Мишель и китайская ваза - Байяр Жорж (библиотека книг .txt) 📗
Даниель присоединился к кузену. Мишель пытался разобрать мелкую надпись на медной пластинке, прикрепленной к крышке одной из коробок.
«Собственность капитана Ле Мерье», — прочел он наконец. — Даниель, ты видел когда-нибудь морские хронометры? Надо же, никогда бы не подумал, что они такие огромные!
Да, я тоже очень удивился! Но почему их по два в каждой коробке?
Наверное, один запасной.
А может, один из них устанавливается по Гринвичу, а другой — по местному времени?
Мишель задумался.
Может быть, ты и прав, но я думаю, что оба настраивались одинаково, а время вычислялось среднее — чтобы уменьшить погрешность.
Смотри-ка, здесь и секстант есть… до чего же сложная штука!
Вовсе нет, — возразил Мишель. — Видишь зеркало? С его помощью «ловят» горизонт… и линза для того же…
Мишель взял в руки секстант и стал демонстрировать его работу кузену. Сверток с вазой ему мешал, и он положил его на стол с хронометрами, а секстант поднес к глазам. Мальчик настраивал окуляр до тех пор, пока к ним вихрем не подлетели близнецы — им не терпелось узнать, что же там делает Мишель. При этом Мари-Франс случайно толкнула какого-то прохожего, стоявшего за спиной их брата, да так, что тот даже выронил свой сверток.
— О! Извините, мсье! — воскликнула Мари-Франс, поймав сверток на лету.
Прохожий грубо выхватил свой пакет из рук девочки и, пробормотав несколько не слишком любезных слов, поспешил удалиться.
Ты чуть не вызвала дипломатический скандал! — усмехнулся Даниель.
Дипломатический скандал? — удивился Мишель. — С кем это?
Да с китайцем… ну, с тем, что тоже купил вазу у Дюкофра, — объяснил Даниель.
Китаец?.. С чего ты взял? Раз азиат — значит, китаец, так, что ли?
Нет, это точно не он! — вмешался Ив, который что-то слишком уж сильно волновался по такому незначительному поводу. — Я хорошо разглядел того, что стоял рядом с нами у старьевщика.
В первый момент Мишель был озадачен излишней горячностью своего младшего брата, но потом просто пожал плечами.
— Ты в своем уме, Ив? — поинтересовался он. — Честное слово, по-моему, тебе просто голову напекло!
Ив надул губы. Даниель догадался, что мальчик все еще помнит шутку Мишеля у лавки Дюкофра. Ему, конечно же, хотелось хоть чуть-чуть отыграться перед старшими.
Мишель погладил младшего брата по голове и взъерошил ему волосы.
Разумеется, ты прав, малыш! Это действительно не тот же самый человек, — сказал он снисходительно.
Ну уж нет! — возразила Мари-Франс, наконец дождавшаяся своего часа. — Это именно тот! Вы же видели, что он нес такой же пакет, как наш! Вот так!
Ив хорошо знал, что если Мари-Франс сказала «вот так!», то продолжать спор бесполезно. Однако последние слова сестрёнки несколько насторожили Мишеля, и он быстро вскрыл пакет. Вид грозной рыбы с разинутой пастью успокоил мальчика, и он снова запечатал сверток.
Что ты там рассматриваешь? — заинтересовался Даниель.
Кто знает, старина! Этот человек мог по ошибке взять не свой сверток. Не хватало мне только притащить домой одну из тех уродин!
Глупости! Я поймала его пакет и отдала ему в руки! Разговор был прерван появлением продавца.
Желаете что-нибудь приобрести, молодые люди?
Гм… нет мсье, мы просто смотрим.
Старайтесь «смотреть» без рук, — пошутил продавец. — Эти вещи старинные и очень хрупкие. Естественно, все они подлинные.
Подлинные? — как эхо повторил Мишель, с трудом сдерживая смех. — Это самое распространенное слово на Блошином рынке.
Вся компания двинулась вдоль аллеи. Приходилось останавливаться у каждой витрины, чтобы удовлетворить любопытство Ива и Мари-Франс, — ведь они попали сюда впервые. Только в половине двенадцатого наша четверка вышла наконец с рынка Бирон на улицу Розье.
