Коллекция в бегах - Гусев Валерий Борисович (онлайн книга без TXT) 📗
Майор что-то сказал своим сотрудникам, они дружно шагнули к собачьей будке, нагнулись и вытащили из нее какой-то рулон.
– Картины, – сказал Алешка. – Скатанные.
– Во дурак-то, – сказал я. – Нашел где прятать.
Алешка взглянул на меня и даже немного отодвинулся. Будто хотел разглядеть меня получше.
– Ты что? – спросил я.
Алешка хихикнул и покачал головой. Потом сказал:
– И за что тебе в школе пятерки ставят? Ничего там Арбуз не прятал. Это я прятал.
Теперь уж я вздрогнул и от него отодвинулся. Чтобы разглядеть получше.
– За… зачем?
– Затем! Он их нам сегодня ночью своими тыквами подбросил, а мы – ему. Чтобы знал наших.
– А где ты их взял?
Алешка фыркнул.
– Где, где? Под досками, где еще?
Наконец-то я стал немного врубаться. Оказывается, Алешка уже давно подозревал эту арбузно-тык– венную команду. И установил за ней наблюдение. На всякий случай. А услышав слова Леонарда о дураке Иване и втором варианте, догадался, что ночью в наших досках будут спрятаны картины, украденные у Юльки. Их тыковки заложили.
И Алешка той же ночью их вытащил и «перепрятал». Засунул в собачью будку…
– Гляди, гляди, – Алешка схватил меня за рукав, – повязали голубчика.
Ничего его, конечно, не повязали, а просто повели к машине вместе с рулоном картин, даже наручники на него не надели.
А зря! Дальше события приобрели неожиданный поворот. На пригорке, где стояла очередная Лешкина турундыка, машина немного притормозила перед спуском и поворотом… И из нее вывалился Арбуз. Покатился по тропке на четвереньках, вскочил, разогнал турундыку и уселся в нее. До свидания!
– Уйдет! – вырвалось у меня.
Сейчас он съедет к пруду, а там, илистой тропкой, где не сможет проехать машина, добежит до мостков, спрыгнет в свою моторку, промчится на ней по пруду и скроется в замке Леонарда. Или исчезнет в неизвестном направлении.
– А вот фиг! – сказал Алешка. – Я ведь тормоза с нее снял.
Еще не легче! Мне даже немного жалко стало нашего славного Арбузика. Он-то уверен, что затормозит у обрыва, вылезет из турундыки и дальше дунет бегом. А он не смог затормозить!..
С нашего НП все было здорово видно. Турундыка все шустрее катилась вниз, к обрыву. Набирала скорость. Ей ошалело смотрела вслед опергруппа, высыпавшая из машины.
– Ща взлетит! – сказал Алешка. – Охренеть!
Я щелкнул его по затылку: в моем доме попрошу не выражаться.
– А маме можно, да? – обиделся Алешка, но тут же переключился на предстоящий безмоторный полет.
Это было красиво! Тропка оборвалась, а турундыка плавно продолжила свой бег. И красиво приземлилась прямо в пруд. В воздух взлетели грязнющие брызги. Прямо было похоже на красивый взрыв. Черного цвета.
– Наш авиалайнер «Кощей», – холодно прокомментировал Алешка, – приземлился в аэропорту «Черная грязь». Сейчас граждане и господа пассажиры потребуют холодный душ или горячую ванну со стиральным порошком. – И добавил уже другим тоном: – Только «Кощея» жалко. Был белый, стал черный.
Черным стал и бывший зеленый в полосочку Арбуз. Он стоял по колено в илистой воде, и на него было страшно смотреть. С него ручьями текла жидкая пахучая грязь.
– А ты не воруй, – сказал Алешка поучительно. – И не рой другому грязную яму.
Но что-то в его детском сердечке шевельнулось.
– Дим, бери ведра, пошли на колодец. Надо же ему отмыться. А то всех семеновских ментов распугает.
– Вы куда? – спросила мама.
– За водой, – на бегу отозвался Алешка. – Фрукты мыть. В виде грязных арбузов.
– С вами не соскучишься, – только и успела сказать нам вслед мама.
Это точно. От скуки с нами не умрешь. Разве что – от смеха.
Ведра с водой мы притащили к пруду вовремя. Опергруппа стояла на берегу и пыталась выманить на него это страшное чучело. И не леший, и не водяной, а неизвестно что. Не арбуз, во всяком случае.
Он стоял на том же месте и приговаривал, стуча зубами:
– Славно! И куда же я в таком виде?
