Конверт из Шанхая - Кузьмин Владимир Анатольевич (бесплатные версии книг TXT) 📗
В тамбуре первого класса пришлось ждать снова, пока мистер Ю закончит курить свою папиросу. Мы спрятали, в соответствии с планом, узел в книжный шкаф, и тут я наконец сообразила, что ему там не место. И дело было не в том, что кто-то мог в шкаф заглянуть – ну удивился бы такому предмету, не более того, – а в том, что могли возникнуть сложности с тем, чтобы его забрать в нужное время.
Правильнее всего его было спрятать до времени в туалетной кабинке, где мы намеревались переодеваться. Там даже местечко имелось подходящее наподобие шкафчика, но вот если в этом местечке узел обнаружит проводник, то он-то не просто удивится. Он-то станет разбираться, что, да зачем и кто положил. Ничего умного в голову не приходило, и мы отважились положиться на авось и оставить узел в туалетной. Выходя вдвоем из кабинки, мы вновь столкнулись с мистером Ю. Похоже, его немного удивило, что мы ходили туда вдвоем.
– Даша, а зачем нам веер? Он такой большой, без него узел был бы меньше, и его было бы легче спрятать.
– Вечером увидите. Давайте репетировать ваши слова.
Несколько придуманных слов Маша запомнила с первого раза, а вот нужную интонацию никак не могла повторить.
– Маша, вы все гласные растягивайте. И подвывайте на «а». Нет, так не годится. Давайте еще раз.
Мы так увлеклись, что не заметили появления в салоне Александра Александровича. Видимо, он несколько минут наблюдал за нашими упражнениями и лишь после чуть покашлял, давая знать о своем появлении.
– Репетируете, барышни? – спросил наш антрепренер. – Позвольте дать совет: для пущего эффекта стоит тянуть не только гласные, но свистящие звуки. Можно и шипящие потянуть. Но это уже перебор будет. Ну-с, желаю успеха.
И удалился. Мы сидели ни живые, ни мертвые, но когда пришли в себя, у Маши стало получаться так, как нужно. То есть жутко, с некоторыми завываниями и присвистом. Видимо, помог ей совет опытного актера.
Мы разошлись на время по своим купе. Но вскоре я вспомнила о том, что нам нечем будет стереть грим с Машиного лица. Под рукой ничего нужного не оказалось, я стащила у дедушки платок. Сочла, что этого будет мало, и пошла к Маше. Просто удивительно, до чего я сегодня была рассеянная и несобранная. Маша пообещала приготовить что-нибудь подходящее.
Не успела я вернуться к себе, как следом пришла и Маша. Решила посоветоваться, куда правильнее положить последнюю карту: под ковер или под подушку.
Так мы мотались друг за другом до самого позднего времени. Мы столько раз ловили на себе удивленные взгляды, что уже перестали обращать на них внимание. Дважды или трижды сталкивались с мистером Ю, который, видимо, поставил себе на сегодняшний вечер задачу специально путаться у нас под ногами. Да и другие пассажиры путались.
Зато с поводом для Маши отлучиться с глаз ее маменьки все получилось само собой.
– Маша, вы уже идите с Дашей в какое-то одно место и не мешайте мне хотя бы с полчаса! – прикрикнула Ирина Родионовна, а заодно дала еще одно указание, не терпящее возражений: – Мистер Ю, окажите любезность дамам, побудьте у себя.
– Конечно, да. Спать пора. Добрая ночь.
Мистер Ю скрылся за дверью своего купе, а мы послушно прошли в наш вагон. Чтобы через пять минут прокрасться обратно.
Мы прошмыгнули в туалетную комнату, извлекли узел. Платье, то есть наряд для привидения, было достаточно широким, и его натянули поверх Машиного платья. На голову я ей водрузила парик, лицо быстро, не задумываясь о том, чтобы было ровно, вымазала белилами.
– Не забудьте про веточку и перчатки, – отдала я последнее распоряжение и выскользнула в коридор. Проход из салона в тамбур уже был завешен покрывалом, за которым была тишина. Я сделала малюсенькую щелочку и заглянула в салон. Надо отдать должное Ирине Родионовне! Декорацию для нашей выходки она создала потрясающую. По салону плавали клубы дыма от курительницы, в которой был ладан, одиноко тлела на столе свечечка. А вокруг мрак кромешный! Я с трудом угадала в двух фигурах за столом, кто из них Машина маменька, а кто наша жертва.