Близнецы с сожалением покидали этот рай. Остановившись на обочине, они, по своему обыкновению, стали перешептываться между собой, На углу улицы Розье, на первом этаже одного из домов, виднелись ярко-желтые вывески ресторана: «Бифштекс с жареной картошкой», «Сосиски с жареной картошкой», «Ветчина с жареной картошкой», — и другие аппетитные блюда для спешащих туристов и не слишком обеспеченных горожан.
Похоже, Мари-Франс что-то неожиданно взбрело в голову. Она решительно направилась к Мишелю и встала перед ним как вкопанная.
— Слушай, Мишель! Хочешь сделать мне приятное?
Это зависит от того, что ты задумала.
Мы с Ивом хотим сосисок с жареной картошкой! Смотри, вон там продают!
Да… сосиски… с жареной картошкой… Что ты об этом думаешь, Даниель? — спросил Мишель с таким значительным видом, как будто им предстояло принять решение чрезвычайной важности.
Как тебе сказать… Я думаю, что это вполне своевременная мысль.
Во всяком случае, мама не требует, чтобы мы обязательно возвращались домой к обеду, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы съесть по сосиске… Ну ладно, Мари-Франс, твое предложение принято единогласно. Мы идем есть сосиски с жареной картошкой!
И с горчицей? — уточнил Ив.
С целой тонной горчицы, малыш! — успокоил его Даниель.
Хотя Ив терпеть не мог, когда его называли «малышом», но приятнейшая перспектива близкого обеда отбила у него всякую охоту возмущаться.
— Ну что ж, тогда вперед! — скомандовал Мишель. — К ресторану! Раз-два, раз-два!
Они устроились под зонтиком вокруг стола размером не больше автомобильного руля и заказали четыре порции сосисок с жареной картошкой.
Ив и Мари-Франс не скрывали своей наивной радости. Они впервые обедали в ресторане; мало того, они еще и впервые были в Париже. Эта прогулка по Блошиному рынку оказалась неизмеримо интереснее всего того, что они могли увидеть, гуляя по столице с мамой.
Разноцветные зонтики над каждым столиком немного ослабляли жаркое июльское солнце. Кругом сидели красные и потные туристы с большими кружками пива.
— Как вы думаете, он о нас не забыл? — спросил Ив, не сводя глаз с проворного официанта.
Наконец четыре тарелки перекочевали с подноса на стол. Минеральная вода соблазнительно пузырилась, пока официант, не выпуская подноса из рук, ловко открывал бутылку, зажав ее коленями.
Добрых десять минут ребята не проронили ни слова. Эта еда на свежем воздухе была великолепна: картошка хрустела, сосиски оказались просто восхитительными на вкус… Ив и Мари-Франс ссорились, таская друг у друга картошку; их возня прерывалась взрывами смеха.
Мишель и Даниель снисходительно наблюдали за происходящим, даже не пытаясь призвать «младших» к порядку.
Наконец Мишель подозвал официанта и расплатился. Мари-Франс и Ив просили еще и мороженого, но Мишель посчитал, что, после большой порции жареной картошки и двух сосисок, мороженое могло привести к неприятным последствиям.
Вдруг Мишель вздрогнул. Что-то скользнуло вдоль его ноги… Он быстро наклонился и увидел странную картину: за его стулом ползал на четвереньках мальчик лет десяти, пытаясь завладеть пакетом, который Мишель, придя в ресторан, положил на пол у своих ног. Мишель живо схватил мальчугана за руку и встал.
— Что это ты там делаешь? — сурово спросил Мишель.
Мальчик опустил голову и испуганно молчал. Только через минуту ребята заметили у него в руках другой пакет — в такой же бумаге, как их собственный; этот сверток мальчик и пытался засунуть под стул.
— Я ничего не сделал, отпустите меня! — повторял малыш, пытаясь вырваться.
Мишель понял, что в ресторане им оставаться не стоит: посетители и так уже бросали на их столик неодобрительные взгляды. Схватив пленника за руку, мальчик потащил его подальше от посторонних глаз. По дороге близнецы постоянно задавали вопросы, на которые никто не знал ответа. Оказавшись на более или менее пустынной улочке, Мишель остановился.
Что происходит? — спросил Даниель.
А вот сейчас нам этот господин все объяснит, — угрожающе отозвался Мишель.
Я ничего не сделал! — повторял мальчонка. Он был очень бедно одет, волосы всклокочены, а руки и ноги оказались весьма сомнительной чистоты.