– Куда, куда? В тюрьму, – отвечали ему опера. – Вылезай, а то утонешь.
А наша турундыка спокойно плавала рядом. Ну что ж, лебеди ведь тоже не всегда летают. Они ведь еще и плавают.
– Буду тут стоять! – заявил Арбуз. Бывший Арбуз.
– Там пиявки, – крикнул ему Алешка. – Они уже в вас впиявились. Сосут вашу кровь.
– Им же хуже, – ответил Ван Ваныч. – Отравятся.
– Ну хватит, гражданин! – решительно сказал майор. – Сдавайтесь.
– А мне зачтется?
– Что зачтется?
– Что я добровольно явился из пруда с повинной. И буду оказывать помощь следствию.
– Где остальные картины? – спросил Павлик. Для пробы – как он будет сотрудничать со следствием.
– Не скажу! – выпалил Ван Ваныч. И без перехода затарахтел: – В надежном месте. В банке «Капитал». В ячейке под номером «раз-два-три». Довольны? Очень славно…
– Это еще надо проверить, – сказал майор. – Я пошлю своего сотрудника в банк, он наведет справки, завтра мне доложит, а вы пока постойте в грязи.
– С пиявками, – добавил Алешка. – У них к вечеру такой славный аппетит.
Ван Ваныч поежился:
– А эта вода в ведрах для кого?
– Для вас.
– А шампунь принесли?
– От собачьих блох, – сказал Алешка. – Вы, наверное, их в будке набрались.
Кому, конечно, было здорово, так это понятым. Они так на все это смотрели, так слушали, будто хотели запомнить наизусть. И потом ходить по дачным поселкам, по окрестным деревням и рассказывать в каждом доме, в каждом дворе, как они арестовывали полковника милиции, который загнал бандита в болото и его там сожрали пиявки. И даже шампунь от собачьих блох не помог.
– Ладно, – согласился наконец Ван Ваныч, – иду с повинной. Расступитесь!
И он зашагал к берегу. И мы все расступились.
Первое ведро Ван Ваныч поднял над головой и целиком вылил его на себя. Потом отошел от этого места, где образовалась грязная лужа, и стал плескаться во втором ведре, приговаривая:
– Хорошо, что не зима, а лето на дворе. Зимой холоднее было бы.
– Зато пиявок зимой нет, – сказал Алешка и скомандовал: – Дим, тащи еще два ведра. Он только грязь по себе размазал. Мойдодыр!
Я таскал воду на пруд почти до обеда. Ван Ваныч отмылся, простирнул одежду, отжал ее и разложил на берегу для просушки. Все терпеливо его ждали.
– Может, наручники на него надеть, – шепнул Павлик майору.
– Обойдется, – ответил тот. – Куда он без штанов побежит!
Мы с Алешкой ополоснули ведра, отнесли их домой и принялись за спасательные работы – стали вытаскивать на берег турундыку. Лезть в эту черную жижу нам не очень хотелось, поэтому мы привязали к длинной веревке что-то вроде крючка из длинного гвоздя, забросили его в кабину и вытянули турундыку на берег.
А тем временем обсохшего Ван Ваныча уже усадили в машину.
– Ни фига! – выразил Алешка свое возмущение. – А кто будет мой самолет отмывать?
– Он и отмоет, – хмуро сказал майор. – Лет через пять.
Что ж, подождем. И мы покатили турундыку домой.
– В калитку не вкатываем, – предупредил меня Алешка, – тетя Марта напугается.
– Тетю Марту трудно напугать, – возразил я. – Она у нас закаленная.
И я не ошибся.
– Что за крокодил? – спросила мама. – Где это вы его поймали?
– Это особый крокодил, – сказал Алешка. – Он мочалки жрет. Как галок.
– И в нем арбузы летают, – добавил я.
А мама только вздохнула. Она у нас закаленная.
После завтрака Алешка потащил меня в кузню. Кощей уже вовсю стучал в наковальню: чинил чей-то раздолбанный велосипед. Этот велосипед, похоже, свалился с балкона двадцатого этажа. Или, что вернее – высоток в нашей местности еще не наблюдалось, – врезался со всей дури в бетонную стену.
Если бы мне пообещали миллион за то, чтобы я починил этот комок железа, я бы ни за что не согласился. А Кощей только посвистывал, да время от времени вытягивал то из-за одного, то из-за другого уха очередную папироску. И у нас на глазах бывший велосипед разобрался на все свои составные части.
