Тайна графа Эдельмута - Мелкумова Анжелина (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Вы от Бартоломеуса?
Густые брови поднялись в недоумении.
— Вы от… от Жозефины? — поправились они.
— Да.
— Ах, проходите! Пожалуйста! Расскажите же скорей, как она! Что с ней?
Пройдя в комнату, незнакомец грузно опустился на стул.
— Что с Жозефиной?.. — Он помолчал, как будто пытаясь осмыслить вопрос. — Жози больше нет.
— А кто теперь есть? — улыбнулась Эвелина, пытаясь представить, какую роль играет теперь Бартоломеус.
Однако, припомнив, что сундучок с головами Бартоломеус с собой не взял, осеклась. А увидав лицо гостя, и вовсе похолодела.
Щетинистый подбородок гостя дрожал, а ресницы вдруг часто-часто захлопали.
— Кто теперь есть? — прохрипел он глухо. — Только я. Один… На всем белом свете. — Он вздохнул. — И с камнем на сердце.
Это было уже слишком.
— Что вы такое говорите?! — возмутилась Марион. А поскольку гость молчал, кинулась к нему и, ухватив за воротник, затрясла что было сил: — Отвечайте же наконец, не мучьте честных людей!
— Да, что же с Барто… с Жози… Ж-жозефиной? — все еще пытаясь улыбаться, жалобно пролепетала Эвелина.
— Они убили ее! Убили! Убили!.. — прорвало вдруг гостя. Он закрыл лицо руками и разрыдался, как дикий зверь. — Сегодня утром…
Глава 2
Про каменную стену, Святых Голубиц и завидное предложение
Теперь, если мы хотим узнать, что случилось с Бартоломеусом — а мы хотим, правда? — вернемся недельки на две назад и переместимся в замок графа Шлавино: да не в тот, что на холмах, а в другой — что на воде.
Замок Наводе уже сто лет как стоял на маленьком островке. Таком совсем небольшом — как раз по размерам замка. И соединялся с берегом длинным мостом. Остров располагался посреди озера. А озеро — посреди густого леса. На ночь часть моста, связанную с замком, убирали — и замок отгораживался от остального мира широкой водной преградой. Такое расположение делало замок почти неприступным. И именно потому граф Шлавино так его любил. И именно потому держал там свою лабораторию.
Вы спросите: какую такую лабораторию?
А забыли, что наш граф увлекался изготовлением волшебных порошков? Порошок, заставляющий соглашаться, порошок, превращающий в лягушку, порошок, помогающий плакать… Ну, про другие мы, кажется, не знаем. Из них же он делал свои конфеты — такие красивые и вкусные на вид.
Поскольку остров был крохотный, то и замок был совсем небольшой, и слуг было немного, зато самые преданные графу.
Жозефина попала сюда случайно. Шла-шла — и пришла. Да по дороге упала в берлогу медведя, да с перепугу все позабыла: кто она, куда шла… Помнила только, что зовут Жозефиной и что не прочь наняться горничной.
Все это неважно. Важно, что Жозефина была ужас до чего красивая девушка. Это и решило все дело. Встретивший ее на берегу камергер графа не стал даже выслушивать путаных объяснений про лес и про берлогу медведя: просто отвел в замок, сунул в руки тряпку и велел наводить чистоту.
А дальше было вот что.
…Стоял солнечный полдень. Во внутреннем дворике замка было пустынно. Из кухни доносились слабое позвякивание посуды, голоса поварят и вкусный запах жареной курицы.
Жозефина вышла из кухни и остановилась, оглядываясь. С одной стороны высились величественная главная башня и строение пониже с жилыми помещениями. С другой — тянулись хозяйственные постройки. По обеденному времени во дворе никого не было.
Жозефина медленно пересекла мощеный камнем двор и остановилась перед входом в графскую лабораторию.
Подергав замок на дубовой, обитой железом двери — черт, заперто! — она снова оглянулась. Подобрала юбку, уселась на корточки. И вытащив из складок подола хитро закрученную отмычку, быстро сунула в скважину замка.
Трик-трик, скрипела палочка, трик-трик! И что-то, кажись… ей-ей, что-то поддавалось!
Неужто получится? Склонившись над замком, Жозефина затаила дыхание.
