Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗

При этих словах Дмитрий Антонович принял вид гордый и самодовольный, поклонился направо и налево, дождался того, что все зафыркали от смеха, и продолжил:

– Решил я этого прохвоста под орех разделать, а чтобы он сразу не заподозрил и не сбежал, проиграл ему приличную сумму и сделал вид, что готов отыграться всенепременно и любыми способами. Он к этому моменту самоуверен стал до полного неприличия и подвоха не почувствовал. Даже некоторое снисхождение к моей персоне проявил – не стал ставку поднимать чересчур уж высоко. Я же сделал вид, что мне, мол, понятно – блефует мой соперник, и сам стал ставку поднимать.

– Ага, если учесть, что играл он на общественные деньги, на наши сборы от представлений за всю прошедшую неделю, – вмешался Андрюша, – то у каждого из нас сердечко подрагивать стало. Мы, конечно, в Дмитрии уверены были, но мало ли что…

– Ну так иначе же нельзя было: по условию игра велась на наличные деньги, так должен же я был иметь при себе крупную сумму? Спасибо Андрею за доверие.

– Кому другому ни за что такие деньги не доверил бы, – выдохнул Андрюша. – Но все равно переживал.

– Так вот, поднимал я ставку до тех пор, пока у моего соперника деньги не кончились. Таким манером можно выиграть даже безо всяких фокусов, потому что правило гласит: нет денег уравнять ставку – ты проиграл. Но шулер-то уверен, что выиграет, и говорит: «Я бы на вашем месте не стал так рисковать всеми своими капиталами, потому как я вовсе даже не блефую, а имею на руках хорошую карту. Но коли вы отступаться не желаете, то примите в качестве ставки вот эту вещицу». И кладет на стол брошь с камнем. «Этой вещи цена никак не менее тысячи рублей, но раз я предлагаю принять ее вместо наличности, давайте считать, что стоит она пятьсот, то есть ровно половину?» Иные игроки, что давно уже бросили карты, но продолжали следить за нашим поединком, подтвердили, что так оно есть. Но я для виду чуток поартачился, стал говорить, что я даже и не знаю, что мне с этой побрякушкой делать. Намекаю, что к ювелиру или в ломбард с ней идти мне неинтересно, а самому она мне и даром не нужна. «Так я вам покупателя укажу, – говорит шулер. – Тысячу он, скорее всего, не даст, но те пять сотен, за которые я ее ставлю, отвалит не задумываясь». Я еще немного повздыхал и поохал, но ставку принял и предложил открыть карты.

– Ох, Дарья Владимировна, видели бы вы физиономию этого типа! – воскликнул Гоша. – Он уж был совершенно уверен, что выиграл, а тут такое!

– Да ничего такого особенного, – заскромничал Дмитрий. – Карта у него была практически небитая. Совсем уж небьющуюся комбинацию он себе устраивать не стал, чтобы меньше подозрений было. А мне бояться подозрений было не с чего, так я и выложил на стол самый наилучший расклад. Соперник мой знал, что такой карты у меня на руках просто не может быть, и догадался, что его самого облапошили, причем с большим мастерством, чем у него. Но стоило ему о том вслух сказать, как его самого разоблачили бы. И пришлось ему сделать хорошую мину при плохой игре…

– Вот уж выражение к случаю, в самое яблочко! Игра у него вышла плохая, а уж физиономию его при этом описать невозможно, ее видеть надобно было, – похвалил его Гоша. – Тот типус все ж таки скорбь вселенскую с лица согнал, поохал, поохал, потом посмеялся, потребовал, чтобы победитель угостил всех шампанским, как того приличия требуют, да и отправился восвояси.

– А я предложил остальным игрокам поиграть еще немного. Те решили, что слишком долгим мое везение быть не должно, и согласились. И ведь правы оказались! Совсем мне перестало везти. Как обрезало! – горестно вздохнул фокусник.

– В общем, проиграл наш Дмитрий Антонович каждому примерно те деньги, что у них шулер обманным путем вытянул, – пояснил Андрей. – Но все равно остался с большой прибылью. Мы его победу чуть-чуть отметили и решили труппе подарок сделать. Вот и купили для всех билеты на спектакль. В бельэтаж!

– Подожди, Андрей! – остановил его Гоша. – Мы же главного Дашеньке не рассказали.

– Простите меня великодушно, и впрямь вперед забежал! – извинился Андрюша. – Давай теперь ты рассказывай.

– Лучше пускай Афанасий с Иваном говорят.

