Склад съедобных улик - Нестерина Елена Вячеславовна (читать книги без txt) 📗
– Уходит! – воскликнула Арина. – За ней!
Наблюдатели, утомленные долгим ожиданием, с большим удовольствием сорвались с места. Подозрительная гражданка вот-вот должна была скрыться за углом.
– Что делать-то с ней? – на бегу спросила у Арины Зоя Редькина. – Хватать, что ли?
– Неудобно как-то… – проговорил Витя Рындин, догоняя их. – Тетенька все-таки взрослая.
– Давайте хотя бы остановим и спросим, – предложила Арина.
И трое детей среднего школьного возраста с воем и улюлюканьем понеслись вслед за одинокой беззащитной женщиной.
«Того, что во время ответственной слежки за объектом наблюдения его будет преследовать оголтелая толпа, сыщик Великолепенский никак не ожидал. Подозреваемая все больше удалялась, а толпа приближалась. Оторваться было необходимо во что бы то ни стало. Мобилизовав все свои силы, отважный сыщик…»
Но что случилось с отважным сыщиком Великолепенским, Антон Мыльченко додумать не успел. Борзая тройка окружила его. Всего несколько вежливых реплик типа: «Извините, пожалуйста…», «А вы, случайно, не Петра Брониславовича ждали?» – успел он услышать. А потом…
– Гуманоид, придурок, ты что, совсем опух? – срывая с головы Антоши любимую шляпку его мамы, разъяренным голосом завопил Витя Рындин, который первым догнал странную женщину и с близкого расстояния признал в ней переодетого Антошку Мыльченко.
– Мыльченко! – Арина Балованцева никак не ожидала такого поворота событий. – Это ты? Но зачем, Антоша? Ты можешь нормально объяснить?
– Он нас нарочно запутал! – со слезами на глазах воскликнула изрядно натерпевшаяся от Антона Зоя Редькина. – Что ж за вредитель-то ты такой!
Она уже занесла кулачок, чтобы решительно треснуть артисту и предателю по лбу, но Витя Рындин – хранитель порядка – успел перехватить ее тощую ручку.
– Ты придумал все приметы, которые нам назвал, а сам женщиной переоделся, чтобы нас по ложному следу направить? – продолжала пытать Антошу Арина.
– Нет! Нет! – кричал он. – Я просто хотел сам! А ты… А вы мне не давали это… проявиться! Инициативу проявить! Вот! А я бы сам быстро нашел.
– Ишь, деловой какой, – усмехнулись ребята.
– Да, Антоша, вот уж не ожидала я от тебя такого… – вздохнула Арина. – Да, это провал. И тетку ту упустили. И в тебе разочаровались.
– Нет! – что было сил завопил Антоша. Он очень не хотел, чтобы в нем разочаровывались.
– Не ори теперь, – огрев его по затылку, успокоил Антошу Витя. – Чего орешь?
– Держите, она уходит! – с этими словами Антоша дернулся из рук ребят, которые его крепко держали, ожидая команды начинать расправу. – Я же ее преследовать побежал! Ее, вон, ее!
– Куда, Гуманоид, рвешься? – усмехнулся Витя, придерживая Антона.
– Она же уходит! Вон, видите! Это она, она! – кричал Антоша, не переставая вырываться.
– Убежать хочешь? – печально вздохнула Арина. – Как же я в тебе ошиблась… И уловки-то у тебя какие-то примитивные, Антошенька… Эх, ты… Придумал бы что-нибудь пооригинальнее.
– Нет, это не уловки! Это настоящая тетка, которая приходила к Петру Брониславовичу! Ну Зоя, ну узнай же ее пальто, пока она за угол не завернула! – взмолился Антон, обращаясь к Редькиной. – Ведь это она! Настоящая! Ну что ж вы мне не верите?
Редькина молчала. Все остальные с сомнением смотрели на Антошу и на женщину, которой уже почти не было видно вдали, а она направлялась к их родной школе.
– Опять нас хочешь по ложному следу направить? – глядя Антоше в глаза, сказала Арина. – Говори правду.
– Нет же! Я сам за ней следил! Хотел сам выследить! – Антоша торопился и косил глазами в сторону удаляющейся подозреваемой. – Сам, один! Она же около палатки стояла! И пальто на ней все то же – коричневое!
– Уже не малиновое? – с издевкой переспросила Арина.
– Нет…
– И не цвета маренго?