Трик-трик! — пела палочка — сейчас-сейчас!
— Что это ты тут делаешь? — раздался голос за спиной.
Трым-брым… осеклась палочка, сломавшись. Подскочив, как ужаленная, Жозефина выпрямилась.
— Колдуешь над замком? — спросил господин Швайн, камергер графа. То был широкоплечий сутулый урод с на удивление низким лбом и весь с ног до головы покрытый черно-бурыми волосами.
Жозефина улыбнулась как можно глупее:
— Да вот, пытаюсь вычистить до блеска.
— Ты умница, старательная девушка, — похвалил Швайн, по-доброму прищурив маленькие глубоко посаженные глазки. — Но за этой дверью — еще одна, а за ней — еще четыре. Неплохо бы и там замки почистить.
— Буду просто счастлива! — искренне обрадовалась Жозефина.
— Однако позволить тебе этого не могу: вход в лабораторию запрещен под страхом смерти.
— Ах, боже мой! — всплеснула девушка руками и заморгала как можно испуганнее.
— Ты славная девушка, — улыбнулся Швайн. — И вот что, знаешь, иди-ка на кухню: помоги кухарке заточить ножи да начисть до блеска посуду. Завтра в замке ожидаются важные господа.
Важные господа начали прибывать к полудню.
Каждый был страшно важен, у каждого была куча слуг и замок в пределах графства. Попросту говоря, каждый из них был вассалом графа Шлавино.
Гости въезжали во двор замка, где их встречал сам его сиятельство, и исчезали в покоях главной башни.
Последний прибыл уже после захода солнца. Толстый и мрачный, как монах, опустив голову, скрытую широким капюшоном, он поднялся на крыльцо и проследовал за Вилли Швайном в графские покои.
Ржали лошади, суетился народ. А к вечеру, когда сумерки поглотили окрестные леса, замок засиял, освещенный пылающими факелами-начался пир.
В самой большой зале был установлен длинный стол. Граф сидел во главе, гости — вдоль. Стол был уставлен аппетитными кушаньями — уткой, начиненной яблоками, жареным зайцем под острым соусом, запеченной олениной с жареными грибами — и сиял свечами.
Ах, роскошные наряды были у гостей: бархатные кафтаны, один другого пестрее, шелковые рубахи, золотое шитье. На головах у дам красовались высоченные головные уборы, украшенные искусным шитьем. В свете свечей блестели беличьи и горностаевые меха. А под потолком, с маленького балкончика, услаждали слух сеньоров виолы и флейты музыкантов.
Было весело, и хотелось разглядеть всю эту красоту поближе. Но что поделаешь, скромную горничную дальше растворенной двери не пускали.
— Живо, живо, живо, живо! — командовал Вилли Швайн, направляя процессию слуг.
Неся на вытянутых руках блюда с жареной дичью, ароматными супами и румяными булками, слуги стройной вереницей носились из кухни в обеденную залу, из залы — обратно на кухню.
Жозефина совсем сбилась с ног, разнося постели и взбивая перины для важных гостей.
Причем каждый раз путь ее, как ни странно, пролегал мимо графской лаборатории. (Увы, тяжелый замок как висел, так и продолжал висеть).
И каждый раз, как ни странно, ей на пути попадался подмигивающий Вилли Швайн.
— Что, крошка — скучаешь?
— Ах, я каждый раз прохожу мимо этой ужасной лаборатории и думаю: а что, если я пройду как-нибудь мимо, а дверь открыта? Знаю, что не удержусь от любопытства и загляну внутрь. Что же тогда будет? Ох, что же тогда будет!
— Повесят — не больше и не меньше.
— Только и всего-то?
— Ты милая девушка, — улыбнулся Швайн. — Остроумная и веселая. И, мне кажется, любишь прогулки при луне.
— При луне?.. — переспросила в задумчивости. Жозефина. — Ах, при луне! Да, это мое любимое занятие.
— Тогда приходи в полночь к главным воротам. Сегодня будет чудесная лунная ночь.
Ночь и вправду оказалась лунной. Прогуливаясь маленькими шажками перед воротами и беспокойно поглаживая свои тонкие пальцы, истерзанные чисткой подсвечников, Бартоломеус поглядывал на часового, мелькавшего наверху, на дозорной башне.
