначале. Напротив, они меня совсем окружили. – Он прервал свой рассказ. – Ну вот, остальное ты знаешь.

Я посмотрела на него. На мгновение весь этот блеск его непобедимости и превосходства померк, и он показался мне очень мягким и ранимым.

– А ты не боишься, что они уже ждут тебя на вокзале в Дрездене?

Он покачал головой:

– Они бы не стали так долго выжидать. Если бы у них было хоть малейшее подозрение, они бы уже давно были в поезде.

– И что тогда?

– Они ничего не подозревают. Они считают меня идиотом. Идиотом с почти волшебными способностями, но идиотом.

Это прозвучало очень горько. Я спросила себя, что же с ним делали в этом институте.

Я попробовала бодро улыбнуться. Не знаю, насколько хорошо я вообще умею так подбадривать. В тот момент, мне показалось, вышло не очень удачно.

– Когда мы приедем в Дрезден, – сказала я, от всей души желая показать ему, что я на его стороне, – хорошо бы было раздобыть еще немного денег, чтобы я смогла поехать домой на поезде и мне не нужно было обращаться в полицию. Так они не узнают, куда ты пропал.

Арманд откашлялся:

– Ты, видимо, считаешь это само собой разумеющимся, что ты из Дрездена поедешь домой?

Я остолбенела.

– Чего? Мы же договорились, что я еду с тобой до Дрездена, а потом…

– А что потом? Потом будет видно.

– А теперь давай помедленнее, – взбунтовалась я. – Пожалуйста, не воображай, что я позволю тебе всю жизнь таскать меня за собой.

– А как ты можешь мне в этом помешать?

– Очень просто – сбежать. Как только представится следующая возможность.

Очень умно с моей стороны так подробно сообщать об этом заранее.

– Понятно. Но возможности просто не будет.

– Это тебе так кажется. Сегодня вечером я могла уже несколько раз без труда сбежать от тебя.

– И когда же, например?

– Например, когда мы бежали на трамвай. Например, на вокзале. Мне стоило только броситься в объятия какому-нибудь полицейскому.

Арманд удивленно повел бровями.

–  Ca alor! [8]И почему же ты этого не сделала?

Я не знала, что ответить.

– Понятия не имею. Не знаю. Может быть… потому что…

– Может быть, потому что – что? Потому что ты меня боишься.

– Вовсе нет, – раздраженно возразила я. Нет, не раздраженно. Я сама себя запутала. – Можно подумать и о других причинах, по которым я тебя не предала!

– А именно?

– Может быть, это потому, что… потому, что ты… Потому, что я думала…

Я покраснела. Я чувствовала это. Во мне неудержимо поднималась горячая волна. Какое счастье, что наш отсек был освещен только тусклой лампочкой ночного света.

– Может быть, потому, что я в тебя… в каком-то смысле… влюбилась.

Это было сказано. Это было сказано, и я не могла поверить, что я это сказала. Что мой язык узнал об этом раньше, чем мой мозг. Я поглубже вжалась в свое сиденье, в темноту и не отваживалась посмотреть на него. Я не могла себе вообразить, что теперь произойдет.

Когда я потом вспоминала это, я, конечно, сознавала, что все я прекрасно представляла. Герой и героиня обоюдно признаются в любви. Потом они бросаются друг другу в объятия. Их губы сближаются, притягиваемые магической силой. Поцелуй. Гаснет свет.

Очевидно, я пересмотрела слишком много любовных фильмов.

Арманд после секунды испуга начал издевательски насмехаться.

– Эээ! – заблеял он, откинулся назад и картинно сложил руки. – Вот как! – И потом с равнодушной улыбкой добавил: – Знаешь, что касается меня, то влюбляйся в меня сколько хочешь.

О, как же я его ненавидела! Я готова была за этот ответ без малейшего сожаления выцарапать ему глаза. Если то, что я почувствовала, было не настоящим чувством, а ошибочной симпатией, ночным наваждением, то это чувство моментально пропало. Чем дольше я на него смотрела, тем сильнее во мне разгорался гнев, тем неприятнее, отвратительнее, невыносимее он мне казался.

Что он себе вообразил? Можно подумать, если у него есть этот телекинетический дар, то он уже невесть кто? Полубог? Сверхчеловек, который может себе позволить плевать на чувства других людей? Разъяренно и обиженно я смотрела в окно, твердо решив никогда в своей жизни больше ни словом с ним не перекинуться, не проронить ни звука. И я сбегу от него, когда он в следующий раз хоть на секунду отвлечется. Не моргнув и глазом. И я подойду к ближайшему полицейскому посту и расскажу все до мелочей, что он сделал и что он мне рассказал.