– Да что ж такое, – сказала Ирина Родионовна. – Я карты обронила, сейчас вернусь.
Софья Яковлевна осталась одна-одинешенька. Она трогательно передернула плечами, и мне стало ее жалко. Но отступать было поздно.
– Маша, ваш выход! – сказала я и веером заслонила лампу в тамбуре, чтобы ее свет не проник в салон.
Маша ни жива ни мертва – уж, наверное, она была сейчас бледна настолько, что и грим был не нужен, – откинула покрывало и шагнула в салон.
«Ох, только бы она не споткнулась!» – подумала я.
Маша неплотно прикрыла за собой занавеску, осталась крохотная, но вполне достаточная для прохождения сквозь нее ненужного света щель. Получалось, что убирать веер, которым я прикрывала лампу, было нельзя. Но и крутить свою шумовую машинку я не могла. Но не зря же я ее сначала придумывала, потом несла сюда! Пришлось ногой дотянуться до полки под окном, прижать машинку ногой, веер переложить из правой руки в левую, а правой начать крутить барабан.
Понятно, что я ничего не видела, а то, что до поры ничего, кроме свиста и скрипа, самой же производимого, и не слышала, меня только радовало. Потому что это означало, что Маша идет тихо, как и положено ходить привидению. По нашему плану, она должна была продефилировать мимо Софьи Яковлевны, затем замереть, развернуться и пойти обратно. И уже на самом выходе произнести заготовленные слова.
– Не-е-е-го-о-же ва-ам, С-с-с-со-о-фия, па-а-а-амыка-а-ать Але-е-екс-с-сеем! Негоже!
Голос у Маши дрожал, но оттого все ее завывания и присвистывания казались по-настоящему жуткими, даже меня пробрало. Через целую вечность Маша, отодвинув занавеску, вышла ко мне.
– Ой! Даша, за-а-ачем вы так странно с-с-стоите? – прошептала она, еще не избавившись от своих подвываний.
– Поправляйте, поправляйте! – потребовала я. – Да не платье, занавеску!
Я кое-как сумела принять нормальное положение, потому что нога немного затекла, схватила машинку и, слегка подталкивая Машу, следом за ней юркнула в убежище.
Кажется, мы слишком громко захлопнули за собой дверь туалета, но это уже нельзя было исправить.
– Ой! – сказала Маша. – Ой!
– Вы другие слова помните? Рассказывайте.
– Как же мне рассказывать, если вы мне все время норовите салфеткой в рот попасть? – справедливо заметила Маша.
Для стирания грима мы истратили все три салфетки, то есть два платка, в том числе дедушкин, и косынку. Но это нас сейчас не волновало.
– Ну говорите же! – потребовала я.
– Дайте платье сниму, – нашла новый повод играть в молчанку Маша.
– Ну?
– Ой!
– Это я уже слышала.
– Ну я вошла. Иду, сама ничего вокруг не вижу. Есть там кто, нет никого, мне уж все едино стало. Но шагов через пять стала соображать. Делаю, как уговорились, а у самой коленки дрожат и ноги подкашиваются.
– У меня тоже ноги подкашивались. Вернее, та, на которой я стояла. Вы не про себя, вы про Софью Яковлевну говорите.
– Я на нее первый раз глянула, уже когда развернулась в обратную сторону идти. Она вроде и не удивилась, и не испугалась. Вроде так и должно быть. Руки только вот так вперед вытянула. А как я говорить стала, так она кивает, соглашается со мной. Все! Нечего больше рассказывать. Это ж надо! Целый день готовились, а и рассказать-то нечего.
– Хотите, можете еще раз пройтись.
– Ни за что!
– Ну, давайте выбираться.
– Может, еще тут посидим, а то страшно очень.
– Привидений боитесь? – пошутила я.
– Ага, – неожиданно согласилась Маша. – Ой! Их же нету.
Мы все же еще несколько минут собирались с духом. Собравшись, я осторожно выглянула из туалета и, к удивлению, увидела, что покрывало с двери снято, а в салоне горит свет. Позвала Машу, и мы прошли в салон, где застали растерянную Ирину Родионовну.
– Представляете? – задумчиво произнесла она. – Так долго меня просила погадать и вдруг отказалась.
– Да вы не обижайтесь, Софья Яковлевна сама не своя после смерти господина Соболева, – утешила ее я.
