Дело о босоногой принцессе - Кузнецова Наталия Александровна (читать полную версию книги txt) 📗
Радостно улыбнувшись, Лешка не спеша собралась и все равно явилась в гости раньше назначенного срока.
Дарья Кирилловна и Андрей жили в просторной квартире неподалеку от станции метро «Бабушкинская». Родители Андрея работали за границей, поэтому их подолгу не было дома. От «Рижской», где жили брат и сестра, до «Бабушкинской» всего пять остановок, и поэтому на всю поездку у Лешки ушло от силы минут двадцать. Андрей сам открыл ей дверь.
— Привет, проходи.
Лешка внимательно, с ног до головы, оглядела своего старшего товарища, не нашла в нем никаких перемен.
— Привет. А куда ты ранен?
— Вот сюда, в руку. — Андрей похлопал себя чуть ниже плеча, где под рубашкой угадывалось утолщение от наклеенного на рану пластыря. — Слава пострадал гораздо больше, повезло, что в куртке был, она как решето. А самый большой осколок попал ему в ногу. Будем надеяться, что кость не задета. Он мне недавно звонил, сказал, что в больнице ни за что не останется.
Андрей слегка повернул голову, и Лешка заметила царапину у него на виске.
— А это что?
— А, это… Так, оцарапало немного. Повезло, еще бы миллиметр, и… — Андрей беспечно махнул рукой и улыбнулся.
Дарья Кирилловна, вышедшая вслед за внуком встретить Лешку, вдруг побледнела, но тут же взяла себя в руки и обратилась к гостье:
— Ты голодна? Или подождешь, пока подъедет Марина?
— Я из дома, поэтому есть не хочу, — ответила Лешка и вновь затеребила Андрея: — Ромка велел тебя обо всем расспросить, ты же знаешь, какой он зануда. Если во всех подробностях не узнает, съест меня с потрохами.
— Но мне, честно говоря, не о чем рассказывать, — пожал плечами Андрей. — К сожалению, обычная история. Видно, каким-то людям Слава, — Лешка уже поняла, что так зовут предпринимателя, — не угодил, вот они и подложили взрывчатку в его «мерс». Наверное, следили, когда он пойдет к машине, но в последний момент поторопились и нажали дистанционку чуть раньше, чем нужно. И тому, что он так легко отделался, тоже случай помог. Слава к «Мерседесу» спереди подошел, там, где триплекс. В сущности, он вообще бы не пострадал, если бы не я. Я подошел к машине сбоку, и, когда раздался взрыв, он свалил меня с ног, а сам упал сверху, иначе все осколки были бы моими. А так отделался незначительными царапинами. Одним словом, Мальгин молодец, реакция у него что надо.
Лешка знала, что триплекс — это переднее стекло машины, вернее, два стекла, между которыми проложена пленка. И поэтому даже от пули в триплексе остается всего лишь маленькая дырочка, а само стекло лишь трескается, оставаясь целым. А вот боковые стекла автомобиля при любом взрыве лопаются и разлетаются в разные стороны, и горе тому, кто окажется на их пути. Ромка как-то прочитал Лешке целую лекцию на эту тему.
Вспомнив о брате, который ждет не дождется пересказа беседы с Андреем, Лешка задала следующий вопрос:
— А где вы с ним встретились? В том кафе, возле которого произошел взрыв?
— Вовсе нет. Я подъехал к Мальгину в офис, чтобы взять интервью, но телефон разрывался, и никак не удавалось поговорить в спокойной обстановке. Мы сели в машину, доехали до первого попавшегося кафе и притормозили. То есть о том, где мы будем, никто не знал, даже мы сами.
— Значит, за вами следили, — сделала вывод Лешка. Андрей кивнул:
— Очевидно. Но машина все время была на наших глазах, мы ее из окна кафе видели. Кто умудрился к ней подойти и прикрепить взрывчатку, ума не приложу. Хотя, если взрывчатка на магните, это можно сделать почти незаметно. А потом в том же кафе этот кто-то мог дожидаться, когда мы из него выйдем. Но это только мои предположения, не более того, возможно, что все было совсем не так.
— А чем он тебя привлек, этот предприниматель? Почему ты решил писать о нем статью?
— Он сам ко мне обратился. Понадобилось разрекламировать свою фирму. Сам я, ты знаешь, подобные темы не ищу, но, когда просят, не отказываюсь.