– И шапка не баранья? – ехидно поинтересовался Витя Рындин. – Говори, Гуманоид, правду.
– Ах… – Антон печально вздохнул.
– А ведь она в школу, наверно, идет… Ну, тогда побежали за ней. Мыльченко, ты тоже можешь, конечно, бежать. Но только смотри, без фокусов. – отвернувшись от Антоши, скомандовала Арина. – Вить, возьми этого чудо-сыщика за руку, чтоб лишней инициативы не проявлял. Ребята, только теперь без фанатизма и улюлюканья. Просто следим, куда она денется. Ее нельзя спугнуть ни в коем случае.
И они снова бросились в погоню. На этот раз шумной оравой и с громким топотом никто не несся. Ребятам удалось как-то незаметно рассеяться. И начать слежку за той самой тетенькой, которая на их глазах купила журнал в киоске.
Эта женщина в светло-коричневом пальто подошла к двери школы, подергала ее. Но дверь была закрыта. Женщина нервной походкой направилась к окнам, долго заглядывала туда. Наконец к ней подошел охранник-казак и громко сказал:
– Чего, мамаша, под окнами высматриваете? Не учимся мы сегодня. Закрыли школу – и все дела. Так что идите-ка домой, там своего ребенка ищите. Вся вторая смена сегодня не училась. Карантин, что ли… Идите-идите…
Он проводил дамочку до ворот. И бедной подозреваемой ничего не оставалось, как, то и дело оглядываясь, удалиться от школы прочь. Витя, Арина и Зоя с Антошей с большим удовольствием «вели» ее – кто из ребят прикидывался играющим в «классики» на просохшем асфальте, кто бросался к качелькам и качался, кто делал вид, что считает ворон. Так «довели» ее до крайнего подъезда дома, торцом выходившего как раз на здание школы. Ближе, чем этот дом, к школе не стояло ничего.
Тетенька скрылась в подъезде. Через пару минут в угловой квартире первого этажа зажегся свет.
– Это она в квартиру зашла, – приглядываясь к окнам, проговорила Арина. – Живет она здесь, что ли?
Глава X
А они жрут и мрут
Петр Брониславович Грженержевский медленно вошел в квартиру. Понуро снял со своих поникших богатырских плеч куртку, кое-как зашвырнул за тумбочку ботинки и заглянул в комнату. Веселая румяная Галина Гавриловна прекратила играть на фортепиано бравурную мелодию «Гром победы, раздавайся!», соскочила с вертящегося стульчика и бросилась навстречу Петру Брониславовичу.
– Что же ты такой хмурый, Петечка? – удивилась она, разглядывая своего печального супруга. – Опять плохое настроение? Эх, вот зря ты сегодня утром буженину есть не стал! А она заряжает весельем и бодрым духом! Только так! Это весь наш мясокомбинат знает! Все этим тоску лечат. Ну ничего… Сейчас ты как следует пообедаешь, грусть-тоску как рукой снимет. Я приготовила щи мясные и свиных отбивных нажарила.
Но Петр Брониславович отказался от насыщенного мясом обеда. И уже не в первый раз за последние две недели. Галина Гавриловна очень расстроилась. Что-то творилось с ее добрым и веселым мужем, кто-то обижал его. Но вот кто, что – он, как истинный герой, не говорил. Галина Гавриловна налила себе тарелку духовитых мясных щей, села за стол, но есть не смогла, только пригорюнилась.
Ее супруг затаился где-то в глубине квартиры, сидел, нахохлившись, вздыхал, иногда вскакивал, листал какие-то книжки, снова вздыхал. И чуть не плакал.
Плакала Галина Гавриловна. Горячие слезы капали в остывающие щи, есть которые она не могла, на вкусное вареное мясо, в густую сметану, которой полила Галина Гавриловна произведение своего кулинарного искусства. К которому ее Петруша раньше никогда не оставался равнодушным.
Так прошло около двух часов. В кухне появился Петр Брониславович.
– А что ж ты, Галиночка, на музыке не играешь? – запинаясь и виновато хлопая глазами, несмело спросил он.
– Не хочется что-то. – Галина Гавриловна подняла голову от тарелки.
Петр Брониславович сел перед ней на корточки и очень серьезно спросил:
– Галиночка, не к столу, конечно… Но у меня есть к тебе вопрос.
– Да… – еле-еле проговорила Галина Гавриловна, сразу приготовившись к самому худшему.
– Это ничего, что не к столу?
– Н-ничего, Петя…