– Да что тут говорить-то? – смутился Афанасий. – Гоша велел мне уходить первым и ждать всех за углом. Ну я и ждал.

– А я сзади топал. С тылу, стало быть, – вставил слово Иван Петров.

– Мы таким манером нашу безопасность с фронта и с тыла обеспечили, потому как во взгляде проигравшего шулера нешуточная злоба сверкала, мог на любую пакость решиться, лишь бы нам отомстить, – стал рассказывать Андрей. – Ваня и Афанасий по одному вышли, ну а мы втроем. Гошу, как можно догадаться, никто бы во внимание принимать не стал. Дмитрий тоже особо страшным не кажется.

– Справедливое замечание, – перебил его Гоша. – Самый страшный из нас Андрюша.

– Э-э-э… Я же не то хотел сказать, – немного обиделся Андрюша. – Главное, что мы не зря предостерегались. Проигравший нас поджидал, да не один, а с двумя мордоворотами!

– Вот-вот, посмотришь на их физиономии – так с души воротить начинает, – согласился с ним Гоша. – Но куда им было до наших чемпионов!

– Ага! – приободрился Афанасий. – Они как нас увидели, так молча развернулись и ушли.

– Да они бы и так ушли, – не удержался Гоша. – Им достаточно было Андрюшу увидеть. А тут еще и вы подошли с двух сторон.

– Я того прохиндея чуток приподнял за шкирку… – с удовольствием сообщил Иван.

– А я спросил, не нужно ли Ване помочь, – перебил его Афанасий.

– А я пообещал, что мои друзья не станут его сильно бить, если он обяжется до завтра исчезнуть из города, – добавил Андрей.

– А я вспомнил про цацку с камушком и попросил все же порекомендовать мне покупателя, – закончил за всех Дмитрий. – Когда ноги в воздухе болтаются, особо спорить не хочется. Он и сказал, что обещается поутру уехать, а нужного мне покупателя зовут Жан Птижан, потому что он француз, и что найти его можно в столовой с названием «Белая харчевня и чайная». Мне это слегка странным показалось, я даже переспросил.

– А я чуть-чуть потряс образину для острастки, – добавил Иван. – Ну, чтобы брехать ему несподручно было.

– Вот, собственно, и все! – закончил Дмитрий. – Но Гоша с чего-то решил, будто вам все это очень интересно будет.

– Очень даже интересно, правильно Гоша решил, – подтвердила я. – Спасибо вам огромное.

– Так, может, вы нам поясните, откуда у вас к таким делам столь большой интерес? – полюбопытствовал Андрюша.

– Обязательно объясню – немного погодя. Вы уж простите, но это не только мой секрет. Но как будет возможно, я им с вами поделюсь. В самую первую очередь. Дмитрий Антонович, а можно вас попросить еще раз назвать имя того перекупщика?

– Да хоть сто раз. Зовут его Жан Птижан.

– А вы ничего не путаете? Может, не Птижан, а напротив – Гранжак? – насторожилась я, мигом вспомнив про убитого злодеем Микульским француза, то ли ювелира, то ли перекупщика краденых драгоценностей, – слишком уж созвучными оказались фамилии.

– Дарья Владимировна, как можно? Я по части французской речи не большой мастак, но «большое» от «маленького» [21] отличаю.

– Чаво? – не понял нас Афанасий.

– Потом объясню, – пообещал фокусник. – Полагаю, нам пора, да и вас мы от дел отвлекаем.

– Вы меня не отвлекаете, напротив, оказали мне большую услугу!

– Но нам действительно пора, – подтвердил слова Дмитрия Андрей. – Может, после спектакля еще встретимся. А то вы сами к нам на представление заглядывайте, посмотрите, как из своего конфуза и вашего успешного участия мы новый номер подготовили.

– Обязательно приду. И всех наших артистов подобью сходить. С ответным, так сказать, визитом.

Я проводила всех до дверей и во второй раз пошла к телефонному аппарату. Мне снова ответила горничная, и оказалось, что Петя опять ушел в Народную библиотеку. В этот раз я, правда, догадалась поинтересоваться, до какого часа он будет отсутствовать, чтобы не опоздать к окончанию репетиции и застать его на месте. Но мне сказали, что Петр Александрович обещали вернуться не ранее восьми часов вечера. Так что времени у меня было достаточно. Я решила сначала пообедать дома и лишь затем отправляться на встречу с Петей. Заодно хотелось придумать получше, как попросить прощения за вчерашнее вредное поведение.