Конец света отменяется - Волынская Илона (книги онлайн полные .TXT) 📗

– Не смей так со мной разговаривать, – привычно шикнула мама… и уставилась на провод у себя в руке как на змею. Потом пальцы ее разжались, и провод упал на пол.

– Холодильники-убийцы! – успокаиваясь, проворчал Вадька. Выудил из кармана универсальный ножичек с кучей отверточек, зажимов и еще какого-то инструмента и принялся раскручивать штепсель. – Надо же, технику довести до такого состояния! У этого их Михалыча, похоже, вообще рук нет: ни перила поправить, ни шнур заизолировать… Мурка, там, в кармашке сумки с ноутбуком, изолента, дай, пожалуйста!

Вадькин ноутбук был единственным, что из их старого номера прихватили сразу – Вадька просто пронесся по раздробленным ступенькам, Надежда Петровна закричала ему вслед, но сын уже бежал обратно, бережно прижимая сумку с компом к груди.

– Дело на пять минут. – Вадька ткнул вилку в розетку. Розетка стрекотнула кузнечиком, стрельнула синей искоркой и угомонилась, штепсель заткнул ее, как кляпом. – Так и того времени им жаль, просто чтоб людей не поубивало оголенными проводами. – Он открыл дверцу и поводил рукой внутри холодильника, словно надеялся нащупать там холод.

У дверей откашлялись. Раскритикованный Вадькой Василь Михалыч стоял на пороге, обвешанный их сумками, как беженец из района военных действий.

– Я тут вещички ваши принес, – странно поглядывая на «ремонтника», пробормотал он. – У вас тут все того… в порядке?

– Что-то он не гудит, – продолжая водить рукой во внутренностях холодильника, озабоченно буркнул Вадька. – И холода не чувствуется…

– Так это… гудеть не должен! – словно обрадовался Василь Михалыч. – И холод тоже… подождать надо! Нате ваши вещички… – Он встряхнулся, как вылезающий из воды пес, и вещи посыпались с него. – Пошел я! – и канул во мрак коридора.

– Вадька! Если я просила взрослых не бить и с ними не судиться, это не значит, что их можно оскорблять, – в изнеможении вздохнула Надежда Петровна. – Он наверняка слышал, что ты тут говорил! Господи, как неудобно…

– Если б тебя от его безделья током шарахнуло, тебе было бы очень удобно! Мягонький гробик, уютная крышечка… – ехидно пропела Катька.

– Катя, возьми бутерброд! – выпалила Надежда Петровна, и голос у нее нервно позванивал. – Можешь даже руки не мыть. Все быстро берите по бутерброду! – торопливо расстилая по столу салфетки и вытаскивая из сумки продукты, объявила она. – С отбивными, сейчас с паштетом намажу… домашним! Катя, почисть яйца, а буженину и печеную курицу спрячь пока в холодильник, они дольше могут лежать. Хорошо, огурцы с собой взяла, думала не брать, здесь овощи дешевле, только сегодня мы на рынок точно не пойдем, вот прям как чувствовала…

Вадька попытался что-то сказать – ему в рот воткнули крепенький кривоватый огурец. Нечищеный. Похоже, мама решила, что занять рты едой – единственный способ избежать шокирующих выступлений, открывающих ее родных детей, а также хорошо знакомых ребят с неожиданной стороны.

– Кушать и спать-спать-спать, после таких потрясений только и можно, что спать! – продолжала хлопотать Надежда Петровна.

– А на пляж так и не пойдем? – уворачиваясь от очередного бутерброда, огорченно спросила Катька и тут же совершенно душераздирающе зевнула и потерла кулаком слипающиеся глаза.

Мама фыркнула – даже отвечать не стала.

– Мы к себе… – пробормотала Кисонька. С трудом подавленный зевок со свистом ушел через уши – Катькина зевота была заразной. – Только убрать поможем.

– Я сама, – отмахнулась Надежда Петровна. – Вы все равно не знаете, что у меня в какой баночке. Вы тоже отправляйтесь! – строго велела она мальчишкам.

Спорить никто не стал, девчонки забрали рюкзак и чемодан и потащились в соседний номер. Горничная Маша наводить чистоту так и не явилась, но заново мыть полы уже не было никаких сил. Проигнорировав серое покрывало пыли под кроватью, Мурка заправила простыню. Из душа вынырнула Кисонька – красная, как обварившаяся, и одновременно дрожащая от холода.

– Здешний душ такой же убийца, как и холодильники! – простучала зубами она.