Лешка вздохнула:
— Лучше б ты к нам обратился, мы бы тебе столько всего порассказали, причем в полной безопасности. Ты, наверное, еще не в курсе, что совсем недавно мы с Ромкой и Венечкой осиное гнездо торговцев оружием разворошили?
— Кое-что о ваших подвигах мне известно от Маргариты Павловны, — к ним подошла Дарья Кирилловна. — Но тебя как непосредственного участника событий мы послушаем с удовольствием.
Андрей взглянул на часы:
— Сейчас подъедет Марина, вот и примемся за воспоминания. Ей тоже есть о чем поведать.
— Еще бы! — сказала Лешка. — Не каждый из нас в кино снимается и по разным странам ездит. Но пока ее нет, ты мне еще что-нибудь о взрыве расскажи, потому что Ромка велел собрать как можно больше информации. О чем бы тебя еще спросить? Когда ты теперь увидишься с этим своим спасителем?
— Скорее всего завтра. Ведь теперь мне не одну, а две статьи писать придется.
— Первую — о его фирме, а вторую — об этом происшествии, да? А сам-то он знает, кто мог на него покушаться. Ну, кому он перешел дорогу?
Андрей покачал головой:
— Похоже, что нет. А больше ничего сообщить не могу. Так Роме и передай. Пусть готовится к экзаменам и не помышляет ни о каких новых расследованиях. В борьбе с мафией, несмотря на свои несомненные детективные таланты, он вряд ли окажется победителем.
— Так и передам, — отстала наконец от Андрея Лешка и в ожидании Марины прошлась по комнате.
Глава II
Исчезновение синей папки
На самом видном месте в гостиной висела картина одного воронежского художника, изображающая старинный каменный мост, возле которого когда-то давно жили прародители, то есть дедушка и бабушка, Дарьи Кирилловны. Это была та самая спасенная Катькой картина, которую она подарила хозяйке дома на день рождения.
Дарья Кирилловна смахнула пыль с рамы и сказала: — А знаешь, эта картина подвигла меня на раскопки в собственной квартире. Дело в том, что много лет назад моя мама написала мемуары, то есть воспоминания о днях своей далекой юности. А жизнь ее в те годы была непростой. Она совпала с эпохальными событиями начала двадцатого века: Первой мировой войной, октябрьским переворотом, Гражданской войной, голодом… Все пережитое в те годы мама изложила на бумаге, а потом я напечатала на пишущей машинке, потому что почерк у нее был ужасный. Это было еще на старой квартире: мы тогда жили в центре… Потом мама умерла, мы переехали сюда, а переезд, не зря говорят, сродни пожару или потопу. Одним словом, когда вещи на новой квартире разбирала, эти мемуары я куда-то засунула и забыла о них. А вспомнила только тогда, когда увидела эту картину. Несколько дней провела в поисках, совсем уж было отчаялась, но в конце концов нашла. Оказались на антресолях, в старом чемодане с ненужными тряпками.
— Вы решили их опубликовать? — поинтересовалась Лешка.
— Ну что ты, конечно, нет. Сами по себе они не представляют никакой художественной ценности, написаны неумело и немного наивно: не было у мамы никакого литературного опыта. С другой стороны, они неповторимы как еще один документ давно прошедших дней. К тому же мамины записки воссоздают прошлое, кусочек истории нашей семьи. Когда-нибудь у Андрюши будут дети, потом родятся внуки, мне кажется, им пригодятся эти воспоминания. Я считаю, что каждый человек должен помнить о своих корнях, знать, какого он роду-племени. Так уж случилось, что многие из нас дальше двух-трех поколений ничего даже не слышали о своих предках. Вот скажи, как звали хоть одного из твоих прапрапрадедушек?
Лешка пожала плечами:
— Не знаю. А можно мне взглянуть на эти мемуары?
— Разумеется. К тому же к ним приложены фотографии. Сейчас увидишь, каким замечательным сто лет назад было качество фотоснимков. Многие, даже тридцатилетней давности, пожелтели и испортились, а эти такие же четкие, как и были.
Двигая на книжных полках то одно стекло, то другое, Дарья Кирилловна воскликнула:
— Да где же они? Андрюша, ты не брал прабабушкины мемуары, синюю такую папочку?