Мурка кивнула и решительно, как на бой, направилась мыться. Из коридора слышались топот и голоса – Вадька бегал к семейному чемодану за вещами. Кисонька вынула мобильник, зашла в Интернет и печально уставилась на аватарку прекрасного принца в черном и серебре.

Ни одного сообщения от Большого Босса. Кисонька покосилась на дверь душевой: осклизлый кафель и дырка в полу – не ванна с ароматной пенкой, долго Мурка там не просидит. Переключила клавиатуру на английский и торопливо набрала:

«Hello. We have come to the resort!» [8]

Аватарка продолжала невозмутимо мерцать – девочка почувствовала, что сейчас этого рисованного принца просто возненавидит! На экране зарябили буквы ответа:

«Ваш знаменитый музыкант поехал с вами?»

Кисонька подпрыгнула на кровати. Откуда он узнал? Или права Катька в своих бредовых подозрениях, что Большой Босс на самом деле виртуальный разум? Он вглядывается в мир через радары гаишников, смотрит видеокамерами магазинов и стоянок… и видел, как их мини-вэн, а потом Мотин черный «Мерседес» въехали в Бердянск! Пальцы Кисоньки забегали по сенсорной клавиатуре:

«Я не знаю, почему он приехал сюда и поселился в одном пансионате с нами…»

Мобильник чуть не выскользнул у Кисоньки из рук. Произошло то, чего за все время существования «Белого гуся» не случалось и, как она считала, случиться не могло! Аватарка принца в черном и серебре исчезла с экрана. Большой Босс вышел из Сети!

Кисонька тихо, задушенно взвыла. Идиотка кромешная! Ничего Босс не знал о Моте, просто сцену ревности хотел устроить! Она сама все рассказала! Кисонька ткнулась лицом в подушку. Мурка вышла из душа, поглядела на тискающую мобильник сестру, тяжко вздохнула и щелкнула выключателем:

– Давай спать…

В окошко глянула летняя тьма, глянцевая, как шелк, усыпанная стразами крупных южных звезд. Кисонька натянула на голову простыню и свернулась калачиком. Большой Босс не хочет с ней разговаривать! Нет, она сама собиралась с ним разойтись… Но то – она! А то – он! Сейчас в своем Лондоне над ней смеется, а она лежит на раздолбанной кровати, в занюханном пансионате в Бердянске, пружины ветхого матраса впиваются в ребра, а она старается не всхлипывать, чтоб не услышала Мурка! Только и остается, что спа-а-ать…

И сон явился: принц в черном и серебре материализовался рядом с кроватью, вынул из-за спины гитару, потом барабан, потом трубу, синтезатор… У него оказалось шесть рук, как у индийского бога Шивы, и всеми руками он ударил по инструментам! И запел, почти так же противно, как Мотя, только громче, заорал и завизжал на множество голосов.

С истошным воплем Кисонька вскочила с кровати.

– Умца-умца-умца! Ла-ла-ла! И-и-и-и! Сегодня у нас зажигают самые клевые девчонки! И-и-и! Умца-умца!

Музыка рвалась в комнату, как вражеская армия в осажденную крепость: корежила воздух, трепала старенькую штору на окне, а от несущихся снаружи воплей Кисонькина мобилка скакала по тумбочке, как обезумевшая. Девчонки кинулись на балкон: с шестого этажа аквапарк был виден не хуже, чем с восьмого – светящиеся на дне центрального бассейна огни насквозь пронизывали изысканно-голубую, как в рекламных буклетах, воду. Парочки в плавках и купальниках извивались в танце у кромки бассейна, то и дело с визгом кидаясь в воду. Осыпанные искрами подсветки горки аквапарка сверкали, как громадные новогодние елки, а вылетающие из труб купальщики попадали в скрещение прожекторов и лишь потом плюхались в воду. Со сцены перед танцполом палила пенная пушка, и белоснежная пушистая метель заметала танцоров, превращая их в снеговиков.

– Безобразие! Как мы будем спать? – На соседнем балконе торчали Надежда Петровна и Катька, а сквозь прутья высовывал шею гусь. На следующем перегнулись через перила Вадька и Сева. Кисонька чуть не расплакалась всерьез. И спать не получится, и поучаствовать в этом роскошном безобразии тоже не выйдет – несовершеннолетних наверняка не пускают, а знакомых у нее здесь нет! Над балконами пронесся дружный вздох – вся компания сыщиков «Белого гуся» жадно уставилась на светящиеся горки и бассейн. Даже гусь негромко курлыкнул – он тоже был не прочь поплавать в этой «рекламной» воде.